Дети Вечного Жида, или Увлекательное путешествие по Средневековью - Элкан Натан Адлер

Вечером, накануне четверга, маркиз де Томе пришел ко мне вместе с маркизой де Круа. Она заняла место рядом со мной и попросила помолиться за нее. Затем она рассказала мне, что изучала Библию, что видела ангелов и духов, которые разговаривали с ней, но, когда они стали злыми, она оттолкнула их. Она пожертвовала мне луидор для Хеврона и упомянула о лондонском Бааль-Шеме. Она рассказала мне, что один еврей дал ей книгу, посвященную каббалистическому учению, и поведала мне еще много других вещей. Как все это странно! Что касается меня, то я отвечал ей так, как ее устраивало. Затем она сообщила мне, что есть одна дама, пользующаяся уважением, которая спасла многих евреев в Авиньоне от инквизиции, и что она была дочерью маркиза, а ее муж сам был маркизом. Сколько историй я услышал от этой христианской женщины! Зато скольких христиан совратил с истинного пути человек по имени Бааль-Шем, который, в своей гордыне и самонадеянности, поведал о практике каббалы и заклинаниях многим аристократам и суетным дамам. Меня засыпали вопросами о нем, и я ответил на них.

Утром я отправился в «Библиотеку» и снял копию с части «Заметок» р. Исаии о Пятикнижии. Я прошел по всему зданию. В нем много комнат, заполненных манускриптами на всех языках, по всем отраслям наук и религии. Среди китайских манускриптов есть очень длинная книга, сделанная из широких пальмовых листьев, которые покрыты красивыми, прямыми и четкими письменами. Утверждают, что в этой библиотеке хранится около 50 тысяч манускриптов. В этот раз, однако, я не посетил библиотеки печатных книг, но я видел ее двадцать лет назад. Она была прекрасна и достойна короля. Говорят, что «Библиотека» Парижа является самой большой и самой лучшей в мире. В пятницу я отправился забрать часть пожертвований, предназначенных для иешивы «Кенессет Израиль» Хеврона. На Шаббат – день и вечер предыдущего дня – я гостил в доме мсье Давида Наке, где был принят с почестями. Мсье Авраам и мсье Вентюр разделили с нами трапезу. Да вознаградит их Бог!

В воскресенье мы спокойно покинули Париж. До пригородов нас сопровождали мсье Соломон Равель, мсье Давид Наке и мсье Хананель, которые поначалу ехали с нами в экипаже. [Это португальские юноши. Полдень уже прошел, когда мы прибыли на постоялый двор в Лувре.]

Июль, 1778

Накануне среды, за два часа до полуночи, мы начали свое путешествие на дилижансе. Мы ехали всю ночь и весь день до семи часов вечера, пока, наконец, в целости и сохранности не прибыли в Париж. Однако в полдень мы около часа провели в городе Понт-Сент-Максанс. Вечером мы оказались на таможне. Здесь царило столпотворение из-за множества дилижансов, прибывавших сюда из разных французских городов. Таможенники были загружены работой, и, когда дело дошло до осмотра нашего багажа, я почувствовал волнение и задрожал. Но – слава богу! – они только открыли мои сундуки, мельком взглянули на них и закрыли. Хвала Господу! Я нанял экипаж, и мы поехали к мсье Наке, но его не было дома до самой ночи, и мы отправились в гостиницу.

Четверг. Авраам забыл свой плащ. Так что утром, после молитв, я послал его искать, и он нашел его в экипаже. [Слава богу!]

Вскоре пришел мсье Фабр, и мы отправились к его родственнице. Он заставил меня провести в ее доме четыре часа. Он и его родственница приняли меня очень сердечно и пожелали, чтобы я отобедал у них. Но я ответил, что ем только яйца, приготовленные собственноручно, и они с этим согласились. Я попросил этого христианина объяснить мне, во что он верит. Он ответил: «В Адоная, Бога Израиля». Я проэкзаменовал его по этой теме, и мне показалось, что он и вправду верит в него. Я сказал ему: «Раз это так, то вы будете утром и вечером читать стих «Шема Израэль», будете соблюдать семь заповедей и не будете верить в других богов, какими бы они ни были. Верьте только в единый абсолют, в Адоная, Бога Израиля. [После этого я отправился к мсье Перейре.]

В пятницу я почувствовал себя уставшим и вымотанным лишениями нашего путешествия. В среду пришло письмо от моего сына Рафаэля, которое наполнило меня радостью. Накануне пятницы пришло еще одно его письмо. Первое письмо было в высшей степени уважительным и полным признательности. Во время нашего опасного путешествия был поврежден мой большой чемодан и пружина в часах. В первом находилось много разнообразнейших предметов, манускриптов и других вещей, теперь перемешанных, смятых и испачканных. Маленькая белая чернильница была разбита, перепачкана и стала полностью непригодной к работе. Мне пришлось покупать другой чемодан. Что же касается самих вещей, то я отдал их рабочему и преисполнился тоски. Ко всему прочему, после покупки чемодана Авраам, глупый увалень, не спал ночью и отгородился от меня стеной молчания. А сегодня стал опять ругаться по поводу экипажа. Ну что ты сделаешь с этой глупостью и наглостью!

Саббат мы провели вместе с мсье Давидом Наке. Мадам Авраам Видал и Вентюр пришли тоже и отобедали с нами. Мсье Давид и его уважаемая супруга отличились тем, что приготовили великолепные кушанья, выразив тем самым уважение и привязанность ко мне. И хотя рядом с моим постоялым двором есть синагога в доме мсье Хананеля де Мильхо, я пошел на значительные неудобства и посетил синагогу авиньонской общины, поскольку я многим им обязан, к тому же там молится амфитрион, мсье Давид. Меня принимали там с большими почестями, по той причине, что, когда я пришел туда в первый раз, мсье Авраам Видал попросил меня помолиться о том, чтобы королева забеременела. Я помолился, и вот уже четыре месяца, как она беременна. Мсье Фабр сказал мне: «Видите, ваша молитва принесла плоды». Я ответил: «Это случилось не по моей милости, а по милости предков моих».

Четверг Балака. После Шаббата и окончания вечерней молитвы Авраам Леон вернулся вместе со мной из синагоги. Это молодой человек из Байонны, который всегда ждал меня в этом городе, но случилось так, что он сам оказался в Париже. Я попросил его купить немного угля. Мой слуга Авраам поинтересовался, почему я попросил об этом другого, ведь он (Авраам) не жалеет сил, чтобы услужить мне, и не желает, чтобы кто-нибудь другой делал покупки. Это меня разозлило, и я сказал, чтобы он ничего не покупал. Итак, я вышел из дома, не выпив кофе, чтобы посмотреть, до каких границ наглости дойдет Авраам, мой слуга, который всячески тиранит меня. В воскресенье и понедельник я не обмолвился с ним ни словом. Он не готовил еды, не варил кофе, и я жил на хлебе и сыре. Я был очень обижен, поскольку он не появлялся весь день до самой полуночи и бродил по улицам и площадям. Вторник. Я пожалел своего слугу и заговорил с ним. Дня не прошло, чтобы он не вывел меня из себя.

Четверг (14-е число таммуза). Я отправился вместе с мсье Фабром с визитом к графу Мэйебуа. Он написал на мое имя прошение хранителю королевских рукописей в библиотеке, а также выписал соответствующее предписание выдать мне нужную рукопись для копирования. Мы отправились в библиотеку, и я взял «Заметки р. Исайи де Трани» о Пятикнижии. Замечательно иметь возможность получить на руки печатную книгу, а уж тем более манускрипт.

После этого мсье Фабр отвел нас в дом своей родственницы. Мы пообедали яйцами, приготовленными на огне мадемуазель Арианой, и фруктами. Разговор зашел о разумности животных, и была рассказана история, заслуживающая внимания. В Париже есть дворец, служащий приютом для солдат, престарелых или получивших ранения в войнах. Охраняется он псами, среди них есть один, особенно крупный и сильный. Смотрители не позволяли чужим псам заходить внутрь, и когда большой пес выбегал погулять, то по возвращении смотритель узнавал его и запускал в дом. Однажды этот большой пес вернулся с прогулки и привел с собой худющую собачонку, которую прикрывал собой. Смотритель не собирался пускать внутрь истощенную собаку, но большой пес встал перед ним и начал лаять и не отступал. Он взял на себя заботу о голодной собаке и провел ее на кухню, на что смотритель вынужден был закрыть глаза. Большой пес держал отощавшую собаку на кухне целую неделю, пока она не отъелась. Тогда он вывел бывшую доходягу на улицу и отпустил ее. С этого дня спасенная собачка приходила ко дворцу в определенное время и ждала большого пса. Оба отправлялись на прогулку вместе, но она больше ни разу не заходила внутрь.