Человек, который разгадал рынок. Как математик Джим Саймонс заработал на фондовом рынке 23 млрд долларов - Грегори Цукерман

форма развлечений на бездорожье, в которой полноприводные автомобили взбираются, а затем скользят по крутым песчаным дюнам на высоких скоростях и под опасными углами, как на пустынных американских горках). Это был ужасно жаркий день, Браун и другие отправились в бассейн отеля. Но Саймонс выдвинулся в пустыню вместе со Стивеном Робертом, ветераном отрасли и бывшим исполнительным директором инвестиционной компании Oppenheimer, который сейчас отвечал за маркетинг и стратегию развития Renaissance.

Вскоре они уже ехали по дюнам, казавшимся такими же высокими, как горы, на таких головокружительных скоростях, что их машина чуть не опрокинулась. Саймонс побледнел.

«Джим, ты в порядке?» – крикнул Роберт над двигателем автомобиля.

«Мы могли убиться!» – со страхом в голосе закричал в ответ Саймонс.

«Расслабьтесь, они делают это все время», – успокаивал его Роберт.

«Что, если мы опрокинемся? – ответил обеспокоенный Саймонс. – Люди думают, что я довольно умный – а я умру самым глупым образом из всех возможных!»

На протяжении следующих пяти минут Саймонса по-прежнему сковывал ужас. Затем он внезапно расслабился, цвет вернулся к его лицу.

«Я понял! – закричал Саймонс Роберту. – В физике есть принцип: мы не можем опрокинуться, если у шин нет сцепления! Мы в песке, поэтому шинам не за что зацепиться!»

Саймонс заулыбался от гордости, как будто обнаружил актуальнейшую научную проблему.

Глен Уитни, напротив, не был настолько же расслаблен.

После ужина в доме Джима Саймонса, где было решено, что Алексей Кононенко не будет наказан за свое поведение, Уитни был удручен. Он и Магерман обещали, что уйдут, однако мало кто в Renaissance поверил им. Кто станет терять десятки миллионов долларов в год из-за раздражающего коллеги и беспокоиться о культуре фирмы?

Уитни же был серьезен. Для него решение по Кононенко стало последней каплей. Ранее Уитни уже опротестовал решение Саймонса уволить сотрудников из Medallion. Он не был уверен, что хедж-фонд внесет большой вклад в общество, если будет только зарабатывать деньги для сотрудников. Когда-то Renaissance был похож на сплоченную университетскую кафедру. Теперь острые когти жадности добрались и до него.

Летом 2008 года Уитни объявил, что принимает предложение занять руководящий пост в Национальном музее математики, или MoMath, первом музее в Северной Америке, посвященном математике. Коллеги насмехались над ним. Некоторые из них считали, что если бы он действительно хотел улучшить общество, то остался бы, накопил побольше денег, а затем отдал их.

«Ты уходишь, потому что хочешь чувствовать себя лучше», – заметил один из коллег.

«У меня есть право на личное счастье», – ответил Уитни.

«Это эгоистично», – усмехнулся сотрудник.

Уитни замолчал.

Давиду Магерману все это тоже надоело. Несколькими годами ранее он пережил кризис среднего возраста, отчасти из-за шокирующих террористических актов 11 сентября. В поисках большего смысла в своей жизни Магерман отправился в Израиль и вернулся оттуда более приверженным иудаизму, чем раньше. Кононенко не только продолжал работать в фирме, но и стал соруководителем подразделения по торговле акциями. Магерман больше не мог этого выносить. Он вместе с женой и тремя детьми переехал из Лонг-Айленда в Гладвин, штат Пенсильвания, за пределы Филадельфии, – в поисках более спокойного и духовного образа жизни.

По мере того как ухудшалось состояние мировой экономики в течение 2008 года, а финансовые рынки рушились, интерес к доле в Renaissance исчез. Но фонд Medallion процветал и в хаосе, взлетев на 82 % в том году и позволив Саймонсу заработать более 2 миллиардов долларов личной прибыли. Огромные успехи побудили Комитет палаты представителей обратиться к Саймонсу с просьбой дать показания в рамках расследования причин финансового краха. Саймонс усердно готовился к встрече со своим советником по связям с общественностью Джонатаном Гастальтером. Вместе с другими менеджерами хедж-фондов – Джорджем Соросом справа и Джоном Полсоном слева – Саймонс заявил Конгрессу, что он поддержит попытки, направленные на то, чтобы заставить хедж-фонды раскрывать информацию о своей деятельности регуляторам, и поддержит повышение налогов для управляющих хедж-фондов.

Тем не менее Саймонс «запаздывал», как на слушаниях, так и в самой финансовой индустрии. Все смотрели на Полсона, Сороса и нескольких других инвесторов, которые, в отличие от Саймонса, успешно предвидели финансовый кризис. Они делали это с помощью старомодных инвестиционных исследований, напоминающих о долговечности и привлекательности этих традиционных методов.

Впервые Полсон начал беспокоиться о неконтролируемом рынке жилья в 2005 году. Тогда его коллега по имени Паоло Пеллегрини разработал график цен, указывающий на то, что цены на этом рынке завышены на 40 %. Полсон знал, что это и есть его возможность.

«Это наш пузырь!» – сказал Полсон Пеллегрини, – вот доказательство».

Полсон и Пеллегрини приобрели защиту для самых рискованных ипотечных ценных бумаг в форме кредитных дефолтных свопов (CDS[142]), что привело к непредвиденному увеличению доходов на 20 миллиардов долларов в 2007 и 2008 годах. Джордж Сорос, инвестор хедж-фонда, сделал собственные ставки на CDS, заработав более миллиарда долларов прибыли. (3) В мае 2008 года моложавый 39-летний Дэвид Эйнхорн завоевал признание на профессиональной конференции, обвинив инвестиционный банк Lehman Brothers в использовании бухгалтерских уловок, чтобы скрыть убытки на миллиарды долларов, связанных с недвижимостью. Эйнхорн, который позже объяснил свой успех «навыками критического мышления», был оправдан в том же году, когда Lehman объявил о банкротстве. (4)

Урок был очевиден: рынок можно перехитрить. Это лишь требовало усердия, интеллекта и большого упорства. Количественные модели Саймонса, а также всезнайки-математики и гики-ученые, хотя и были эффективными, оказались слишком сложны для понимания, а их методы слишком непонятны в реализации. Так считало большинство.

В 2008 году, после того как RIEF упал примерно на 17 %, исследователи Renaissance отмахнулись от потерь; убытки укладывались в их модели и казались ничтожными по сравнению с 37 %-ным падением S&P 500 (с учетом дивидендов) в этом году. Ученые забеспокоились в 2009 году, когда RIEF потерял более 6 %, в то время как S&P 500 взлетел на 26,5 %. Все те инвесторы, которые убедили себя в том, что RIEF будет приносить прибыль, подобную Medallion, внезапно осознали, что фирма была серьезна, когда заявляла, что это совсем другой фонд. Другие жаловались, что Medallion все еще убивал его, пока RIEF боролся, полагая, что происходит что-то несправедливое.

В мае 2009 года на телефонной конференции инвесторы RIEF, уже не опасаясь Саймонса, засыпали 71-летнего старика трудными вопросами. Саймонс написал своим инвесторам, что фонд подвергся «натиску производительности» во время «экстремального ралли рынка».

«Мы, конечно, понимаем дискомфорт, который испытывают наши клиенты», – добавил он. (5)

Инвесторы начали забирать свои деньги из RIEF, который вскоре сократился