Аборигены Прерии - Сергей Калашников

Когда хвостатые наелись, выяснилось, что мяса осталось в избытке, так что пока один из парней отводил нагруженных лошадок домой, разделка туши продолжалась. Котики отгоняли других претендентов на добычу, а ребята пилили, рубили и резали.

В три ходки кабанчика забрали, оставив «коллегам» изрядную добавку на ужин и на весь завтрашний день, хотя, надо признать, выглядели коты осоловевшими от обжорства.

Вечером, перебирая события дня, Игорь в очередной раз поразился тому, что животные действовали в высшей степени разумно. Наелись сами, получили запас провизии в объеме, который способны съесть до того, как она испортится, а остальное отдали стрелкам. Нет, насчет поведения, как у дошкольников, это, наверное, не совсем точная гипотеза. Он не удивится, если узнает, что эти твари ведут учет численности жвачных на своей территории, и даже обсуждают эти вопросы с соседними стаями.

Вечером он навестил раненую кошечку. Как раз кот-нахлебник заявился. Он был не просто сыт, а натурально раздулся от съеденного так, что чуть не падал с ног. Его творожок отошел к болезной с полного молчаливого одобрения, а сам он просто дрых на решетке клетки и даже не моргал. А ведь среди охотившейся сегодня стаи этого наглеца не было – Игорь уже уверенно узнавал многих мегакотиков «в лицо». Час от часу не легче. Это что же, его коты пригласили соседнюю стаю на банкет по случаю удачной охоты? Угощения было в достатке, но это же хищные звери, а не британские джентльмены!

Хотя, конечно, этих мог покормить саблезубый из грабена, где находится верфь. Елки! Надо скорее изучать язык!

– Фаня! Тебе не удалось еще какое-нибудь словечко расшифровать?

– Мало. Три надежно и пару предположительно. «Голодный», «пить», «оправляться». А вот насчет сигналов зова и расставания у меня имеются сомнения.

– Ага. Давай сравнивать. Я за сегодняшний день довольно много наснимал.

Сопоставив полученные данные, они с Фаней признали, что сигнал зова определен правильно. Ох и медленно продвигались у них дела с расшифровкой языка этих котов. Кстати, почему эти создания всегда молчат? Но не глухие, более того, слух у них чуткий. Это многие подмечали. Сплошные загадки. Ну да ладно, сообразит, дайте время.

Дома, когда перекусывал после возвращения, к нему подсел Тоха, ершистый парень из гоковских беглецов. Попросил у поварихи отбивную, которую получил без препирательств, – нынче мяса у них много, а холодильника все равно нет.

– Слушай, Игорь, только учти, что я без подколки спрашиваю, – поспешил он определить свою позицию. – Скажи мне, почему у тебя, ботаника и недоросля, все самое лучшее? Нет, я не о вещах, и даже не о девчатах. Но вот ты и с котами корешишься, и всякие у тебя задумки, типа с арбузами, и с народом ладишь. За что ни возьмешься – из всего сплошные приходы получаются.

– Плохо спросил, – Игорь криво ухмыльнулся. – Чувствуется, недодумал ты свой вопрос. А коли додумал бы, то и ответ бы тебе не потребовался. А вот отвечу я тебе по-хорошему. Загвоздка в том, что основное мое занятие – самореализация. Я нарочно выискиваю всякое интересненькое, непонятненькое или трудненькое, а потом тщусь с оным совладать. Когда получается – мысленно бью себя пяткой в грудь и тащусь от своей крутизны.

– То есть как от травки? – Тоха провел аналогию с тем, что было ему, гоковцу, знакомо.

– Чуть круче. После травки отходняк бывает или откат случается, а у меня эйфория от успеха приводит к наведению на новую цель, и приход начинается уже на этапе размышлений о пути ее достижения. Так что мне, чтобы прибалдеть, косяк не нужен. Я его, типа, ходом мысли создаю, а в результате не пепел выходит или слюни восторга, а разные забавные фенечки, вроде вот бифштекса, когда мяса уже две недели не привозили. Словом – вечный кайф, а не житуха. Даже сейчас: ты трескаешь, а я от этого летаю.

Собеседник больше ни о чем не спросил. Похоже, на понятном языке ответил ему поселковый старшина.

Непривычно было Степану без ружья. Как-то сросся он со своей «десяткой» за последнее время. Но Саньки предупредили, что сейчас вооруженным людям в городе легко огрести неприятностей на свою голову. Так что лучше не дразнить окружающих.

Делка направилась вправо, к оконечности мыса. Там, не доходя до маяка, на узкой полоске между скалами и гладью залива, был расположен квартал городских трущоб, где у нее имелись дела. А он через жилой район и промзону вышел к портовым сооружениям. Ново-Плесецк был так же немноголюден, как и раньше, только на улицах появились патрули. Люди в камуфляже и с оружием расхаживали повсюду и посматривали по сторонам. Вот из-за них-то и не рекомендовалось нынче носить стволы – отбирали, если нет разрешения. У складских сооружений целые заставы этих же парней отирались или подпирали брустверы из бетонных плит и мешков с песком.

В Сити у входа в некоторые здания стояли вооруженные часовые, тоже не по одному, а группами. Присмотревшись к новоявленным солдатам, Степа отметил среди них знакомые лица. Встречал он раньше этих людей. Стало быть, это не из метрополии подогнали контингент, а набрали здесь среди горожан. Причем было видно, что это не одно формирование, а никак не менее двух, потому что два типа головных уборов – кепи и берет – никогда не встречаются вместе в пределах любой группы. И еще нашивки на груди разные, но подробностей не разглядел, потому что близко он к ним не подходил.

Все как Санька говорил. Федералы и местные. Одних возглавляет человек из охраны Представителя Президента, других – кто-то из Ассамблеи коренного населения. И те и другие обеспечивают правопорядок и следят за сохранностью продовольственных складов. А полицейских что-то не видать.

Еще отметил, что пустуют веранды кафе и ресторанчиков. Ни обслуги, ни посетителей, хотя стулья на столы, как это бывает на ночь, нигде не подняты. Среди встреченных людей спешили немногие, основная масса имела вид скучающий. Раньше как-то иначе было. Немноголюдно нынче на улицах. Нервозности не ощущалось, но и деловитости не чувствовалось. Вроде как ждали все чего-то, да так давно, что устали тревожиться и переживать.

В Белый Город ему пока идти было рано, сначала нужно встретиться с коллегами, потолковать, узнать, что тут творится и понять, чем он может быть полезен. Так что путь Степана лежал к ресторанчику Фомы.

На знакомой веранде, увитой плотной завесой плюща, было так же пустынно, как и в аналогичных заведениях центральных кварталов Сити. На зеркальном стеллаже за барной стойкой никаких бутылок не наблюдалось. Ткнулся в дверь подсобки – не заперто.

– Заходи, парень, – хозяин заведения махнул рукой из-за соседней двери, за которой угадывалось что-то вроде кабинета. – Дверь за собой запри, я больше никого не жду сегодня.

Кроме хозяина, тут были двое молодых мужчин и Яга. Все трескали мороженое из вазочек и для гостя была приготовлена такая же. Судя по степени оплавления молочно-белых шариков, долго ждать себя он не заставил.

Пока доедали лакомство, ни о чем не разговаривали, и Степан успел разглядеть незнакомцев. Один был на Ярна похож, и лет ему около тридцати. А второй – из тех полицейских, что «отмазали» его после того, как он расстрелял макет амфициона в Белом Городе. А он этого мужчину не считал аборигеном – не те были ухватки у человека.