Бриллиантовый код смерти - Алена Винтер

Бруно покачал головой и поправил локон, упавший ей на щеку.

– А что будет потом? – мягко спросил он. – Что вы собираетесь делать дальше?

– Буду воспитывать дочь. Знаете, Паола покорила меня, и я действительно ощущаю себя ее матерью. – Луиза Фернанда опустила голову. – Но вы, наверное, хотите узнать, как я намерена поступить с деньгами, которые лежат на том счете? Уверяю, что не собираюсь их себе присваивать. Думаю, что вам известно, что с меня сняли все обвинения и я официально вступила в права наследования имуществом Николаса.

– Он все свое состояние завещал вам? – удивился Бруно.

– Да, – кивнула Луиза Фернанда. – Как оказалось, я – очень богатая наследница. Я решила принять то, что он мне оставил. И пусть его деньги были заработаны нечестным трудом, я считаю, что имею полное право распоряжаться ими. Но миллионы, которые он отмывал совместно с Армандо и тем другим кардиналом, мне не нужны. Я не знаю, как мне их применить, – она внимательно посмотрела на Бруно, словно ища помощи и поддержки в его глазах, и продолжила: – Думаю, будет правильным, если я вложу все деньги в благотворительность.

Бруно внимательно посмотрел ей в лицо и кивнул.

– Это верное решение.

– Верное решение, – отвлеченно проговорила Луиза Фернанда. – Много раз я думала о том, почему Армандо подарил эти драгоценности именно нам. Ведь он всех нас любил, а получилось так, что всех подставил. Все погибли из-за этих украшений. Неужели он не мог предполагать, что за драгоценностями будут охотиться? Он же попросту лишил нас всякой защиты, не объяснив, что скрывают в себе подарки. Как Армандо мог совершить подобное? Ведь он был очень умным человеком и все просчитывал до мелочей.

– К сожалению, – пожал плечами Бруно, – сейчас мы не сможем узнать мотивов его поступка.

– Разве нельзя было найти другой способ, чтобы избавиться от этого счета? В конце концов, можно было просто забыть о нем и не устраивать игру, повлекшую за собой столько смертей. Это были бессмысленные жертвы. – Луиза Фернанда устало потерла лоб рукой. – Мне действительно непонятно, почему он так поступил. Или он все же хотел, чтобы кто-либо из нас узнал о его тайне?

– Можно всякое предполагать, быть правым и в то же время ошибаться. Только один кардинал Альбицци мог знать правду.

Луиза Фернанда улыбнулась.

– Глупо. Все получилось очень глупо. И совсем не так, как он предполагал. Если бы он тогда, в нашу последнюю встречу, хоть словом обмолвился о том, что...

– Это ничего не изменило бы, – уверенно ответил Бруно, перебив ее. – Можно о многом рассуждать, но это не вернет наших друзей.

Луиза Фернанда дотронулась до его руки и тихо произнесла:

– Я рада была увидеть вас. – Глаза ее печально заблестели. – И мне искренне жаль, Бруно, что мы больше никогда не встретимся.

Она внезапно приблизилась и мягко коснулась его губ. Этот легкий поцелуй заставил Бруно вздрогнуть от неожиданности и ошеломленно замереть на месте. Он отстранился и с нежностью посмотрел ей в глаза. Эти светлые глаза с восхитительным золотым отливом, которые он никогда не сможет забыть.

Мимо проходили люди, не обращая внимания на монаха, который под стеклянным куполом галереи целовал женщину. И никто из прохожих не предполагал, что это не поцелуй двух влюбленных, а всего лишь прощание с прошлым, которое медленно и незаметно перетекало в будущее.

Ватикан

Папа с печальным спокойствием смотрел на Бруно. Едва увидев его, понтифик понял, что их встреча будет последней. Выражение глаз и тот свет, что они излучали, говорило о том, что Бруно принял решение уйти, которое осталось озвучить вслух.

– Святой отец, как вы намерены поступить с Луизой Фернандой? – спросил Бруно и внимательно посмотрел на папу.

Понтифик сложил руки перед собой и тяжело вздохнул.

– Ты сказал, сын мой, что девушка решила все эти деньги потратить на благотворительность? Веришь ли ты ей?

Бруно опустил взгляд и задумался.

– Да, – наконец сказал он и кивнул. – Верю, – и уже уверенно добавил: – Доверяю. Она не оставит себе деньги.

– Что ж, мне только остается проследить за тем, чтобы синьорина Альворадо выполнила свое обещание.

Папа медленно поднялся с кресла, подошел к Бруно и обнял его за плечи.

– Прости меня, – дрожащим голосом произнес он. – Прости меня за Массимо.

– Вам не за что просить прощения, святой отец. Вы не виновны в его смерти.

– Господь позаботится о нем. – Папа дотронулся до лица Бруно. – И о тебе. Я буду молиться об этом.

Бруно поднялся и взял понтифика за дрожащую руку. Много дней он обдумывал свое решение и много дней не мог решиться на встречу с папой, понимая, что разочарует его своими словами.

Папа словно почувствовал напряженность, исходящую от мужчины, и спросил первым:

– Ты уходишь, Бруно?

Понтифик знал, почему колеблется мужчина. И также знал, что его нерешительность не связана с сомнениями, а лишь говорит о нежелании причинять боль.

– Ухожу, – просто ответил Бруно, удивившись спокойствию своего голоса.

– Ты решил покинуть только меня или церковь тоже?

Бруно быстро отвернулся в сторону окна.

– Я ухожу из церкви. – Он заставил себя посмотреть на папу, ожидая увидеть разочарование в его взгляде.

Но, к его удивлению, глаза понтифика мягко светились.

– Я знал, – вздохнул он и направился к креслу.

Бруно поддерживал его под локоть.

– Но также я знаю, что ты останешься с господом, – продолжал Папа. – Церковь – это еще не вера. Настоящая вера находится внутри. – Он провел рукой по груди Бруно. – Господь внутри тебя. О, Бруно, твоей церковью всегда был Массимо. Когда его не стало, я отчетливо понял, что ты уйдешь. И я чувствую вину за собой.

Бруно взял руку папы и почтительно поцеловал.

– Так решил я, – медленно проговорил он, – и так решил господь.

– Я буду молиться за тебя, – ответил папа и провел рукой по его волосам.

После расставания он еще долго находился в одиночестве, прислушиваясь к своим ощущениям. Папа знал, что Бруно не изменит своего решения, и ему было горько оттого, что не смог удержать рядом с собой этого необычного человека, всегда удивлявшего своей чуткостью, силой и незаурядностью. Он жалел о Массимо и о том, что навсегда потерял несокрушимых воинов, стоящих на защите интересов церкви. Но главным образом он сожалел о том, что больше никогда не услышит задорный смех взрослого мужчины с нежным лицом мальчишки.

Милан

Луиза Фернанда вытерла Паолу полотенцем и весело сказала: