Любовник на все времена - Сара Линдсей

Диана встала и открыто взглянула в лицо отцу.

— Я счастлива с Генри, я люблю его, а он любит меня. Это то, чего я хотела всегда. Что касается богатства, знатности, привилегий, то им я никогда не придавала большого значения. Я достойна быть любимой. Неужели ты думаешь, если ты не любишь меня, то и другой мужчина тоже не сможет? Не поэтому ли ты решил подкупить его, чтобы он женился на мне?

— Диана, остановись, прошу тебя. Я любил тебя всегда. Ты же моя дочь! Как ты могла подумать даже на миг, что я не люблю тебя?

— Да что ты говоришь? Разве я не слышала своими собственными ушами? Ты же хотел взять Алекса, а не меня.

— Алекс все равно пошел бы в привилегированную школу, на этом бы настояли твои дед и бабка, а также мать. Они были совершенно правы, он должен был получить хорошее образование. Что касается тебя, ты же девочка, а как воспитывать девочек я не знал. Кроме того, я никогда не смог бы дать тебе всего того, что дали твои дед и бабка. Я имею в виду привилегированное положение в обществе. Я люблю тебя, но любовь не застилает мне глаза, я хотел для тебя всего самого лучшего, поэтому мне пришлось отпустить тебя.

— Как трогательно! Желая мне самого лучшего, ты решил купить мне мужа, не так ли?

Том Мерриуэзер смотрел на нее, явно не понимая, что она имеет в виду.

— Пенелопа, — заметив его недоумение, пояснила Диана. — Или ты забыл о своем подарке? Ты дарил Генри свою лошадь-чемпиона с тем, чтобы он женился на мне.

Лицо отца озарила понимающая улыбка, а глазах промелькнуло удивление.

— На самом деле все получилось иначе. Я предложил лошадь Уэстону с условием, чтобы он отказался от тебя. Я хотел защитить тебя. Если бы Уэстона волновал только его конезавод, он взял бы Пенелопу и тут же забыл о тебе. Но он не только отказался, он еще добавил кое-что нелицеприятное в мой адрес. Так ведут себя все влюбленные, они глупеют от любви. Но потом незадолго до твоего венчания я отправил ему Пенелопу.

Признание отца обрадовало Диану. Ей очень понравилось то, что он сказал.

Отец энергично закивал головой:

— Твой избранник женился на тебе по своей воле.

— Ты полагаешь, тот, кто женится по своей воле, женится по любви? — задумчиво проговорила Диана.

— А разве ты думаешь иначе? — удивился отец.

— Похоже, у тебя вышло не совсем так, как ты говоришь, — заметила Диана.

— Я женился на твоей матери и поступил совершенно правильно. А потерял ее не по своей вине. В жизни я сделал немало ошибок, но любовь — это не ошибка. Я оставил тебя, и теперь точно знаю, что это являлось ошибкой. Ты столько лет думала, будто я бросил тебя, а я каждый день грустил по тебе. Мне тебя так не хватало. Я не хочу остаток моей жизни провести без тебя, Диана. Ведь, правда, еще не поздно. Ты простишь меня?

Умоляющее выражение на его лице было таким искренним, что Диана в смущении отвернулась.

— Я тоже по тебе скучала, — наконец призналась Диана. — Но не все так просто.

Она запнулась, повертела в руках снятые перчатки и, взглянув отцу прямо в глаза, сказала:

— Сложно вот так взять и забыть прошлое.

— Я не жду, что ты забудешь. Я хочу обрести снова мою дочь. Невозможно все вернуть назад, исправить, все переделать. Но отныне я могу быть рядом с тобой. И понемногу сближаться, если ты захочешь. — Глаза отца с болью впились в лицо дочери. — Моя дорогая девочка, все-таки ты вернулась ко мне.

Голос отца дрогнул, в груди что-то захрипело. Не выдержав, Диана бросилась к нему, обвила руками шею, прижалась щекой к его груди и заплакала. Она плакала и плакала, выплакивая вместе со слезами боль, обиду, страх и злость. Так продолжалось до тех пор, пока у нее не кончились слезы. Она подняла заплаканные глаза, бросила растерянный взгляд на отца и увидела на его щеках влажные следы от слез. Он не обманывал ее, он тоже переживал их разлуку, тоже страдал, как и она. Они мучились от боли каждый в отдельности, зато теперь, когда они вместе, они могут излечиться от нее.

— Сюрприз! — вдруг неподалеку раздался детский голос.

…Диана оторвалась от книги, которую читала. Она сидела в кабинете отца, а тот занимался делами. Чуть позже они собирались проехаться по поместью, чтобы Диана посмотрела на те улучшения, которые он сделал за эти годы. Диана уже провела две ночи под крышей отцовского дома, но с момента ее приезда ни он, ни она больше не говорили о прошлом. Несмотря на то что Диана приехала к отцу как раз по этой причине, она никак не могла заставить себя говорить о прошлом. Впервые после того, как ее родители разошлись, между ней и отцом возник хрупкий мир. Она и отец боялись неловким, неуместным словом нарушить его, поэтому вели себя крайне осторожно.

Диана часто задавала себе вопрос, как ее мать смогла простить своих родителей за то, что они в свое время отвернулись от своей дочери. Однажды набравшись смелости, Диана прямо спросила об этом мать. «Я и обиделась, и рассердилась, но таковы мои родители, ничего тут не поделаешь, — призналась мать. — Они желали для меня лучшего. Вот только лучшее в их понимании и в моем сильно расходилось между собой».

…Диана вопросительно посмотрела на отца, но тот, целиком уйдя в дела, по-видимому, не расслышал голоса. Диана встала, чтобы узнать, кто пожаловал к ним в гости, как вдруг дверь в кабинет распахнулась, и на пороге возникла долговязая девочка-подросток лет пятнадцати с копной рыжих волос. Она стремительно влетела в кабинет, говоря прямо на ходу:

— Ты что, ничего не слышишь? Мэри Сеймур привезла в пансион корь, и директриса Пакстон срочно разослала всех девочек по домам.

— Клер! — удивленно и даже испуганно воскликнул отец, причем его лицо побледнело.

Девочка шумно и притворно вздохнула:

— Я так и знала. Мне, конечно, следовало написать тебе письмо и подождать, пока ты не пришлешь кого-нибудь за мной, но почти всю дорогу меня сопровождала служанка миссис Ковингтон и ее лакей. Так что я была в полной безопасности и даже под присмотром дуэньи. Кроме того, папа, — это слово она сказала по-французски, — Бари-Сент-Эдмундс находится менее чем в десяти милях от…

— Клер! — прикрикнул на нее Томас Мерриуэзер.

Девочка недоуменно вскинула глаза и только тогда заметила Диану.

— Ой, прошу меня простить. Я не знала, что ты не один здесь, гм, дядюшка.

Ошеломленная, Диана не могла вымолвить ни слова.

— Клер, — хриплым голосом продолжал отец, — что ты здесь делаешь? Почему ты не вместе с миссис Ковингтон?

— А ты ничего не помнишь? Ну, конечно, ты все забыл, ведь речь идет не о твоих любимых лошадях. — Однако звучавшая в голосе девочки нежность перекрывала ее видимое раздражение. — Дочь миссис Ковингтон родила несколько месяцев назад, и ты сам посоветовал ей съездить на месяц в гости к дочери в Ярмут. Разумеется, ты думал, что я продолжу учиться в пансионе, и я бы действительно там была, если бы не корь Мэри Сеймур. Быть одной в доме миссис Ковингтон я бы не смогла, поэтому попросила Харриет и Джона привезти меня к тебе. Я думала, ты мне обрадуешься. — Она надула губки и принялась ковырять носком туфли край ковра, поглядывая искоса на Диану.