Братство обреченных - Владислав Куликов

«Изворотливый лис!» — подумал Эхтин, глядя на блондина скандинавского типа — начальника пресс-службы.

— Тогда давайте решать, — примирительным тоном произнес генерал. — Митрофан, обрисуй ситуацию…

— Блин, — в сердцах вымолвил полковник-блондин, узнав обо всех подводных камнях. — Я так и знал!

— Какие будут предложения? — спросил генерал.

— Надо встречаться, — твердо сказал начальник пресс-службы. — Других вариантов нет.

— А что ты им скажешь? — задумчиво промолвил генерал.

— Даже не знаю, что тут можно придумать. — Полковник-блондин пожал плечами. — По-моему, засада полная. Но установка от руководства жесткая: не допустить новых публикаций про это дело. Так что надо искать какой-то консенсус…

— У меня есть идея… — Митрофан начал излагать свой замысел.

Из книги Андрея Ветрова «Хроники Черного Дельфина»

У Митрофана Эхтина была тайна. Такая, что он аж до судорог боялся: вдруг кто-то проведает…

Когда от него ушла жена, он долго переживал. В жизни образовалась зияющая пустота. Однажды в минуту отчаяния Митрофан прижал к лицу шелковый халат, забытый женой. От плечиков веяло ландышами (аромат ее любимых духов). В подмышках чувствовался сладковатый запах ее тела. И так его проняло, будто она здесь, рядом. Аж мурашки по коже пробежали.

Митрофан повалился спиной на диван. Задышал часто и тяжело. Его начало колотить. Показалось, что жена невидимым облачком вплыла квартиру. Она ласкала его, дарила немыслимые наслаждения. Но оставалась при этом бестелесной. Да и он стал воздушным, отрешился от всего земного…

Словно две их души слились в одну!

А бренное тело тряслось, как в лихорадке. Митрофан содрогнулся (не телом — всей душой) и пережил самый бурный оргазм в своей жизни.

Поначалу будто новогодние хлопушки бухнули и рассыпали бумажный фейерверк. Тут же в небо взлетели праздничные ракеты. Ударил салют. Мириады огоньков разливались по небу и падали вниз. Его будто приподняло волной и ухнуло вниз, потом опять приподняло и снова ухнуло…

А затем его душа вдруг подпрыгнула и помчалась над водой. Как брошенный «блинчиком» камень: ударяясь о поверхность, подпрыгивая, взлетая, падая и снова ударяясь. Сколько рикошетов было, он и не считал. Мешали судороги от блаженства, охватившие и тело, и душу.

Ничего подобного с живыми женщинами (то есть реальными) Митрофан не испытывал. Нет, конечно, они его возбуждали. Ему с ними было хорошо. Но чтобы так…

«Что это было?!» Он был в шоке. Придя немного в себя, Митрофан вновь взял халат, потеребил в руках… Хм, халат как халат… Но что-то не давало ему покоя…

«Я извращенец, да?» Он вновь понюхал халат — никакой реакции…

«Неужели я становлюсь извращенцем!» В страхе Митрофан вышвырнул халат в мусоропровод.

О чем потом долго жалел… Просто рвал волосы от расстройства!

Где-то через неделю на него нашло. Это было наваждение, от которого кружилась голова, болело сердце. Оно заставило Митрофана, как загипнотизированного, пойти в магазин женской одежды.

— Хочу жене что-нибудь в подарок купить, — улыбнулся он миловидной продавщице с оголенным животиком.

Внешне Митрофан вел себя как нормальный человек. Любезничал с продавщицей. Подбирал фасон. Делал вид, что вспоминал размеры. (Хотя на самом деле плевать ему было на размер, лишь бы платье хорошее попалось.) Но внутри него словно стояла некая линза, мешавшая адекватно воспринимать окружающий мир. Будто мир искривился. Плюс ко всему еще что-то жгло в затылке и кружило в висках.

Наконец он выбрал женский деловой костюм (всегда нравились эдакие бизнес-леди).

— Она будет довольна! — Митрофан радостно подмигнул продавщице.

Дома он разложил костюм на постели. Лег рядом…

Полежал, погладил ткань…

Ничего…

Митрофан встал. Походил по квартире. Покурил. Выпил кофе. Он бы и рад был выбросить тот костюм к чертям собачьим и забыть обо всем. Но что-то внутри мешало. Какая-то душевная неудовлетворенность. Непонятная тревога…

«Это мертвая одежда! — вдруг осенило Митрофана. — Ее же никто не носил! Обычная тряпка! В половой и то больше чувств!»

Он сбегал в парфюмерный магазин и купил духов (чтобы хоть как-то создать видимость «живой» женщины). Побрызгал на костюм. Лег. Обнял. В груди зародилась теплая волна и покатилась по телу.

В итоге оргазм он, конечно, испытал. Но это было все не то! По сравнению с первым разом (халатом жены) — бледная тень. До Митрофана дошло: надушенная одежда из магазина в сравнении с ношеной — это все равно что резиновая женщина против настоящей.

Поэтому он стал охотиться за «живыми» (его слово) аксессуарами женской одежды. Посещал магазины секонд-хенд. Незаметно утаскивал с собой платки у знакомых женщин. Некоторых соблазнял и брал как трофей лифчики, шортики, маечки. (Трусики он не любил, считал — слишком пошло.)

Какие-то вещи скоро выбрасывал. Другие — использовал долго и счастливо. С живыми (опять же, как он сам говорил) женщинами Митрофан если и вступал в связь, то только ради одежды. Потому что плотский секс стал для него тем же самым, что надушенная одежда из магазина.

«Живые» аксессуары он совмещал с «мертвыми» (одно дополняло другое, какой-нибудь платок словно вдыхал жизнь в вечернее платье, а оно придавало платку недостающий объем!). И получал незабываемые ощущения!

«Это бестелесная любовь, она — небесная, — рассуждал иногда Митрофан, когда пообвык в новой шкуре сексуального извращенца. — Наверное, так и души занимаются на небе любовью. Им не нужны тела! Значит, не надо бояться смерти! Ведь там, на небе, тоже существует любовь! То есть секс… Я мог бы этим заниматься там с женой… Жаль, что она теперь с ним, с тем… Не буду злиться, лучше пожелаю счастья… Может, все к лучшему сложилось. Пусть они живут своей жизнью, если им так хорошо… А если увижу его… морду набью! Гад!!! Сволочь!!! Ну чего ей недоставало?»

Впрочем, через некоторое время Митрофан совсем перестал тосковать по жене. Потому что влюбился! В молоденькую девушку, служившую в соседнем отделе. Когда они случайно (или не случайно) встречались в коридоре, у Митрофана трепетало сердце.

Только любил он ее своей небесной любовью. А потому при случае стянул у нее платок, форменный галстук и (верх наслаждения!) футболку. (Как-то их всех заставили надеть военную форму. Она держала мундир на работе. Сняла при переодевании футболку, а потом забыла в своем кабинете.)

Пообщаться с ней вживую Митрофан не хотел. Во-первых, у него всегда был принцип: никаких шашней на работе. А во-вторых, его вполне устраивали платок и футболка. С ними он переживал просто череду райских наслаждений, а девушка облачком летала по комнате…

«Если бы она знала, что так меня возбуждает, ей было бы безумно приятно, — как-то подумал Митрофан. — Но ведь не скажешь же…»