Принц Дома Ночи - Франциска Вудворт

– Я тебя люблю! – призналась я. Эти слова как будто приоткрыли двери между нами. Я увидела в его глазах такое облегчение и счастье, что у меня екнуло сердце.

Он взял мое лицо в ладони и проникновенно посмотрел в глаза.

– И я тебя! – ответил он и поцеловал, и этот поцелуй был самый нежный за все время, что мы знакомы.

* * *

Позже мы все же выбрались из постели. Мне просто было любопытно, а что же у меня с шеей. Я с интересом рассматривала след, оставленный Вораном, в зеркале. К моему стыду, его выглядел более аккуратным, чем мой. Как объяснил Воран, в тот момент в слюне присутствует вещество, способствующее заживлению.

Если честно, я смотрела на шею Ворана и не знала, как реагировать. Я понимаю, если после бурной ночи остаются засосы, а тут такое. Вот не ожидала я такого от себя.

– Ты не злишься? – спросил он.

– А ты? – вопросом на вопрос со смешком спросила я.

Он притянул меня к себе и обнял:

– Я как-то свыкся с мыслью, что ты у меня необычная и полна сюрпризов.

– И как тебе сюрприз?

– Неожиданный, – ухмыльнулся он и зарылся лицом в мои волосы.

– У меня теперь изменится запах? – тут же поинтересовалась я.

– Если честно, теперь даже не знаю… – тихо произнес он.

* * *

Огонь весело потрескивал в камине. Вот правду говорят, что на него можно смотреть бесконечно, особенно в данный момент мне отрываться от этого занятия уж вовсе не хотелось. Так бы и сидела, комфортно устроившись в объятиях Ворана, не отводя взгляда от огня.

– Объясни мне, почему ты пошла за ним? – повторил Воран вопрос.

– Он протянул мне записку от тебя, где говорилось, что меня ждет сюрприз. У меня даже подозрений не закралось, что это обман, – оправдывалась я.

– Я ничего не писал. Как ты могла поверить?!

– Как могла, как могла… Вот ты мне даже записок не писал! Я даже твоего почерка не знаю! – с обидой воскликнула я.

Воран лишь тяжело вздохнул и покрепче меня обнял. А мне вдруг так обидно стало.

– Ты бы мне хоть одну записку написал, а то исчезаешь внезапно, появляешься так же! – вспомнила я, когда он без меня улетел на Землю. – Потом бы уже предъявлял претензии, почему не поняла да не узнала! – начала закипать я.

– Ну все… успокойся, – примиряющее сказал он, – будут тебе записки.

– Ага! А ты представляешь, что я почувствовала, когда ожидала сюрприз, а тут он, да еще убить хочет? – Я чуть не проговорилась о том, как испугалась, когда мы упали и я думала, что умру, но прикусила язык. Вместо этого пожаловалась: – У меня после его удара до сих пор скула болит!

Воран зашипел и тут же начал целовать эту скулу, прогоняя неприятные воспоминания. Я боялась рассказывать ему о том, что это я перенесла нас на Землю. Просто я сама до конца не понимала, как это произошло, и хотелось самой найти ответы. Одно дело, что я не подвержена их влиянию, подумаешь, приятный бонус. А вот то, что я перенеслась между мирами, да еще в определенное место, меня саму такая способность напугала до жути. Поймите меня правильно, я рада, что жива, но сам факт!

Вот и еще один бал закончился скандалом, а так все хорошо начиналось. Нет, такими темпами у меня на них аллергия будет! Это что же получается, чуть только бал, так жди беды? Похоже, лично для меня это такое мероприятие, куда без охраны появляться не рекомендуется.

– А ты представляешь, что я почувствовал, когда разыскивал тебя по всему замку, а ты мне звонишь и сообщаешь, что ты на Земле и тебя похитили?! – Воран нахмурился и о чем-то задумался.

– Скажи, а Костас действительно мог прийти к власти, если бы убрал меня? – поинтересовалась я.

Воран помрачнел при этом вопросе.

– Прийти-то со временем он мог, но у него не хватило бы сил, чтобы ее удержать. Его дети еще маленькие, и неясно, каким уровнем силы они обладают, но сам он слабее нас.

Да уж, насколько я поняла, на Зеймахе действует право сильнейшего.

– Ты представляешь, какой это скандал? Отец поднял всю службу безопасности, чтобы узнать, кто его поддерживал.

– Что теперь с ним будет?

– Если ваши его выдадут, то смерть за нападение на тебя и измену.

– А его семья, дети?

– Отец решит, но, скорее всего, вышлют подальше и с глаз долой.

– Но дети-то в чем виноваты?

– Добрая ты душа, – вздохнул он.

– Не лишайте детей привилегий. Каково им будет отца потерять, да еще и всего лишиться? – я заглянула ему в глаза в поисках понимания.

– Я поговорю с отцом, – пообещал он со вздохом.

«Хоть так», – тоже вздохнула я.

– А что это за дом? – поинтересовалась я, переводя тему.

– Это мое тайное место. Я прилетаю сюда, когда мне надо подумать, – признался он, – или обрести самообладание.

Действительно, это место способствовало этому: величие гор, безмолвная тишина, казалось, что мы одни в этом мире.

«Вот только мы здесь не самообладание обрели, а совсем голову потеряли», – улыбнулась про себя я.

– А Дубар здесь бывал?

– Да, мы часто прилетали сюда раньше.

– А теперь?

– Чем старше мы становились, тем больше дел и ответственности. Вот и получается сюда выбираться, лишь когда хочешь побыть один.

– Вы с Дубаром близки, – заметила я.

– С самого детства он всегда поддерживал меня.

– Скажи, – замялась я, – а каково это – расти, когда у тебя две матери?

Воран задумчиво смотрел на огонь, вот только выражение его глаз было не слишком веселое.

– Не знаю, как в других семьях, но у нас не было ни одной, лишь няни и учителя с самого детства. Я смотрю на Эрин и понимаю, насколько она счастлива, имея такую мать. У нас с Дубаром не было детства. С малых лет нам внушали понятия о чувстве долга и ответственности, о том, что мы должны быть лучшими.

– А Селим?

– Отец… все наши успехи он воспринимал как должное. Я всегда считал его холодным человеком, лишь с тобой увидел его другим.

Да, интуиция меня не подвела – детство у Ворана было паршивое.

– Ну, должен же был у вас быть хоть один близкий человек в детстве?

– Мы были друг у друга с Дубаром, да еще наша няня. Она всегда тайком приносила нам сладости, если нас наказывали.

– А где она сейчас?

– К сожалению, ее отправили на покой, когда мы выросли и к нам приставили гувернеров. Она живет сейчас на равнине в Хорлаке, я переселил ее в свои земли из столицы. В ее возрасте хочется быть поближе к природе и тишине.