Разве я могу быть счастлив без тебя - Селена Касс

Нахмурившись, Один приподнялся на локтях, и увидел мальчика, сидящего чуть поодаль. Сгорбив хрупкие плечики, ребенок печально смотрел на воду, а затем схватив небольшой камешек, бросил прямо в озеро. Ветер ерошил его длинные волосы, придавая ему довольно неряшливый вид. Увидев круги на озерной глади, мальчик угрюмо, совсем по-взрослому хмыкнул, а затем подавшись вперед, размахнулся и бросил вдаль еще один камень.

— Ты что здесь делаешь, мальчишка? — рявкнул Один, вскакивая на ноги. Когда ребенок успел появиться здесь? Ведь он был твердо уверен, что до этого момента находился здесь в полном одиночестве.

Испуганно ахнув, мальчик откатился в сторону и неловко подскочил со своего места. Длинные волосы лезли ему в глаза, но он не торопился смахивать их с лица.

— Ты кто такой?

— Ваш сын, господин. — прошептал мальчишка. Запрокинув голову назад, он взглянул на Одина, от чего тот отшатнулся прочь.

Эти глаза. Точь-в-точь как его собственные. Один чертыхнулся и отвел взгляд, не в силах дольше смотреть на ребенка.

— Что происходит? — прорычал он, поежившись от внезапного холода. Еще совсем недавно ярко грело солнце, а ветерок приносил лишь приятную свежесть. Теперь же, ему приходилось всеми силами удерживать себя на ногах, настолько сильными были порывы ветра.

— Смотри, — прошептал мальчик, указывая тонким грязным пальцем на что-то, за спиной Одина. — Там мама.

Что?

Нахмурившись, Один развернулся и обомлел от увиденного. Черт побери! В одно мгновение, все вокруг изменилось. Безоблачное небо заволокло темными тучами, а озеро покрылось толстым слоем льда, припорошенного снегом.

Что это такое?

— Мама, — вновь прошептал мальчик, — Спаси ее.

И тогда, Один увидел ее. Что с ней? Почему она лежит там, прям, совершенно не двигаясь?

Больше не думая ни о чем другом, он бросился вниз к озеру, оставив ребенка позади. Ноги скользили по наледи, но он все равно бежал вперед, движимый лишь одной целью. Спасти. Он должен сделать это. То, что Еве угрожает опасность, он чувствовал каждой частью своего сознания.

Он бежал все быстрее и быстрее, так, как никогда прежде в своей жизни. Но, сколько бы сил он не прикладывал, она по-прежнему находилась слишком далеко от него. Его дыхание вырывалось с прерывистыми хрипами, двигаться становилось все тяжелее.

И он упал.

Зарычав, он пытался подняться, но не мог. Ноги скользили, сил не осталось. Еще никогда он не чувствовал себя настолько беспомощным.

Один замер, вслушиваясь в странный треск под своими руками. Не дыша, он торопливо смахнул ладонью снег и уставился в появившиеся на льду трещины. Резко вскинув голову, он посмотрел вперед, чувствуя, что дышит словно животное, раненное слишком сильно, чтобы суметь вновь подняться на ноги.

Пот капал со лба, мешая видеть, но ему было совершенно плевать. Он пополз по льду, стараясь двигаться как можно осторожнее, но понимал, что каждое прикосновение к хрупкой поверхности лишь позволяет трещинам расползаться с невероятной скоростью.

Понимая, что не успеет, он вытянул руку вперед, собираясь крикнуть, чтобы предупредить Еву. Но ничего не вышло. Сколько бы не пытался, ни единого звука не вырвалось наружу. Почему она не двигается? Почему не понимает, что должна убраться оттуда, как можно скорее?

А затем, прямо на его глазах, так быстро, что он не успел даже сделать не единого движения, Ева провалилась под воду.

— Ева!

Один проснулся с ее именем на губах. Он резко вскочил со стула, едва сумев удержаться на ногах. Не чувствуя в них твердости, он кинулся к кровати и наклонился, прислушиваясь к дыханию Евы. Несмотря на то, что всю ночь она горела от лихорадки, сейчас девушка спала достаточно спокойно.

Протянув руку, он собирался прикоснуться к ее лбу, чтобы проверить состояние сейчас, но тут же застыл. Что он собирался сделать, черт бы его побрал?

Сцепив руки за головой, он отошел в дальний угол комнаты, не в силах смотреть на Еву. Все крутилось вокруг нее. Все. Она проникла в абсолютно каждую часть его жизни. Как бы он этому не сопротивлялся. Он боролся с ней, но она вновь и вновь побеждала. Все в его жизни перевернулось с ног на голову. И ребенок был ему совсем не к чему.

Он мог и дальше не признавать себе это, но даже после сна, в котором ему ничего не угрожало, чувствовал себя на удивление потерянным. Такое состояние не было привычным для него. Даже на поле боя, стоя посреди тысячи павших воинов, друзей и врагов, он всегда был предельно собранным. Сейчас же, он просто не мог прийти в себя и успокоиться. Он не мог поверить, что потерял ее. Руки все еще тряслись, будто он позволил ей погибнуть не во сне, а наяву.

— Проклятье!

Ева беспокойно заметалась на кровати, встревоженная его грубым ругательством. Один посмотрел на нее, проверяя не проснулась ли она. Но она лишь перевернулась на бок, сбрасывая одело с плеч. Даже со своего места, он видел, что ее лоб был покрыт каплями пота. Это могло значить только одно.

Схватив со стола чашку с заранее приготовленным лекарством, он присел рядом с Евой и уже привычными движениями притянул ее к себе. Он уже несколько раз давал ей настой, действуя под руководством Лиры. Теперь же, ему придется справиться самостоятельно.

Ева нахмурилась и протестующе замотала головой, но Один, прижав ее к себе твердой рукой, заставил опустошить чашку. Он облегченно выдохнул, когда она закончила. В этот момент, он даже не осознавал, каким напряженным был.

Поставив чашку на пол, он посмотрел на Еву в своих руках. Ее рубашка вновь оказалась насквозь вымокшей, и он вспомнил слова Лиры о том, что ни в коем случае нельзя позволять ей находиться в мокрой одежде.

Откинув одеяло в конец кровати, он схватил подол рубашки и потянул вверх, оставляя Еву полностью обнаженной. Он уже собирался опустить ее обратно на подушку, но она сильно вцепилась в ткань его рубашки, и похоже не собиралась освобождать его.

Понимая, что она может совершенно замерзнуть, если и дальше будет лежать без всякого одеяния, он наклонился, увлекая ее на кровать вместе с собой. Прижав Еву, он натянул одеяло поверх себя, таким образом укрывая и ее тоже. Она так крепко прильнула к нему, что жар ее тела невольно передался и ему тоже. Опустив руку, он провел кончиками пальцев по ее спине, обводя каждый шрам на нежной коже. А затем, он и сам не успел заметить, как его рука скользнула между их телами, прижимаясь прямо к ее животу.

Неужели это действительно происходит с ним? Неужели здесь и правда зародился ребенок? Его ребенок.

У него было много женщин, но он точно знал, что ни одну из них не оставил с ребенком в животе. И только та, которую он поклялся ненавидеть, получила от него, то, что свяжет их навечно. И не только узами ненависти, но и чем-то более глубоким и древним.

Не сдержавшись, он осторожно перевернул Еву на спину, и вновь откинул одеяло. Застонав, она отвернулась от него, но так и не проснулась. Уставившись на ее живот, он попытался представить, сможет ли принять этого ребенка, или все же совершил огромную ошибку, позволив не принимать лекарство.