Соколиная охота - Вадим Панов

– Так зачем ты полез в «балалайку»? – опять задал свой вопрос Хэ. – А, капитан? Мы же с тобой договаривались, помнишь? И «балалайка» твоя – собственность Китайской Народной Республики. Так что ты теперь, получается, вредитель, враг народа. И что мне с тобой делать?

– Не знаю, – честно ответил Шэнь.

Договаривались? Странно, но ничего такого капитан не помнил. Он знал, что он – Цу Мин Шэнь, капитан ВВС КНР, отобранный для специальной секретной миссии. Да, он давал согласие на использование своего мозга в качестве основы для программы управления комплексом информационной атаки «Лэйгун». Ага! Вот, значит, что это за программа. Хотя, если уж быть честным до конца, его согласием особо никто не интересовался, просто дали подписать какую-то бумагу для соблюдения формальностей в рамках международных договоренностей. Ну, хорошо, хоть что-то прояснилось. Воспоминания потихоньку всплывают. Стертые и заблокированные воспоминания. Его обманули, программа не просто будет работать в его голове, она полностью… «переформатирует» личность капитана Шэня, не оставив ничего человеческого. Из него хотят сделать живую машину.

Но вот о каких-то договоренностях с Хэ он не помнил. Врет? Вряд ли – какой ему смысл?

– Как я… – Язык ворочался с трудом. – … Жив?

– Ты имеешь в виду, как выжил, попав под пули? – Хэ искренне расхохотался. – Неужели ты думал, что я позволю тебе отдать концы? Я так и знал, что ты заартачишься и станешь геройствовать. Ты что – хотел мне горло перегрызть, что ли? А пули я сразу заменил, как только тебя искать начали – мелкая пластиковая картечь с парализующим составом. Раны выглядят устрашающе, но не опасны. Сейчас больно будет, – внезапно предупредил полковник.

Капитан заорал, что было сил. Не обманул Хэ, сволочь, больно действительно было. Казалось, что на несколько секунд в мире ничего, кроме боли, не осталось.

– Что вы делаете? – простонал капитан.

– Я, понимаешь ли, капитан, – решил все-таки пролить свет на свои действия полковник, – пытаюсь восстановить работоспособность программы. Ты же ее зачем-то взломал и раньше времени запустил в пустую свою голову. Все настройки сбились – зачем ты ее активировал без связи с «Лэгуном», а? Все испортил. Ты нам сейчас очень нужен, голова твоя, нейросенсорными контактами нашпигованная, – нужна. Только без программы толку с нее ноль. А ты, негодяй, подпортил работу мозговедов своими экзерсисами с государственной «балалайкой». Конечно, если бы ты сам мог – в смысле, вот так, без программы мог бы настроить мозги на сетевые протоколы, – можно было бы все оставить, как есть. Но делать нечего, судя по всему, придется капитаном Шэнем пожертвовать. Жаль, хороший был парень.

Капитан запутался окончательно. В глазах то и дело темнело, перед взором вставали стройные ряды нулей и единиц, сполохи электрических разрядов, складывающихся в необъятную картину, наделенную каким-то глубоким, но постоянно убегающим смыслом. Двоичный код. Эпоха Цифры в действии. Сознание никак не могло постичь того, что творила программа, льющаяся конвульсивно вздрагивающими потоками из взломанной «балалайки», но мозг продолжал обрабатывать информацию, отдавая цифровой сущности все больше собственных мощностей. Восприятие как будто проваливалось в глубокую яму, из которой не было обратного пути.

– Кто я?! – Вопль вырвался сам собой. Ужас охватил капитана.

Хэ что-то объяснял, но его слова сливались в сплошное невнятное бормотание. Исполненный бессмысленного шума аналоговый мусор. Сознание Шэня заливал цифровой шквал, льющийся из раллера полковника, он был непонятен, но казался верхом совершенства.

– … но времени у нас в обрез, – вдруг прорезался голос Хэ. – Собственно, – полковник демонстративно закатил глаза, будто рассматривая часы на глазном наноэкране, – совсем у нас его не осталось. А полного контакта с прибором пока нет.

– Какой прибор?!

– Ты правда все забыл? – Казалось, Хэ на самом деле удивлен. – Хотя всего ты и не знал. Это и неважно. С техникой программа сладит. Техника – это «Лэйгун». Самолет такой, помнишь.

– Помню, – сквозь зубы прошипел капитан. Из головы снова начала расползаться по телу вязкая изнуряющая боль. Что полковник творит с его мозгом?

– Это хорошо, это хорошо.

На минуту повисла тишина. Было слышно только, как капитан скрежещет зубами.

– Да, хорошо! – подытожил Хэ результаты очередного воздействия на мозг подопечного. – Ну, так, вспоминай дальше!

Что вспоминать? Капитан вообще уже не мог отличить реальность от вымысла, кажущееся от явного.

– Не могу!

– Плохо, – упавшим голосом сообщил Хэ. – Твой мозг – не совсем обычный, мозговеды постарались. Он – деталь мобильного информационного реструктуризатора. В простонародье «Лэйгун». А ты его испортил.

– Реструктуризатор?

– Что? – не понял вопроса полковник.

– Испортил – реструктуризатор?

– Нет. Мозг ты свой испортил. Зачем ты в скрытую область «балалайки» полез? – Голос у Хэ был почти плачущим. Но обольщаться не стоило – капитан знал, какие слухи ходили о подобных людях из МГБ.

Ответ на последний вопрос капитан, в сущности, знал:

– Там была правда.

Хэ покачал головой.

– Там была программа, которая соединяла твой мозг с «Лэйгуном». А ты ее залил на неподключенные мозги и все испортил. Хорошо хоть, нейросоединения не все сгорели, попробую восстановить. Другого Шэня у нас сейчас нет.

Полковник подошел ближе. Теперь капитан видел его хорошо. Он заметил, что «балалайка» Хэ тоже подключена к раллеру психоприводом. Только обычным, не таким толстым шнуром, как «балалайка» капитана.

Руки Хэ забегали по клавиатуре. Он то и дело останавливался, присматриваясь к выводящимся на экран данным. Потом продолжал шуршать клавишами. И все время говорил, разговор как будто совсем не мешал ему работать со сложными программами, словно он вещал на автомате.

– Китай, Поднебесная империя! С такими подданными недолго и рухнуть на грешную землю. Ты полез туда, куда лезть не стоило. Только ты, дорогой мой капитан, забываешь, что присягу давал. На верность Родине. И ты не программу в голове своей недоделанной сломал, ты предал свою страну, свой народ. Ты подставил под удар Председателя. Ты представляешь себе, сколько денег вложил китайский народ в то, что ты, капитан Цу Мин Шэнь, просрал?! Денег, на которые к Станции, в лучшую жизнь, могли отправиться тысячи, даже сотни тысяч семей. Понимаешь?!

Хэ не говорил. Он уже откровенно орал. Но капитан не слышал его – боль окутала все его существо, темнота заволокла взор, в ушах выстрелами вспыхивали обрывки слов, которые он не понимал.

– Так что уж извини, – неожиданно четко прозвучали слова полковника, – довольствоваться тебе придется подсознанием. У него принципов нет, изгадить больше ничего не сможешь.

Прямо перед глазами возникло лицо Хэ. Остроносое с маленькими раскосыми глазками. Какое-то бесстрастное и нечеловеческое лицо.