Последняя истина, последняя страсть - Татьяна Степанова

– Да. – Катя позабыла просьбу Гектора не вмешиваться. Все, все вставало на свои места, вот только…

– Но никто не думал, что до такого дойдет. Что он ослепнет от злобы, этот наш мальчик, первенец… В тот день Клара дежурила на работе. А они все вчетвером собирались в парк Горького на аттракционы – был выходной. Мой брат сказал мне, что не оставлял бритвы в ванной. Он всегда очень за этим следил, даже когда спешил. Он побрился, убрал бритву в футляр, вот только не успел положить в шкаф, накрыл полотенцем на комоде – у него каша подгорела, он ее варил для детей. И он бросился на кухню. В ванной плескались в воде близнецы. Они всегда играли в ванной вместе… утенок плавал… Мой брат попросил Лесика за ними приглядеть, пока он на кухне. Он отсутствовал всего пять минут. А потом он сказал мне, что услышал крики из ванной. Плач.

Орлова умолкла. Вытерла слезы ладонью.

– Когда он распахнул дверь ванной, то увидел, что Женя в крови и плавает лицом вниз. Лесик тоже весь в крови – у него были порезы на руке и на животе. А бритва – в его руках. Он уронил ее в воду. Он крикнул отцу: «Петька ее убил, схватил бритву – и по горлу… И меня тоже, меня тоже, папа, вот смотри! Я хотел отнять ее у него, но он меня порезал, смотри, папа…» Петя сидел в ванной в воде. Он все пытался перевернуть сестру Женю, но там было мало места, узкая ванная… Он кричал, плакал… Вода покраснела от крови. А Лесик все верещал: папа, смотри, он и меня порезал бритвой, это он ее убил!

– Was fur ein Horror![13] – прошептал майор Вилли Ригель. Он всегда, когда сильно волновался, переходил на родной немецкий.

– Мой брат поклялся мне жизнью, что не оставлял опасную бритву в ванной. И Петя ее взять не мог. Они в это время уже купались с сестрой. Взять бритву из-под полотенца мог только Лесик. Это он убил сестру. А потом специально поранил себя. Он сделал это намеренно и сознательно из ненависти и злобы в свои десять лет. И он обвинил в убийстве четырехлетнего Петю. Тоже осознанно, чтобы не отвечать самому.

Пауза.

– Женя, как нам потом сказали, умерла не от раны. А от того, что захлебнулась водой. Мой брат не сразу вызвал полицию. Сначала он позвонил жене, и та примчалась… прокурорша… Она выслушала мужа. А потом она выслушала Лесика. Сына. Она решала, понимаете? Она делала свой выбор, как быть. И она его сделала. Она сама вызвала полицию. Она велела мужу, моему брату, сказать, что он оставил бритву в ванной. Это она его заставила соврать! Она объяснила: если обвинят в убийстве четырехлетнего малыша, дело скоро закроют, потому что это несчастный случай. А если обвинят Лесика, то… дело будет расследовано в полном объеме и со всеми последствиями для него. И все узнают – и в школе, и в доме… Его жизнь будет сломана навсегда. Понимаете, она в такой ситуации вела себя не как мать, потерявшая маленькую дочь, а как прокурор… Мой брат… он не вынес всего этого. Всей этой лжи. Он не мог жить под одной крышей с Лесиком, с убийцей, который ни в чем не раскаивался, ни о чем не сожалел. Воспринимал все это словно игру… Да, детскую игру… Мой брат убил себя потому, что она, Клара, заставила его врать о том, что было выше его сил. Он – их отец, и он сделал свой выбор. Он оставил ее один на один и с Лесиком, и с Петей. Да, он был слаб и сломлен. Он был уничтожен. Он самоустранился.

– И как они жили потом?

– Так и жили. Петя все помнил. И он не забыл Женю. Он и сейчас ее помнит и любит. Она же его близнец. Близнецы никогда не могут забыть друг друга. Это же часть их самих. Словно половину отсекли от вас мечом, осталась другая половина и кровоточит…

– Я знаю, что это такое, Евгения Александровна, – тихо произнес Гектор.

– А Лесик наглел с годами. Он говорил брату – это ты ее убил. Разве ты забыл? Ты меня обвиняешь? А кто тебе поверит? И мать тебе не верит. И полиция не верила. И никто тебе не поверит… Они дрались в детстве из-за этого ужасно. Петя, как подрос, начал на брата нападать. Но разница в возрасте какая! Поэтому Петя всегда ходил в синяках. Лесик его бил жестоко. И чем старше они становились, тем страшнее были эти драки. Это противостояние. Когда Пете исполнилось пятнадцать… они подрались так, что Лесик сломал Пете руку… ударил его ногой в пах… Я сказала Кларе – смотри, что творится. Когда-нибудь один из них другого убьет. Она мне – не смей больше появляться в моем доме. Твои прогнозы здесь никому не нужны. Это моя семья. Она прогнала меня, и я долгое время не видела их. Потом уже, когда Петя учился в университете, он меня тайком от матери навещал.

– Когда вы узнали об убийстве Лесика, вы подумали, что Петя в конце концов расплатился с ним? Наказал его?

– Да, – просто ответила Орлова. – Преступление и наказание. За сестру. За нашу маленькую Женю. Это было лишь делом времени. Я всегда знала, что это произойдет.

Катя выключила в сумке диктофон, который украдкой включила, как только они переступили порог этого печального дома.

Кошки окружили свою хозяйку. Они словно чувствовали – случилась беда.

От тетки они поехали прямо к племяннику – в Малаховку на дачу убийцы Меркадера. Кате все казалось, что Петя недаром избрал для себя подобное жилище – словно в воду глядел.

Дача ярко освещена в сгущающихся осенних сумерках. Катя услышала звуки рояля – кто-то играл, импровизировал: Игги Поп, «Катафалк». Она не могла припомнить – видела ли рояль на даче Меркадера раньше? Может, он и скрывался где-то в недрах дачи…

Петя открыл им калитку по домофону и входную дверь.

– Разговор к тебе, парень, – объявил ему с порога майор Вилли Ригель.

Петя послушно кивнул и повел их вглубь дачи. На террасе, что окнами в запущенный, заглушенный тернием сад и заросший лесом участок, той самой, из фильмов пятидесятых годов, сверкающий лаком рояль «Беккер» и Ульяна в черном бархатном платье. Похожая уже не на див эпохи фокстрота и джаза, а на Диту фон Тиз.

– Домашний концерт? – осведомился Гектор.

– Я играю для Пети. – Ульяна улыбнулась брату своего покойного мужа. – Вы зачем к нам опять?

– Тетя твоя Евгения Александровна все нам сейчас рассказала, Петя. Про близнецов, про твою сестричку Женю. Про тот день… Про бритву, про ванну. Про то, что случилось там на самом деле. Про брата твоего Лесика – подонка. Про тебя… – майор Вилли Ригель говорил, обращаясь исключительно к Пете Кабанову.

– Я знал, что вы все это рано или поздно раскопаете. – Петя отреагировал совершенно спокойно. Скрестил на груди руки.

Ульяна медленно встала. Затем снова села за рояль. Закрыла крышку. Она побледнела.

– Про то, как ты жил потом. Как с братом воевал… Это ведь ты его убил, парень.

– Я…

Ульяна протянула к Пете руки, словно умоляя его молчать, но…

– Я рад, что вы узнали. – Петя говорил спокойно. – Самое главное, вы узнали правду о том, что случилось тогда. С моей сестрой. А все остальное… ну да, конечно… Это я его убил. Я всегда хотел отправить его в ад.