Надменный индюк - Эмилия Марр

Недостоин он этого!

Сбрасываю вызов! Обойдёмся без него. Когда узнает, тогда узнает. Мне надо выбросить его из головы. Но на сердце становится ещё тяжелее от осознания, что он сейчас с другой девушкой проводит время, позабыв так быстро обо мне! Гад такой! Но ничего. Я это переживу! Сейчас главное – Сашка! Больше о Давиде даже думать не буду. Возможно, увидит мои пропущенные, перезвонит. А я не буду брать трубку. А о Сашке… если захотят, дядя с тётей сами ему сообщат.

За невесёлыми мыслями время течёт быстрее, пока проклинала Давида, таксист успел заехать на территорию больницы.

Расплатившись с ним, побежала к дежурному пункту регистратуры, чтобы узнать, куда следовать дальше. Натянула халат и бахилы, более или менее разобравшись в лабиринтах института, нашла лифт и поднимаюсь наверх.

Звоню дяде, понимаю, что только он мне в понятной форме объяснит, куда двигаться дальше.

– Я уже внутри, на операционном этаже, куда теперь?

– Подожди, дочка, сейчас я к тебе выйду, тебя всё равно сюда не пропустят.

Послушно жду появления дяди, уже который раз наворачивая круги у лифта. Когда он показывается в коридоре справа, бегу к нему навстречу. Он заключает меня в крепкие отцовские объятия.

– Всё будет хорошо, дядя Саша! Твой сын – очень сильный мужчина, и он так просто не сдастся.

Он грустно кивает.

– Спасибо, девочка моя. Спасибо за поддержку.

Прижимаюсь к нему, и мы идём в обратном направлении, откуда он пришёл.

Проходим три коридора и три пункта медсестер. Везде нас хотят остановить, но после волшебной фамилии заведующего, «который разрешил тут находиться», понимающе кивают и пропускают.

Наконец мы оказывается в хорошо освещённой просторной комнате. Поодаль тут находятся ещё люди, но мне на глаза первой попадается тётя. Спешу к ней, чтобы обнять и поддержать. Крепко прижимаемся друг к другу.

– Дианочка, он ещё так молод!

Не удержавшись, обе начинаем реветь.

– Он выкарабкается, тёть Тань! Это же наш Сашка, – пытаюсь подбодрить её и сама поверить в свои же слова. – А мы должны быть сильными и не показывать слабость. Он должен пройти это испытание и вновь быть здоровым! Тут две женщины нуждаются в его защите. Он не бросит нас, ведь правда, да?

Она вновь меня крепко обнимает.

– Да, ты права, Дианочка. Саша меня и тебя не оставит. Он будет бороться и вернётся к нам.

Утвердительно киваю. Да! Именно так и будет

Вдруг ощущаю на себе чей-то взгляд. Поворачиваюсь и натыкаюсь на молодую красивую женщину. Она стоит поодаль и с интересом смотрит на меня. И хоть её светлые глаза и заплаканы, но всё же в них чувствуется бойкость и живость. Рядом с ней взрослый мужчина, волосы с проседью делают его даже более привлекательным, респектабельным. Если подумать о них как о супругах, получается вполне красивая пара. И, наверное, у них тоже горе, раз они так же, как и родители Сашки, стоят тут в ожидании.

Тётя Таня, проследив за моим взглядом, говорит:

– Это чета Аюнц – родители Давида. Саша с Дэвом были вместе, когда случилась авария. Только их сын был на мотоцикле, а наш – в своей машине. А сейчас, – со всхлипом добавляет тетя, – оба друга в соседних операционных лежат.

Внезапно меня начинает тошнить, и волна сильного жара поднимается к лицу.

– Диана? Девочка моя, что с тобой? Саша! Она белее мела! – словно издалека слышу голос тёти.

Перевожу взгляд на Сашину маму и вижу, как она шевелит ртом, но слов разобрать не могу. Я проваливаюсь в пугающую бездну. В глазах темнеет и…

Мне больно. И мокро. Руку подношу к лицу. Чувствую, что меня что-то держит, пытаюсь освободиться.

– Диана! Диана! – кричат.

– Она приходит в себя, – сообщает незнакомый женский голос.

Силюсь разомкнуть тяжёлые веки, но это выходит не с первого раза.

– Дианочка. Ну ты нас и напугала, – причитает тётя Таня.

Приоткрываю глаза и вижу размытые родные лица крестных. Осматриваюсь по сторонам, желая понять, что произошло.

Нахожусь в полулежачем положении на скамейке. Тетя придерживает мою голову, а надо мной ещё несколько незнакомых мне людей.

Порываюсь встать, но меня толкают за плечи обратно на тётю.

– Полежи чуток, дорогая, – с нежностью говорит мама Давида.

Моргнула несколько раз, пытаясь убедиться, что мне это не кажется и это действительно она. И всё вспоминаю, что было только что. И сама себе поражаюсь: как такое произошло?!

– Как ты себя чувствуешь, Дианочка? Что с тобой? Где-то болит? – теперь дядя Саша начинает у меня допытываться.

Но прежде чем ему ответить, принимаю сидячее положение и закрываю лицо руками.

Я что, упала в обморок? Когда услышала… О, боже, Давид?

Поднимаю взгляд на его маму.

– Как Давид?

Она улыбается доброй улыбкой.

– С ним всё нормально, относительно того, что могло произойти. Операция закончилась, и скоро его выведут сюда.

Всматриваюсь в её лицо и понимаю, что видела её тогда, в агентстве. Но общение происходило через видеоконференцию, и я так волновалась, что и не запомнила толком эту ухоженную деловую женщину. Сейчас вблизи она мне кажется моложе и ещё красивее. И теперь точно понято, от кого у Давида такие потрясающие зелёные глаза.

Перевожу взгляд и натыкаюсь на непонимающий взгляд дяди. Он, подняв бровь, подозрительно смотрит на меня.

Пока ничего говорить ему не в состоянии по поводу Давида, поэтому вновь тру лицо руками и предпринимаю попытку встать, со словами:

– Уже всё хорошо. Переутомилась, наверное. Последнюю неделю плохо ела и много занималась. Скорее всего, из-за этого слабость и подступила. Что от Саши? Новости есть?

– Нет, – твёрдо произносит дядя, – операция продолжается.

В этот момент слышно, как открываются двери, и к нам в комнату входят мужчины в форме полицейских в сопровождении врача. И в этот же момент из операционной вывозят на каталке Давида. Он раздет по пояс, и все его туловище перебинтовано. На лице видны свежие ссадины, но так, в общем, он выглядит неплохо.

К нему кидаются оба его родителя. Мать обцеловывает всё лицо сына и крепко обнимает, но услышав его стон, просит прощения и выпускает из своих материнских объятий. Она вновь плачет, но теперь это слёзы радости оттого, что с её сыном всё хорошо.

Его отец стоит, гордо выпрямив спину. Спрашивает, как себя чувствует Давид. Тот отвечает, что всё нормально и сразу интересуется, как там Сашка. А после переводит взгляд на его родителей. И вместе с ними видит меня. Мы встречаемся с ним глазами, и всё моё тело прошибает волна радости: вот он тут, полулежит, живой и относительно невредимый. Его взгляд тоже меняется и становится воодушевлённым, но после так же резко потухает, делается грустным и виноватым, когда он переводит его на тётю Таню, которая надеется, что и её сын вот так вот выйдет из соседней операционной комнаты.