Между жизнью и честью. Книга I - Нина Федоровна Войтенок

не могла рассказывать про курсы связисток. Не надо придумывать героев, было много настоящих.Строки из работы

«Из нашего села в концлагерь были отправлены 11 человек, среди них и была Аня Демьяненко (в девичестве Тарасенко). Немцы схватили её на улице, связали руки и бросили в задние конторы в с. Мишковка, (там стояла часть немцев), а утром их посадили на подводы и повезли в Стародуб, оттуда отправили на Унечу, там они жили в каком-то закрытом бараке… Попала Анна в дом к „бюргеру“, он разводил свиней…»

* * *

«А проснувшись утром, не смогла встать на ноги, то чего перестала ходить и сама не знала, то ли от пережитого волнения, то ли от радости, что она дома… Так вот в один из дней её и увидел Егор (Демьяненко), сидящей на повозке… Он влюбился в нее с первого взгляда, а через неделю он приехал, взял ее на руки и принес в свой родной дом… Вместе они прожили долгую жизнь…»

На самом деле

6. Из документов известно, что немцы в первый год оккупации насильно не угоняли молодёжь в Германию. Да, агитацию проводили, расписывая прекрасную жизнь на чужбине. Некоторые девушки велись на это, убегали из дома, если родители противились отъезду. Об этом мне рассказывала моя мама, о чём я писала выше. Я просмотрела множество документов, касательно угнанных в рабство из нашего Стародубского района. Ни в одном списке Анны Тарасовой (Демьяненко) из села Обу-ховка не нашла.

У меня нет оснований не верить двум людям. Одна — жена моего дяди Михаила Пысенок, другой — сын Анны Тарасовой Василий, тот самый одноклассник, о котором я упоминала выше.

Жена дяди Михаила Пысенок Матрёна. Дядя приезжал к нам на Крещение чаще один. Всего пару раз с ним гостила жена. В один из приездов я стала свидетелем разговора взрослых. Тётя Мотя спросила маму: «Как тут наша Нюрка поживает? Нюська умерла вот недавно. Они вместе убегали к немцам в Мишковку. Мать всю ночь искала её. А как рыдала, когда узнала, что они в Германию уехали. Обе вернулись домой, Нюська работала тяжело в поле, надорвалась, она же моложе Нюрки на года два. Раздружились они сразу по приезде. Нюська всем рассказала, что Нюрка не работала с ними, непристойными делами занималась. Даже мальчика родила. Всё село плевалось. Нюрку удар хватил, перестала ходить. А вот нашёлся ваш Жорж, не побрезговал. Рассказывали бабы, она сама его позвала».

Василий, сын Анны Тарасовой (Демьяненко) мой одноклассник.

Примечание. Моей мамы уже не было в живых. Я приехала летом на своё подворье. Обошла дом, хоть это и стоило мне большого труда, потому что вся сторона от сада заросла бурьяном. Я чрезмерно расстраиваюсь, когда появляюсь возле своего старенького дома. Слёзы и боль не утихают с годами.

Я стояла под липами, которые когда-то посадили родители. «Пошла домой, польская подстилка», — грубый мужской голос прервал мои грустные размышления. Я выглянула из-под густых ветвей. Лицо мужчины мне показалось знакомым, женщина шла, спотыкаясь, наклонив голову, поэтому я сразу не узнала её. Мужчина и женщина выходили из соседнего двора, где раньше жили мои подружки детства и юности Валя и Лариса. После смерти родителей дом купили люди из соседней деревни Суходолье.

«Шагай, шагай быстрее, польская подстилка», — услышала я почти рядом и увидела, как Вася, мой одноклассник, толкает в спину собственную мать, тётку Нюру, оскорбляя последними словами. Когда Вася прошёл мимо меня, я окликнула его. Он удивился и обрадовался. Василий выглядел возмужавшим, немного располневшим. Я так и не поняла: то ли он остался без волос, то ли был пострижен наголо. Поодаль остановилась и Нюра. Вася снова грозно проговорил: «Шагай домой, я догоню тебя».

Я не удержалась, чтобы не сделать однокласснику замечание, на что он мне ответил:

— Ты, Нина, ничего не знаешь. Она всю жизнь отца братом упрекала, терроризировала…

— Вася, я хорошо знала дядю Жоржа, для меня он очень светлый человек. После смерти папки никогда не отказывал маме в помощи, когда она просила, — сказала я.

— Батька у меня хороший был, да вот попался на крючок к этой шалаве, так и промучился всю жизнь. Связалась с твоими новыми соседями, пропивает всё. Мало того, что пенсию пропивает, так уже и вещи из дома стала таскать.

— Всё равно нельзя такими словами. Из уважения к отцу нельзя. Он сам её выбрал в жёны.

Вася замолчал, отвернувшись в сторону, тихо сказал:

— А если не сам. Он жил с ней, как на пороховой бочке. Она что хотела, то и вытворяла. Чуть что — угрозы.

— Чего же он терпел? Такой видный мужчина.

— Потому что ты ничего не знаешь.

Потом у меня был перерыв в поездках на Малую Родину. Когда я встречалась с матерью Людмилы Ивановны, спросила про Василия. Мне было сказано, что он неожиданно умер.

Строки из работы

«О горьких страницах Бреста, о том, что там до войны служил Демьяненко Павел Федорович, мы узнали от его племянницы Петровской Александры Ивановны и дальней родственницы его жены — Рубан Надежды Михайловны».

На самом деле.

Откуда узнали такие подробности выше названные свидетели, если им было в ту пору от года до 3х лет.

Рубан Надежда Михайловна такая же племянница жены Павла Анастасии, как и Петровская Александра Ивановна — мама историка Людмилы Ивановны. Надежда 1940 года рождения — это старшая дочь Михаила Илларионовича и его жены Александры Афанасьевны — родной сестры Анастасии Афанасьевны — жены Павла Демьяненко.

Не могла помнить мама Л. И. название всех населённых пунктов, которые были перечислены в работе. Это семейная тайна, которую хранила дочь Нина и дочь Жоржа Мария, к которой я обращалась с вопросом о её родных дядях. Но она, услышав мою просьбу, резко прекратила разговор.

Я специально приезжала в родное село в сентябре 2018 года, чтобы встретиться с тёткой