Всадники "Фортуны" - Ирина Измайлова

— Та-а-ак! — Кортес даже поперхнулся сигарным дымом. — Знаете, комиссар, я самому себе удивляюсь. Вы уже пятнадцать минут несете тут всяческий бред, а теперь еще и собираетесь потешить меня воспоминаниями молодости, и добро бы — вашей, а то моей, которую я и так помню! И я, заметьте, терплю это и не зову охрану.

Айрин опять заулыбалась.

— Терпите вы, мистер Кортес, потому, что тянете время. Но я тоже слежу за ним, не волнуйтесь. Охрану не зовете, вероятно, оттого, что не хотите оплачивать им лечение. А вспомнить я собираюсь и вашу молодость, и мою. Я в то время очень любила ходить на заезды «Фортуны». Только времени не хватало. Так вот: в молодости, приехав из Аргентины (а может, из Венесуэлы, где вам пришлось и повоевать, и каким-то образом разбогатеть), вы вложили деньги в компанию «Ларосса» и свели теснейшую дружбу с ее патроном — лордом Джорджем Веллингтоном. Сделались его другом, а вскоре — совладельцем фирмы. Потому что благодаря своим связям и энергии сумели создать огромный филиал в Аргентине. Команда начала не без успеха участвовать в гонках класса «Фортуна». А потом — и побеждать. Потому что ведущим гонщиком стал другой близкий друг лорда Веллингтона — Уолтер Дейл. Он выиграл три чемпионата подряд, завоевал титул Золотого всадника, затем победил в четвертый раз. Чего еще желать? И вдруг в прессе — скандал. Скандалище! Газеты пишут, телевидение вопит, что Дейл избил одного из своих патронов. Вас то есть.

— Послушайте! — теперь уже Кортес не стал скрывать злобы. — Не зря про вас говорят, что вы не брезгливее свиньи! Во все лезете лапами! Какое вам дело до истории двадцатилетней давности? Дейл погиб, и в чем бы он тогда ни был виноват, я не желаю об этом вспоминать!

Комиссар бросила короткий взгляд на часы. Они показывали десять.

— Вы путаете, сэр, — ровным голосом сказала Айрин. — Свинья лезет во все не лапами, а пятачком. Либо копытами. Лап-то у нее нету. А виноват Дейл не был ни в чем. Разве что — в любви и уважении к своему другу и в абсолютном неприятии предательства. Он так и не сказал Веллингтону, из-за чего разбил вам физиономию. А ведь здорово разбил — так, что кусок стекла ваших очков раскроил губу. Усы вы стали носить, чтобы спрятать шрам — напоминание об этой гадкой сцене. Ведь дело было в том, что Уолтер застал вас с женой Веллингтона: она ему изменяла.

— От-ку-да вы это взяли?! — воскликнул аргентинец. — Я требую, чтобы вы сказали: откуда такие сведения?

— А что вам в том? — невинно проговорила Тауэрс. — Веллингтон шесть лет, как умер, завещание давно вступило в силу. Вы ведь больше всего боялись, что он узнает, а вы потеряете акции и не получите наследства. Он не простил бы вам такой мерзости. Поэтому, когда началась дикая газетная истерия по случаю поступка Уолтера Дейла, вы стали ее подпитывать. Вы купили целую камарилью журналистов, и они вылили на гонщика цистерны помоев! Всю его жизнь процедили через решето. Нашли и то, чего не было. А уж как стали разбирать его поведение на трассе! И тараны, и грубость, и дурные отношения с другими гонщиками… В течение двух месяцев его травили так, будто он был личным врагом всех этих писак. А вы им просто за это платили! Вы рассчитывали прежде всего замарать Уолтера в глазах его друга: а вдруг Дейл все же скажет! Тогда можно будет кричать: мол, он сам — первый поганец, а меня чернит! Еще вы надеялись, что у Дейла станут сдавать нервы и он начнет проигрывать. И просто мстили. Мстили человеку, которому не посмели дать сдачи.

Теперь багровая краска выступила не только на шее, но и на щеках аргентинца.

— Кто вам мог такое рассказать? — повторил он хрипло.

— Какая разница? Вы же сами сказали — теперь это не имеет значения. Нервы у Дейла и впрямь не выдержали. Он разбился. (Интересно: вам хоть было его жаль?) И вот теперь вы вспомнили историю двадцатилетней давности. И решили, что ведь к Лорингу тоже можно применить то давнее, проверенное средство. Случайное столкновение болидов в Лос-Анджелесе дало толчок, а дальше уж вы развернулись! И еще эти красавцы помогли — гонщики, мать их! Кто-то (может — тоже с вашей подачи) подсказал им идейку устроить коллективное судилище над Лорингом, и те, как свора шакалов, кинулись на него. Ну и пошло-поехало. Однако Лоринг оказался крепким орешком и снова стал выигрывать! А между тем к вам обратился с предложением Освальд Стерн. Он — не главное лицо в «Скид-корпорейшн», но именно ему принадлежит патронаж над спортивной командой «Скид». Думаю, вы и прежде обсуждали с ним условия возможного компромисса. Именно «Скид» уводит у вас сейчас довольно много заказчиков. А вы отсекаете от «Скида» самых дорогих клиентов — лучшие машины ручной сборки, посольские варианты и все прочее роскошество «Ларосса» делает с блеском. Возможно, у вас со Стерном возникла идея объединиться и в комбинациях на тотализаторе. К «мировой» с вами Стерна подстегивала также мысль об огромной ставке, которую он реально может потерять, — ведь он решился поставить на чемпионство Олафсона, когда поверил в проигрыш Лоринга. Но Лоринг спутал карты и ему.

— Он у вас каким-то демоном выходит, мэм! — воскликнул Кортес.

— У вас, а не у меня, — поправила Айрин. — Это вы приняли предложение Стерна разыграть партию, в которой Лоринг становился помехой. Вы решили, что в этом году «Ларосса» уступит чемпионство, а заодно — и Кубок конструкторов, «Скиду». А за это прибыль от заказов будет поделена на взаимовыгодных условиях. Спросите, откуда я знаю и это? Ведь этого в компьютере нет. Тоже просто, мистер Кортес! Вы имели неосторожность в своем последнем интервью седьмому каналу сообщить, с какими новыми заказчиками заключаете контракты на будущий год. Двое из них — клиенты «Скида»! Но вы ни за что не заявили бы до конца сезона, что сумели увести клиентов у своего главного конкурента. А значит — конкурент в курсе, и все сделано по взаимному соглашению. Но для этого нужно проиграть и Кубок, и первое место. Я не знаю, кто из вас с Освальдом Стерном задумал убийство первым. Но первый шаг сделали вы. Вы использовали бешеную ревность и мстительность Эммы Висконти. Вам не повезло: вместо намеченной жертвы погиб ее брат Джанкарло. И Эмма пришла в отчаяние. Она стала пить больше прежнего, а главное — почти открыто обвинила вас в гибели Джанни. На той вашей встрече с деловыми партнерами она, кроме прочего, еще бросила фразу: «А книжечка-то до сих пор у меня!»

Так или иначе, любовница сделалась опасной, и вы убрали ее. Правда, получилось не очень чисто — торопились. А в это время Стерн решил нанять профессионального киллера. И снова — осечка. Доказать вину Стерна я смогу наверняка. Думаю, его партнеры по корпорации не захотят впредь делить доходы с убийцей. Конечно, его не удастся засудить, но ваше с ним соглашение рухнет, Кортес. Оно уже рушится. И в том, что вы, возможно, решили сделать сегодня, уже нет никакого смысла. Наоборот: пока что у меня — только косвенные улики, и хороший адвокат легко отмажет вас не просто от наказания, но и вообще от суда. А вот если вы попытаетесь поставить последнюю точку, то подпишете себе приговор.

— Какой приговор?! — золотистая гладкая маска окончательно свалилась с аргентинца, и на свет вылезла искаженная бешенством багровая морда хищника. — Какой, на хрен, приговор, ищейка шелудивая?! Да не родился такой судья, какого я не купил бы со всеми его английскими погаными предками и со всеми его потомками! Если будет нужно, я куплю весь ваш дворец юстиции и устрою в нем плавательный бассейн! Ну что ты сделаешь, если суд в ответ на все твои доказательства покажет тебе жирный кукиш?