Контрразведчик на Западенщине. Генерал КГБ вспоминает - Василий Ефимович Грачев

безопасность дочери, добившись ее твердой убежденности в этом. Полковник Зимбулатов, начальник 3-го отдела Управления контрразведки, встретил мое решение в штыки, начал упрекать, что мы транжирим государственные деньги, а получение нужной информации не обеспечиваем. Разговоры доходили до явной нервотрепки, оскорблений и унижений личного достоинства. Вынужден был обратиться к разуму и опыту И. Л. Устинова, и он согласился с моим решением. На какое-то время Зимбулатов успокоился, однако вскоре добился того, что дело на «Техника» у меня забрали вместе с Поповым, под предлогом повышения его в должности, по которой в 3-м отделе «появилась» вакансия. Последующая передача «Техника» МГБ ГДР во многом, по-моему, объяснялась корыстными целями, лично непонятными мне, вложившему в эту разработку свои заботы и беспокойство, за безопасность «Эрнст», а разведчики, получившие это готовенькое дело, пожертвовали ее судьбой. При этом даже не вспоминая добрым словом о тех, творческими усилиями которых это дело было создано. То, что на это согласился такой опытный разведчик, как И. Л. Устинов, полагаю, могло произойти только под давлением сверху, и организовать его мог Зимбулатов. Он в период совместной службы в Австрии завоевал близкие отношения у генерала В. В. Федорчука Сам Михаил Михайлович как-то в моем присутствии, возвышая свой авторитет, хвастался, что он его хорошо отрекомендовал заместителю председателя КГБ Г. К. Циневу, а поэтому имел возможность свободно к нему обращаться. Только такой «корифей», как он, именуемый в окружении «Г.К.», мог пойти на такое решение.

В связи с этим вспомнилась интересная разработка, которая велась мною совместно с подполковником Цуриковым. Подготовленный им агент, неотвратимый женский «Сердцеед», был выведен на родственные связи, проживающие в районе дислокации дивизии, подозреваемой в принадлежности к американской разведке и весьма известной в ФРГ знаменитости, молодой красавицы, взятой нами в разработку под псевдонимом «Манекенщица». При очередном ее приезде к родственникам «Сердцеед» был приглашен на вечерний банкет по этому случаю, заслужил нужное внимание с ее стороны и вступил в интимные связи. Она так влюбилась в него, что стала усиленно склонять к побегу в ФРГ, обещая райскую жизнь в любви с ней. Поездки ее участились, чем косвенно проявлялось подталкивание ее к этому со стороны разведки, и наконец заявила, что она приняла меры: «Сердцееду» будет изготовлен паспорт для беспрепятственного въезда в ФРГ. Был разработан план вывода «Сердцееда» на, подставу американской разведке и представлен в Москву. Пройдя все инстанции, он попал на утверждение к «Г.К.». Читая материалы, характеризующие «Сердцееда», он подчеркивает в подробной справке на него, где отмечалось, что дает согласие на выполнение задания органов КГБ, сознавая его государственную важность, а также потому, что он с точки зрения душевности не делает над собой никакого насилия, так как «Манекенщица» ему нравится, и он сможет поддерживать с ней нормальные семейные отношения, проявляя уважение и любовь. «Г.К.», подчеркнув это место, пишет: «Раз любит, значить предаст. Подобрать и направить в ГДР другого агента, а «Сердцееда» оттуда откомандировать в СССР». Все это было выполнено немедленно. Прибывшего агента и представившегося «Манекенщице» от имени «Сердцееда» она не соизволила даже выслушать.

Г. К. Цинев

Сколько обид было нанесено «Сердцееду»? А сколько вообще хороших дел было загублено этим самолюбивым и высокомерным, самого высокого ранга чиновников, особенно ярко проявлявшим себя с помпезным хвастовством «звонким колокольчиком» при озвучивании подготовленных ему умными помощниками докладов! Сколько перепортил он нервов достойным профессионалам-контрразведчикам! Сколько досталось от него пережить Николаю Алексеевичу Душину! Этому замечательному генералу, умному душевному человеку, профессионалу высшей пробы, хорошо знавшему, что надо делать, как совершенствоваться и куда направлять главные усилия. Пробивать все это приходилось через «Г.К.» с большими усилиями и нервотрепкой. Может быть поэтому не состоялось долгожительство Николая Алексеевича и он, уйдя на пенсию, умер в 2001 году в 80-летнем возрасте.

Мстительность «Г.К.» подчиненным начальникам, позволявшим с ним не соглашаться и отстаивать свое мнение, доходила до извращенной сущности его высокого служебного положения и гарантированной близости с Генсеком самоуверенности в безнаказанности за явные злоупотребления им. Это существенно ослабляло целеустремленность и эффективность борьбы с главным противником, ЦРУ США и подконтрольными ему западными разведками, осуществлявших развал страны через агентов влияния, а также искажало критерии оценки руководящих кадров за результаты контрразведывательной работы в войсках.

Для мщения мне, например, за ранее проявлявшееся «непослушание», «Г.К.» воспользовался своим участием в расследовании измены Родине, совершенной старшим оперуполномоченным особого отдела дивизии 2 армии капитаном Мягковым. Находясь в Западном Берлине с группой офицеров на рекогносцировке, Мягков бежал в его британский сектор из-за боязни признаться в интимном контакте с немкой, грозившем его раскрытием. Наглым образом «ГК.» изобразил меня виновным в плохой организации воспитательной работы с ним, что, якобы, и привело к столь позорному случаю, не имевшему ранее прецедента в военной контрразведке. Включив в приказ КГБ № 0144 от 4 марта 1974 года, которым мне был объявлен выговор единственный за всю службу в органах, он не изволил даже провести со мной беседу. Знал, что получит достойную отповедь, так как я в то время уже почти год не руководил кадровой работой, был начальником Особого отдела 8 армии и имел положительные результаты в руководстве этим органом. Хорошо зная об этом, руководство УВКР не осмелилось защитить меня. Обжаловать приказ мне было бессмысленно. Как всегда безнаказанно, а со мной и заочно «Г.К.» свел свои счеты.

А тем временем великий контрразведчик, удовлетворяясь поверхностными результатами, раздавал поощрения и награды приближенным к нему, их авторам-производителям, оставляя без должного реагирования почти открытые действия агентов – влияние американского ЦРУ разваливающих великую страну Советов.

Высокопоставленный «Г.К.» и подобные ему некоторые другие ответственные руководители как в Центральном аппарате, так и на местах, в основном из числа приближенных к нему, в том числе отдельные из призванных по партийному набору имевшие, как правило, постоянную готовность отвечать: «чего изволите?», не желали брать на себя ответственность за крайне необходимую войну с коррупцией в высших эшелонах власти и против действовавших почти открыто по развалу Советского Союза агентов влияния. (Примеры об этом я уже приводил, в том числе о яром антисоветчике генерал-полковнике Волкогонове). Они трусливо боялись, а вдруг власть сумеет сохраниться и повернет все наоборот, скажем, по Горбачевско-Яковлевскому, поддерживаемому и инспирируемому США, и сделает их виновниками за развал Социалистической Страны Советов. Они давно уже постепенно боевой дух чекистов из личной корысти подменили духом подхалимства, стяжательства и обогащения.

Произволу действиям «Г.К.», эгоистичного, злопамятного и мстительного всем тем, кто пытается ему в чем-то возразить, не соглашаться с ним или доказывать по вопросам необходимости проведения каких-то важных контрразведывательных и разведывательных мероприятий, не было предела.