Русские распутья или Что быть могло, но стать не возмогло - Сергей Кремлев

4 декабря 1533 года Василий, постригшись перед смертью в монахи под именем Варлаам, скончался, и в тот же день митрополит Даниил совершил в Успенском соборе обряд поставления на великое княжение трёхлетнего Ивана IV Васильевича. Управление государством было возложено на Елену Глинскую как регентшу при содействии Боярской думы, и можно было не сомневаться, что России предстоят непростые времена…

Полный титул Василия III выглядел так: «Великий Государь Василий, Божиею милостию Царь и Государь всея Руси и Великий Князь Владимирский, Московский, Новгородский, Псковский, Смоленский, Тверской, Югорский, Пермский, Вятский, Болгарский и иных; Государь и Великий Князь Новагорода Низовской земли, и Черниговский, и Рязанский, и Волоцкий, и Ржевский, и Бельский, и Ростовский, и Ярославский, и Белозерский, и Удорский, и Обдорский, и Кондинский, и иных».

И это был не просто звучный и пышный титул – за каждой его частью стояли пот и кровь поколений русских людей…

Кто-то мирно трудился на полях и в городах, укрепляя и развивая Русь, а нередко и отстраивая её заново…

Кто-то в ратных трудах отбивал назад своё, ранее утраченное и придавленное восточным ли, западным ли, но иноземным сапогом…

Стояли за этим титулом и усилия тех русских людей, которых вскоре назовут «передовщиками»…

Русские передовщики, то есть те, кто идёт впереди других, ведёт их и указывает путь, из года в год и из века в век расширяли пределы Русских земель всё восточнее и восточнее, продвигаясь без сильных воинских контингентов вглубь Сибири, выходя на берега ледовитых «студёных» морей, а потом – и на берега Великого, Тихого океана…

Но это будет потом, позже, а сейчас – после смерти Василия III, Русь опять оказывалась на распутье, в её развитии опять возникала точка бифуркации. Выбор русского народа в пользу Москвы стал в тогдашней русской истории единственно верным выбором, однако не за горами была и пора новой русской альтернативы – эпоха Ивана Грозного.

Иван IV Васильевич Грозный (1530–1584) – это не только выдающийся пласт в нашей истории, но и олицетворение важнейшего исторического выбора в дореволюционной истории России. При Иване Грозном и прежде всего в силу деятельности Ивана Грозного Россия оказалась на одном из важнейших своих исторических распутий.

Дед Ивана Грозного – Иван III Великий, был, безусловно, великим государем, однако лично его нельзя считать фигурой критической, «бифуркационной». Иван III обобщил неизбежное, он собрал под руку Москвы всё то из русских земель, что можно было тогда собрать, и расширил русские пределы до размеров великой державы.

Иван же IV Грозный стал фигурой, сосредоточившей лично в себе назревшую очередную «точку бифуркации» и прошедшей эту точку в положительном направлении. Из всех выдающихся фигур русской истории, да, пожалуй, и мировой, такое можно сказать, кроме Грозного, лишь о наших же Петре Великом, Ленине и Сталине…

Краткий, но вполне полный ответ на вопрос: «Что было бы с Россией, если бы не многолетняя государственная деятельность Ивана Грозного?» долго искать не приходится: «Той России – великой мировой державы, которую мы знаем, без политики Ивана Грозного и без лично Ивана Грозного просто не было бы!».

И дело не в том, что при Иване IV Васильевиче были обеспечены обширные территориальные приращения почти без войны (даже война за Казань не может рассматриваться как агрессивная) – особенно на Востоке и Юго-Востоке. Главный результат царствования Грозного – искоренение того боярского своеволия, которое неизбежно подорвало бы великое будущее России так же, как панское, магнатское своеволие польской элиты подорвало и уничтожило могущество и возможное великое будущее Польши.

Снять голову боярской угрозе – снять в том числе в буквальном смысле слова, топором палача, мог тогда лишь самодержавный, абсолютный государь. Иван Грозный таким и оказался.

Однако начиналось всё так, что под вопросом было не только будущее царствование Ивана, но и сама его жизнь. Разворот событий получался самый драматический…

Несмотря на крестное целование, старший дядя трехлетнего Ивана IV – Юрий Иванович, почти сразу повёл интригу с целью замены племянника на престоле собственной особой. Потенциального узурпатора нейтрализовали быстро – в конце 1533 года Юрия бросили в темницу и в 1536 году там уморили.

Второй дядя – Андрей Иванович, в первые недели после смерти Василия III вёл себя лояльно, но затем потребовал от Елены Глинской новых земельных владений, а когда ему в этом было отказано, уехал в свой удел – в Старицу за Тверью, и постепенно становился естественным центром притяжения всех недовольных. Недовольных же хватало.

По завещанию мужа Елена должна была делить власть с Боярской думой, где первым лицом оказывался боярин Василий Шуйский – человек властный, неприятный и с амбициями. Пользовался влиянием митрополит Даниил. Кроме этого имелся формальный, но несплочённый «триумвират» из Михаила Глинского-Дородного, Михаила Захарьина, Ивана Шигоны-Поджогина. Разгорались глаза от наплыва возможностей и у других бояр и княжат, например, у князей Бельских – Гедиминовичей.

А особо выделялся дядя регентши – князь Михаил Львович Глинский-Дородный. Он являл собой фигуру колоритную – это был авантюрист, но авантюрист яркий и высокого полёта. Воспитывался Глинский при дворе императора Священной Римской империи Максимилиана I, потом служил Альбрехту Саксонскому, в Италии перешёл из православия в католичество, а вернувшись в Польшу-Литву стал крупнейшим магнатом, пользовался большим влиянием на короля Александра Ягеллона.

Глинский вел комбинации с королём Сигизмундом I, крымским ханом Менгли-Гиреем, московским великим князем Василием III, то сотрудничая с ними, то предавая… В 1508 году Михаилу Львовичу пришлось бежать из Литвы в Москву, где Василий III дал ему в удел Малый Ярославец и Боровск – литовские владения Глинского конфисковали. Тогда Михаил Львович попытался устроить союз Максимилиана I и Василия III, дабы сломить Литву и при этом вернуть свои владения, однако изменил Москве в ходе битвы при Орше. Русские войска потерпели поражение, а Глинский до 1526 года попал в узилище, из которого вышел только после женитьбы Василия III на племяннице Глинского, вновь попав в фавор к Василию…

В довершение ко всему на первый план после смерти Василия III выдвинулся фаворит Елены – князь Иван Фёдорович Телепнёв-Овчина-Оболенский.

Иными словами, в жизни реализовывался даже не сюжет басни Крылова «Лебедь, Рак и Щука», а нечто ещё более грустное и контрпродуктивное. В очередной раз в критический момент для стабильности государства русская княжеская и боярская элита повела себя – как социальная группа, исключения не в счёт, – антиобщественно и антигосударственно.

Можно лишь удивляться, что в годы до реального воцарения Ивана – а оно состоялось лишь в 1547 году, на Руси и с Русью не случилось ничего катастрофического. Более того, велись достаточно успешные внешние войны с Литвой, укреплялись западные границы против Литвы и Швеции, южные – против Крымского ханства, и восточные – против Казанского ханства.