История шпионажа - Санш Де Грамон

Его главной задачей в Управлении специальных операций была работа с голландцами, которых забрасывали в немецкий тыл. Эта работа привлекла внимание голландского правительства, и в конце войны ему был присвоен рыцарский титул.

Блейк был демобилизован в 1947 году, но он попросил оставить его в гражданской службе разведки. Позднее писали, что «в обычное время он не стал бы и полицейским». Но время не было обычным, и Блейка с радостью приняли в ряды британской разведки, несмотря на его происхождение. Его отправили в Кембридж для прохождения курсов русского языка, и затем он был включен в секретный штат Министерства иностранных дел. Люди, состоящие в секретном штате Министерства, не проходят обычных каналов в своей деятельности, но их задания иногда намного важнее тех, которые получают «легальные» служащие. Однако настоящие руководители Блейка были не в Министерстве, а в МИ-6, которая время от времени поручала ему различные задания. Его имя никогда не упоминалось в списках Министерства иностранных дел, и он не получал официального повышения по службе.

Его первым постом стал пост вице-консула в Сеуле. Он хорошо справлялся с этой работой, много ездил по Корее, знакомился с жителями этой страны. В 1949 году он предупредил свое руководство, что Северная Корея готовится к нападению, но его информацию не приняли во внимание. Война началась в июне 1950 года. Блейк был арестован на территории посольства вместе с руководителем миссии сэром Вивьеном Холтом. Их и других арестованных дипломатов перевезли в столицу Северной Кореи Пхеньян и поместили в тюрьму. Три года, последовавших за этим, были самыми неприятными, но и самыми важными во всей его жизни.

Люди, знавшие Блейка в это время, помнят его храбрым, энергичным человеком, которого не сломили физические неудобства и постоянная корейская пропаганда.

Он настолько искусно спорил с северокорейским инструктором, который должен был внушить британцам превосходство идей марксизма, что корейца вскоре сменил советский учитель.

Вместе с Блейком в небольшой лачуге жили еще девять англичан. Зимой их регулярно выгоняли на снег и избивали. Летом распространению болезней способствовали жара и вши. И весь год в умы ослабленных, больных пленных вбивалась марксистская пропаганда.

Сокамерник Блейка епископ Сесил Купер вспоминает: «Блейк был очень энергичным человеком. Мы жили благодаря его энтузиазму и мужеству. Блейк всегда спорил с теми, кто пытался внушить нам принципы коммунизма. Он регулярно ходил в церковь, был хорошим дипломатом и прекрасным человеком».

Журналист Филип Дин, находившийся в той же камере, говорил, что Блейк вряд ли мог поддаться идеологической обработке после «ужасной несправедливости», царившей в тюремном лагере. «Издевательства над монашками, женщина, которую посадили вместе с девятимесячным ребенком, смех начальника лагеря — неужели мы должны верить, что все это могло убедить такого человека, как Блейк, в том, что коммунисты могут построить более справедливое общество?»

Дин помнит Блейка безобидным мечтателем, который «делал все, чтобы его обманули. В своих мечтах он производил себя в рыцари или епископы, это была игра, но она была довольно серьезной. А предательство вряд ли можно назвать путем к благополучию».

Но предательство стало выходом для Блейка, который через семнадцать месяцев заключения, в ноябре 1951 года, пошел к начальнику лагеря и сказал, что он разделяет идеи коммунизма. Его сокамерники вспоминали, что в это время их должны были перевести в другое место. В ночь перед этим переводом Блейк исчез из лагеря. Через день его вернул начальник охраны, и Блейк сказал, что его поймали при попытке к бегству. Сокамерники не стали вдаваться в подробности этой истории, но начали кое-что подозревать, потому что Блейк говорил, что его хорошо накормили и дали сигарет — беглец вряд ли мог рассчитывать на подобное благоволение. Обращение Блейка в коммунизм давало ему возможность освобождения. Но он остался в лагере, чтобы не вызывать подозрений. — В лагере он провел еще пятнадцать месяцев. Возможно, одной из причин его примерного поведения, отмечаемого всеми сокамерниками, было то, что его свобода зависела только от него самого. Тайное знание, что он работал на людей, захвативших его, и удовлетворение, которое должно наступить после идеологической измены, могли быть приняты за решимость и мужество. Ради справедливого отношения к Блейку следует отметить, что в лагере он придерживался трех условий: не пользовался никакими привилегиями, не получал платы за предоставляемую информацию, не докладывал о своих сокамерниках.

Почему он сделал это? Объяснение, такое же простое, как и неполное, было дано Верховным судьей лордом Паркером, который сказал: «Говоря его собственными словами, он стал коммунистом, чтобы помочь в создании более справедливого общества. Но этим он добился того, что стал ближе к русским, показав свое желание работать на них».

Услышав о таком полном изменении идеологии, вспоминаешь замечательную книгу Ричарда Кондона «Маньчжурский кандидат». Роман рассказывает о том, как американец, взятый в плен китайцами, становится агентом коммунистов. Его мозг контролируется ключевой фразой, которая подчиняет его воле хозяев — в книге этот агент должен был убить президента США.

Настолько трудно понять, почему люди принимают решения, подобные решению Блейка, что можно поверить в применение оккультных методов, позволяющих контролировать мозг человека. Возможно, что русские понимали его не больше англичан, которые позднее проводили расследование его деятельности, но новые хозяева Блейка не собирались изучать причины его решения. В признании, сделанном после ареста британскими спецслужбами, Блейк искренне заявил: «Не было ни одного официального документа из тех, к каким я имел доступ, который бы я не передал русским».

В марте 1953 года Блейк и другие англичане были освобождены. В Лондоне их встречали как героев. Фотографии, сделанные во время прибытия, показывают изможденных, но улыбающихся людей. Британская разведка тщательно проверила Блейка. Его попросили написать полный отчет о пребывании в лагере. Его воспоминания о Корее не вызвали подозрений, и после доклада в Министерстве иностранных дел ему предоставили отпуск. Следующего задания он ждал два года, это время было непримечательно с профессиональной точки зрения, но за два года Блейк обзавелся семьей. В октябре 1954 года он женился на одной из секретарей Министерства иностранных дел, дочери отставного офицера. У Блейка не было близких друзей, поэтому шафером на свадьбе был брат невесты.

В апреле 1955 года Блейка отправили в Берлин, где он работал в политическом отдела британской военной разведки. Его жена вспоминала в серии статей, написанных позже для «Санди телеграф», что он много работал, часто встречался со связными. Она знала, что ее муж работает в разведке, но никогда не подозревала, что его симпатии на стороне Советского Союза. Оглядываясь назад, она вспоминает, что он иногда восхищался советской системой и тем, как советские лидеры выходили из нескольких политических кризисов. Он читал русские книги, а на полках у него стояли работы Маркса и Ленина. В 1956 году, когда на Восток бежали Берджесс и Маклин, он спросил у жены: «А что ты будешь делать, если я уеду в Россию?» Однако Блейк был добрым, заботливым мужем, а жена не очень интересовалась политикой, эти мелочи личной жизни Блейка приобрели значение только после его ареста.