Возрождение ковчегов - Дженнифер Броуди

Солдаты Седьмого повылазили из палаток и собрались во внутреннем дворике послушать его. Слегка позвякивали фальшионы, раздавались резкие шепотки.

– Драккен идет… пекло… Конец…

– Он Сильнейший из силов…

– В Темноте под Землей спокойнее…

Заслышав разгоряченные голоса, Ищунья выглянула из палатки. Увидев, что Костолом обращается к ее солдатам, прищурилась. Затем по запаху отправилась искать Ползуна – и нашла того у бака с питьевой водой.

– Смотри, опять собрались, – прорычала она.

Ползун поднял голову и смахнул с мягкой шерстки на лице капли воды.

– Снова Костолом?

– От кого же еще все беспорядки? – морщась, ответила Ищунья.

– Ну, пора ему помешать. – Ползун опустился на корточки. В свете огней лагеря его глаза блестели, как два зеркальных блюдца. – Пошли.

Ищунья медлила.

– В чем дело? – спросил Ползун.

– А вдруг Костолом прав? – спросила Ищунья, оглядываясь: не слышит ли кто. – Мы здесь как на ладони, без защиты.

– Купол заработает, оружейник обещал.

Храбрость окончательно покинула Ищунью.

– А вдруг нет? Еще есть время бежать: помнишь, Ной говорил, что Драккен сможет стрелять по нам только через три дня? Шансы не в нашу пользу. Это из-за меня стая выбралась наверх. Из-за меня они рискуют жизнью ради колонии, которая относится к нам, как к животным.

В ее голосе сквозили страх и сомнения. «Я – хил, – ругала себя Ищунья. – Всегда им была и навсегда им останусь». Ползун пристально посмотрел ей в глаза.

– Нам с самого начала не полагалось торчать под землей вечно. Это не дом, а могила. Перестань. Костолом – просто грязный, поганый трус. Не ему решать нашу судьбу.

– Знаю, ты прав, – сказала Ищунья, прижимаясь к Ползуну. Было странно довериться вот так кому-то другому, хотя Ищунью по-прежнему одолевали сомнения, а верный ли она избрала путь. Она прекрасно понимала, почему Костолом так стремится бежать назад в Темноту под Землей; инстинкты твердили, нет, кричали ей то же самое: спасайся! Оставь это проклятое место, где свет жжет и звезды вот-вот обрушат на тебя свою ярость! Здесь нет ни стен, ни потолка, которые бы тебя защитили!

Но Ищунья подавила в себе это желание и жестом велела Ползуну следовать за ней. Вместе они побежали, огибая хлипкие палатки, которые были не чета крепким стенам из камня, и остановились у Исследовательского центра. Наступила ночь, но их глаза прекрасно видели во мраке: Костолом, подняв руки, обращался к возбужденной толпе.

– С какой стати ждать, пока нас сожрет Драккен? – вопрошал он под бурные возгласы и топот ног. – Уйдем сегодня же, пока еще можем.

Солдаты Седьмого вскинули фальшионы: почти никто еще не научился придавать им нужные боевые формы, однако с изогнутых клинков, освещая дворик, посыпались искры. Ищунья попыталась привлечь внимание к себе, но ее голос потонул в реве толпы. Тогда Ползун выбрался вперед.

– Друзья силы, прислушайтесь к Ищунье, – зарычал он, демонстративно выпячивая грудь. – Она – наш носитель и Сильнейший из силов…

– Ненадолго, – возразил Костолом, возбужденно расхаживая из стороны в сторону. – Если она и дальше будет следовать за этими погаными, вонючими хилами из Второго. Они не могут запустить свой щит. Не укроют нас от Драккена. Это он – Сильнейший из силов…

– Измена, – зарычал Ползун. – Драккен – наш враг.

– Бросаешь мне вызов? – спросил, подскочив к нему, Костолом и ударил себя в грудь. – Я разорву твое щуплое тельце на куски, Ползун!

Стая снова разразилась криками, затопала. Ищунья беспомощно взирала на происходящее, чувствуя, что больше не управляет своим народом. Она подошла к пластиковому ящику с пайками и забралась на него.

– Моя стая, – заговорила она, стараясь, чтобы голос звучал как можно громче, чтобы ее услышал каждый. – Драккен силен, но мы – сильнее. Оружейники обещали запустить щит, и у нас еще три дня до того, как Четвертый ковчег сможет стрелять по нам.

– Три дня, – фыркнул Костолом. – Слишком мало.

– Надо бежать в Темноту, немедленно, – добавила Рубака. – Пока можем.

– Как вы не поймете? – спросила Ищунья, взглядом обводя испуганные лица. Во дворе собрались сотни ее солдат. – Может, Темнота под Землей и укроет нас, но ненадолго. Драккен всех выследит и перебьет, как крыслов. Я видела, что у него на уме: он хочет уничтожить все при помощи оружия Конца.

Толпа нервно зашепталась.

– Мы не доверяем этим вонючкам из Второго ковчега, – заявил Костолом. – Они зовут нас скотами и зверьем. Мы для них – грязные животные. Почем знать, вдруг и они нас потом выследят и перебьют? Когда мы выиграем для них войну?

Толпа гневно взревела, силы и хилы потрясали фальшионами, снова посыпались искры. Ищунья теряла над ними контроль. Ее не слушали. Ее народ вообще не принимал порядок и дисциплину.

Прозвучал резкий возглас:

– Даю вам слово, что этого не произойдет. – Это сказала Рен. Судя по ее виду, она как будто только что проснулась, однако голос звучал ясно. – Там, откуда я родом, слово нерушимо. В новом мире и при новом порядке мы все будем равны. Клянусь фальшионом, – она подняла клинок над головой, – и своей жизнью солдата.

– Чего ради нам тебе доверять? – спросил Костолом и принялся расхаживать вокруг нее, но Рен – такая хрупкая на его фоне – даже не вздрогнула. – Твои люди говорят о нас гадости.

– Лишь очень немногие, единицы, – ответила Рен. В ее голосе слышалась досада. – Они еще совсем молоды и неопытны. Как и ваши люди, они боятся Драккена и его Ковчега. Они поступили скверно и понесли за это суровое наказание, клянусь. Мы вручили вам наше священное оружие, разве это – не знак доверия?

– Не всем вручили, – произнес кто-то в задних рядах, поднимая костяное копье. – Где наши фальшионы?

– Терпение, – попросила Рен. – Скоро будут. Орден оружейников трудится не покладая рук, а на новые клинки требуется время. Мастеров осталось мало – недавно их чуть всех не перебили, – и внимание Ордена сосредоточено на щите…

Ее голос потонул в криках разочарованной толпы. Стая боялась и злилась. Слушать никто ничего не хотел. Ищунья взглянула на Рен и жестом попросила молчать. Они подождали, пока толпа угомонится, – на это ушло несколько минут.

– Еще два дня, – сказала Ищунья. – О большем мы не просим. Если к тому времени щит не заработает, то вы вольны уйти. Никто не станет гоняться за вами и казнить за дезертирство. Вас отпустят.

Рен хотела было возразить – еще бы, в ее армии дезертирство было худшим из преступлений, – но она сдалась и, поникнув, сказала:

– Ладно. Два дня.

Солдаты Седьмого все еще выглядели испуганными, но агрессия куда-то пропала. Костолом же, почуяв, что больше не управляет толпой, отступил. Он поклонился Ищунье, но коварный огонек в его глазах не угас.