Крушение - К. Л. Тейлор

– Мам? – снова говорит Оливер.

Не припомню, когда он в последний раз называл меня мамой.

– Я… – Я смотрю сначала на него, потом на Брайана, потом снова на Оливера. Что они здесь делают? У меня чувство, что из кошмара я попала в монохромный, обычный мир. Почему они пьют чай? Они что, не осознают, в какой опасности Шарлотта? Я смотрю на Брайана, и в глазах моих немой вопрос.

Он в ответ улыбается, все еще держит руку у меня на плече.

– Оливер заскочил забрать свои журналы и сказал, что хочет навестить сестру, прежде чем снова уедет учиться в университет. Мы приехали на его машине.

– Так вот что, ты приехал на его машине…

– Ага, а моя дома, она не заводилась, какая-то проблема с зажиганием. Я так думаю. Чем быстрее я куплю себе электрокар, тем лучше. – Брайан трясет меня за плечо. – Мы ждали тебя, ждали, когда вернешься с побережья, чтобы ты могла поехать с нами, но ты сказала, что хочешь побыть в одиночестве. И я подумал, что… – он замолкает. – Я бы оставил тебе записку, но я просто забыл, закопавшись со сборами.

Оливер смеется.

– Вроде ты не из забывчивых, пап.

Я смотрю на них обоих. Они смеются и радуются, но у меня в машине на пассажирском сиденье два окровавленных детских носочка и открытка с прямыми угрозами нашей дочери.

– Ты какая-то бледная, – Брайан усаживает меня в пустующее кресло слева от Шарлотты, а сам садится на корточки возле.

Все мы молчим несколько минут, но Брайан глубоко вздыхает. Он готовится сказать что-то очень важное.

– Я вот что нашел, – из кармана брюк он достает пакетик с тремя белыми таблетками. – Я решил прибраться. Мне показалось, что тебе это будет приятно после всего, что случилось, но… – он смотрит на таблетки в ладони, словно это какие-то диковинные сокровища. – Я думаю, что ты можешь мне сказать, Сью. А?

– Да, у меня есть что сказать, – неожиданно для себя самой я выпрямляюсь. Брайан отшатывается от меня, удивленный. – Шарлота в опасности. Меня выследил Джеймс. Я не выдумываю на сей раз, Брайан. У меня есть улики. В машине. Окровавленные носочки. Он знает о том, что я сделала аборт, и теперь хочет отомстить, убив Шарлотту. Он шантажировал ее, вот почему она в коме, вот почему шагнула под автобус в тот субботний день. Но ему этого мало, он хочет ее убить, – я беру Брайана за руку, – он хочет ее смерти. Он ее убьет.

Я смотрю в лицо мужу, чтобы увидеть его реакцию. Его гнев хотя бы, но реакции нет, только быстрый тихий взгляд в сторону Оливера.

– Брайан? – Я сильнее сжимаю его руку. – Ты ведь веришь мне? Посмотри на мои руки, они… – Но на руках у меня нет ни следа крови. – …чистые. Но это потому, что я их вымыла перед тем, как войти сюда. Пойдем к моей машине, я покажу тебе носочки и… – Я стараюсь встать, но Брайан усаживает меня обратно в кресло. – Брайан, прошу тебя! Почему ты так странно смотришь?

Брайан смотрит на Оливера, потом кивает ему. Через пару секунд Оливер подходит ко мне, у него в руках пластиковый стаканчик.

– Сью, – Брайан высвобождает руку из моей ладони, – прими, пожалуйста, эти таблетки.

– Нет! – Я умоляющим взглядом смотрю на Оливера, но он отводит глаза. – Со мной все в порядке! Я пошла ко врачам только потому, что ошиблась, обвинив учителя Шарлотты, но на этот раз у меня есть настоящее доказательство, понимаешь? Настоящее! Больше я не ошибусь. Прошу! Просто давай дойдем до моей машины, и я тебе его покажу.

– Сью, – Брайан кладет таблетки мне в рот. Они липнут к нижней губе. – Сначала прими лекарство, потом поговорим.

– Нет! – Я пытаюсь встать, но Брайан придавливает меня рукой и не дает выпрямиться. Давит он мягко, но давит. И он меня не отпустит.

– Прошу, мам, – Оливер шагает ко мне, протягивая пластиковый стаканчик, словно это не стаканчик, а святыня какая-то. – Сделай глоток, проглоти таблетки.

– Оливер, не надо…

– Это лишь вода…

– Мне все равно, что это. Я не буду…

– Мама, прошу! Мы так о тебе беспокоились, столько времени с ума сходили. Ты… – он отворачивается, не в силах смотреть мне в глаза, – ты сама не своя с тех пор, как Шарлотта попала под автобус. Вся эта возня с Кейшей, разговоры, кто кому был лучший друг, расспросы Дэнни, вызнавание у него номера и адреса Кейши… ну, я решил, что это странно, но ничего не говорил до тех пор, пока отец не нашел твои таблетки в щели между подушек…

Туман, в котором я была входя в палату, вдруг рассеялся, и я увидела мужа и пасынка словно впервые. Они думают, у меня помрачение рассудка. Вижу это по их сдвинутым бровям, по их осанке, по их шепоту чувствую. Они все сопоставили и решили, что я того. И что бы я теперь ни делала, о чем бы ни говорила, я их не смогу переубедить. И что я могу сказать? Что в последнее время с друзьями Шарлотты провела больше времени, чем со своей дочерью? Что ездила в ночной лондонский клуб и сидела в машине агента известного футболиста? Что заглядывала в чужие окна через занавески? Они ни единому моему слову не поверят! Хуже того: они решат, что все это – часть моих галлюцинаций. И, разумеется, у меня именно галлюцинации, я же не принимала таблетки, так?

Я могла бы показать им свои сокровища на пассажирском сиденье, но они решат, что я сама их подбросила. Чтобы добиться внимания или потому что была разочарована. Брайану хватит одного взгляда на окровавленные носочки, и он тут же позвонит в клинику. В психиатрическую клинику! Мне остается только одно. Одно.

Смотрю на таблетки в руке у Брайана.

– Если я их приму, – говорю я уверенно, – ты меня выслушаешь?

Он едва улыбается.

– Конечно, дорогая.

– Тогда мы отправимся в Милле.

– Мы недолго.

– Мне просто нужно собрать вещи Оливера для поездки.

– Нужен водонепроницаемый плащ. Там Озерный край, а не солнечная лужайка.

– Палатку на двоих.

– Носки для похода.

– Матрас.

Мои муж и сын разговаривают со мной. Их челюсти смыкаются и размыкаются, брови двигаются на лицах, сходятся и расходятся, глаза то щурятся, то нет. Но я никак не улавливаю смысл происходящего. Слышу слова, много слов. Они сталкиваются друг с другом и перекатываются, гремя, словно волны, потом сшибаются прямо у меня над головой, словно я лежу под приливом и не могу разобрать, что же это за слова, они так похожи друг на друга… а когда открываю рот, чтобы спросить, о чем они говорят, не могу произнести ни слова. После пары попыток перестаю стараться, позволяю тяжести, накопившейся в теле, взять надо мной верх, придавить к креслу. Голова моя откинута назад, я прислонилась к стене. Смотрю на потолок. Он переливается и пульсирует, я вспоминаю Шарлотту, когда ей было три месяца от роду, она лежала в колыбельке, разглядывала серо-голубые тени от лампы на потолке гостиной, глаза ее светились любопытством.