Горящая земля - Бернард Корнуэлл

Я положил ее лицом вниз на речном берегу, и Этельфлэд укрыла труп плащом.

Воины восточных саксов, получившие теперь подкрепление человек в сорок, смотрели на нас с разинутыми ртами с южного берега реки.

— Иисус, Патрик и Иосиф, — сказал Финан, приближаясь ко мне.

Он взглянул на Этельфлэд, которая стояла на коленях возле тела аббатисы, и я почувствовал — Финан не хочет, чтобы Этельфлэд слышала то, что он должен сказать. Поэтому я повел его вдоль реки к мельнице, которая тоже горела.

— Ублюдки раскопали могилу Алдхельма, — сказал Финан.

— В которую я его уложил, — ответил я. — И поэтому я должен беспокоиться насчет того, что они сотворили?

— Они изувечили его, — сердито сказал Финан. — Сняли всю одежду, кольчугу и изрезали труп. Когда мы его нашли, его ели свиньи.

Он перекрестился.

Я взглянул на деревню. Церковь, монастырь и мельница горели, но из домов подожгли только два, хотя, без сомнения, обыскали все подряд. Грабители торопились и сожгли самое ценное, но у них не хватило времени уничтожить весь Лекелейд.

— Хэстен — скверная тварь, — сказал я, — но изувечить труп и распять женщину? Это на него не похоже.

— То была Скади, господин, — сказал Финан.

Он поманил человека, одетого в короткую кольчугу, в шлеме с заржавленными шарнирами.

— Меня зовут Келворт, господин, — сказал этот человек. — И я служу олдермену Этелноту.

— Ты — один из часовых с другого берега реки?

— Да, господин.

— Мы перевезли его через реку на лодке, — объяснил Финан. — Теперь расскажи господину Утреду, что ты видел.

— То была женщина, господин, — нервно проговорил Келворт. — Высокая женщина с длинными черными волосами. Та самая женщина…

Он замолчал, потом решил, что больше ему нечего сказать.

— Продолжай, — велел я.

— Та самая женщина, которую я видел при Феарнхэмме, господин. После битвы.

— Встань, — велел я и спросил у Финана: — Кто-нибудь из местных жителей уцелел?

— Кое-кто, — безрадостно ответил тот.

— Несколько человек переплыли через реку, господин, — сказал Келворт.

— И все выжившие, — проговорил Финан, — рассказывают одно и то же.

— Скади? — спросил я.

Ирландец кивнул.

— Похоже, она возглавляла набег, господин.

— Хэстена тут не было?

— Если и был, господин, никто его не заметил.

— Все приказы отдавала женщина, господин, — сказал Келворт.

Я посмотрел на север, гадая, что происходит в остальной Мерсии. Я искал красноречивые столбы дыма, но не увидел ни одного. Этельфлэд подошла и встала рядом со мной, и я молча положил руку ей на плечо. Она не шевельнулась.

— Почему они сюда пришли? — спросил Финан.

— За мной, — горько проговорила Этельфлэд.

— Это разумно, моя госпожа, — сказал Финан.

В некотором роде так оно и было. Я не сомневался, что Хэстен посылал шпионов в Мерсию. Шпионы были торговцами или бродягами — кем угодно, у кого есть причины путешествовать, и они рассказали ему, что Этельфлэд — пленница в Лекелейде. А она наверняка могла стать полезным и весомым заложником. Но зачем посылать Скади, чтобы ее схватить?

Мне подумалось, хотя я не сказал этого вслух: куда более вероятно, что Скади явилась за моими детьми. Шпионы Хэстена выяснили, что с Этельфлэд трое детей, а Скади теперь ненавидела меня. А когда Скади ненавидит, никакая жестокость не утолит ее жажды мести. Я понял, что мои подозрения верны, и содрогнулся.

Если бы Скади явилась всего на два дня раньше, она бы схватила моих детей, и тогда я очутился бы в ее власти.

Я прикоснулся к молоту Тора и сказал:

— Мы похороним мертвых, а потом уедем.

Именно в этот миг на мою руку, все еще лежащую на плече Этельфлэд, опустилась пчела. Я не пытался ее согнать, потому что не хотел убирать руку. Сперва я почувствовал насекомое, потом увидел, как оно вяло ползет к моему большому пальцу.

«Пчела улетит», — подумал я. Но после, безо всякой причины, она меня ужалила. Я выругался от внезапной боли и прихлопнул насекомое, испугав Этельфлэд.

— Вотри в укус лук, — сказала она, но я не мог тратить время на поиски лука, поэтому махнул на все рукой.

Я знал — укус был знамением, посланием богов, но не хотел об этом думать, потому что знамение наверняка было недобрым.

Мы похоронили мертвых. Трупы большинства сгоревших монахинь съежились, сделавшись чуть больше детей, и теперь они разделили могилу со своей распятой аббатисой.

Отец Пирлиг сказал несколько слов над их телами, а потом мы снова поехали на запад.

К тому времени, как мы нашли Осферта, Беорнота, их людей и мою семью, рука моя так распухла, что я едва мог держать в раздувшихся пальцах узду коня. Вряд ли я смог бы умело орудовать мечом.

— Через неделю пройдет, — сказал Финан.

— Если у нас есть неделя, — мрачно проговорил я.

Он озадаченно посмотрел на меня, и я пожал плечами.

— Датчане не стоят на одном месте, — сказал я. — И мы не знаем, что происходит.

С нами все еще путешествовали жены и дети моих людей. Из-за них мы двигались медленней, поэтому я выделил десяток людей для их охраны и поспешил к Глевекестру.

Мы провели ночь в холмах к востоку от города, а на рассвете увидели в небе пятна далеко к востоку и к северу. Их было слишком много, чтобы сосчитать, в некоторых местах они сливались в более темные пятна, которые вполне могли быть облаками, хотя я в этом сомневался.

Этельфлэд тоже увидела их и нахмурилась.

— Бедная моя страна, — сказала она.

— Хэстен, — проговорил я.

— Мой муж уже должен идти маршем против него.

— Думаешь, он это делает?

Она покачала головой.

— Он подождет, пока Алдхельм скажет ему, как поступить.

Я засмеялся.

Мы добрались до холмов над долиной реки Сэферн, и я сдержал своего коня, чтобы посмотреть вниз, на земли кузена к югу от Глевекестра.

Отец Этельреда довольствовался домом вполовину меньшим, чем тот, который построил его сын. А рядом с этим новым великолепным домом находились конюшни, церковь, сараи и солидное зернохранилище, стоящее на каменных «грибах», чтобы не подпускать к зерну крыс. Все строения, новые и старые, окружал палисад.

Мы галопом поскакали вниз по холму. На площадке над воротами стояли стражи, но они, наверное, узнали Этельфлэд, потому что не сделали никакой попытки нас окликнуть, а просто приказали открыть огромные ворота.