Покоренная любовью - Сюзанна Энок

Куин прищурился.

– О какой глупости ты говоришь?

Рейф встал.

– Не знаю, что, черт побери, происходит между вами, – резко ответил он, и его светло-зеленые глаза стали холодными, – но я знаю, что если ты не позаботишься о ней в ближайшее время, этим займусь я. – Он устремился к двери.

– Что это значит? – спросил Куин, закипая.

Рейф взглянул на него через плечо.

– Думай что хочешь. – Он прошел к входной двери. Мгновение спустя Куин услышал, как брат громко свистнул, останавливая наемную карету.

Маркиз глубоко вздохнул и сел в освобожденное братом кресло.

– Прекрасно, теперь на меня сердиты абсолютно все.

– Почему ты захотел, чтобы Рейф навестил ее? – спросил Малькольм, спокойно забирая коня противника с доски и добавляя его к остальным съеденным фигурам.

– Сегодня Данфри собирается прийти к ней. Предполагается, что она должна решить, выходить ли ей за него замуж или нет.

– А, это кое-что объясняет. – Малькольм передвинул свою фигуру и с трудом встал на ноги.

– Что объясняет? – спросил Куин, следуя за ним.

– Мэдди была в слезах, когда увидела тебя сегодня утром.

– Вы имеете в виду, когда увидела вас, – поправил он дядю.

– Нет, когда увидела тебя. А все имена, которыми Рейф называл тебя, с тех пор как мы вернулись… – Малькольм замолчал, потом взглянул на племянника. – Он все равно собирался навестить Мэдди сегодня. – Он улыбнулся. – Думаю, он тоже влюблен в нее, У девочки поразительный талант завоевывать сердца.

– Талант?

– Она становится неотразимой в глазах каждого, кто не боится ее. Теперь не беспокой меня, пока не позовут к обеду. Я чертовски устал, ковыляя повсюду.

Рейф не вернулся, но прислал на обрывке бумаги записку, что проведет ночь в Бэнкрофт-Хаусе, а также сообщил утешительное: «Она ответила "нет"». То, что он добровольно остался под одной крышей с его светлостью, свидетельствовало о том, что он очень рассердился на брата.

Даже получив ободряющую новость, Куин радовался, что Рейфел остался у родителей: желание придушить брата становилось все сильнее, по мере того как он обдумывал слова Малькольма о том, что Рейф влюблен в Мэдди. С другой стороны, отсутствие Рейфа не позволяло ему узнать, почему Мэдди отвергла Данфри.

Всю ночь Куин прошагал перед камином в спальне, всячески стараясь побороть желание отправиться в Уиллитс-Хаус и выяснить, что случилось. Единственное, что останавливало его, – это то, что он еще не порвал с Элоизой, и Мэдди будет достаточно взглянуть на него, чтобы догадаться об этом.

Куин знал: она не верила, что он сдержит данное ей слово и осмелится нарушить четырехсотлетнюю традицию семейства Бэнкрофтов, чтобы жениться на отвергнутой обществом девушке, что он рискнет потерять свое наследство и свой титул, только чтобы иметь возможность просыпаться каждое утро и спорить с рыжеволосой лесной феей.

Итак, до двух часов ночи Куин измерял шагами свою комнату, а затем пошел вниз в гостиную и крепко напился.

– Черт побери, – произнес он, падая в кресло и поднимая бокал с бренди, – не такой уж я безмозглый.

Элоиза явно решила прибегнуть к обману и уверткам, чтобы устроить свой брак с ним. Куин улыбнулся. Пока Элоиза занята тем, что обхаживает его, ей будет не до Мэдди. А после «Олмакса» со сделкой будет покончено.

Мэдди сидела на краешке постели, глядя на платье цвета слоновой кости, лежащее на покрывале. Десять дней пролетели так быстро, что она едва могла поверить в это. И после вечера в «Олмаксе» со сделкой будет покончено.

В последнюю неделю Рейф посещал ее каждый день, так же как и мистер Бэнкрофт и, как ни удивительно, герцогиня Хайбэрроу. Это не только подняло дух Мэдди, но присутствие Бэнкрофтов вдохновило ее отца, и он позволил Мэдди оставаться в Уиллитс-Хаусе, несмотря на ее решительный отказ выйти замуж за Чарлза Данфри. Однако ничего не было слышно о Куине Бэнкрофте.

Она потеряла сон и аппетит. Если бы Мэдди была такой, какой хотел ее видеть отец, она оттбросила бы все чувства и привязанности и любезно сообщила бы Чарлзу Данфри, что передумала и, конечно, станет его женой.

Но ей была ненавистна мысль, что можно выйти замуж без любви, и она не была готова связать свою судьбу с кем-то, кроме Куина Бэнкрофта. Однако после их последней ссоры он, очевидно, решил порвать с ней и вернуться к Элоизе. И видимо, был счастлив. Она старалась не слышать, но, казалось, каждый, кого она встречала, видел Куина всего пять минут назад и в обществе Элоизы Стоуксли.

Рейф мог объяснить поведение брата лишь холодным: «Должно быть, соблюдает приличия, вы же понимаете». Но Мэдди знала, что братья не разговаривают, и Рейф опять перебрался в Бэнкрофт-Хаус, где проявлял такой дурной нрав, что даже герцог предпочитал держаться от него подальше.

Мэдди искренне переживала, что причинила столько боли и страданий. Но после сегодняшнего вечера все будет кончено. У Бэнкрофтов не будет больше повода быть милыми с ней, а она выполнит обещание, данное Малькольму. Самым лучшим и одновременно самым худшим, если она захочет, будет возвращение с ним в Лэнгли. Мысль не была бы столь тяжелой, если бы Мэдди могла перестать думать о поцелуях Куина, его смехе и прикосновениях.

Мэри осторожно постучала в дверь.

– Мисс Мэдди, я должна начать готовить вас к вечеру, – мягко сказала она.

– Входи, – ответила Мэдди, пытаясь скрыть нервное возбуждение. – Мне самой хочется поскорее покончить с этим.

Когда час спустя Мэдди спустилась вниз, все признали, что она выглядит восхитительно – за исключением отца, который не сказал ей ни слова после того, как она отказала Чарлзу. Как жаль, что она еще раньше не поняла, как мало он заботился о ней. Это значительно облегчило бы прошедшие пять лет: она могла бы написать матери или Клэр и сообщить им, где находится, и они могли бы переписываться. Мэдди не совершит подобной ошибки снова, но и не останется здесь.

– Ты готова, Мэдди? – поинтересовалась ее мать. – Ее светлость должна встретить нас в «Олмаксе».

– Да, давно готова.

Несмотря на ее бравое заявление, ей казалось, что карета ехала слишком быстро. Она даже предпочла бы компанию отца, сидящего рядом с ней с холодным каменным лицом, обращению к патронессам «Олмакса». То, что она заранее ненавидела их, не помогало. Ей было непонятно, как дюжина дородных скучных дам может обладать такой властью над равными себе, это было так несправедливо.

Их ждала не только герцогиня – Рейф и Малькольм были рядом. Когда Мэдди взглянула на зал, где собралось, казалось, несколько сотен гостей, готовых поддержать и присоединиться к суждению патронесс, ее сердце едва не остановилось. Куин тоже пришел. Он танцевал с Элоизой Стоуксли, но, по крайней мере, он был здесь. Мэдди сможет смотреть на него, возможно, даже поговорит с ним в последний раз.