Король ничего не решает - Остин Марс

— Я Зорина Вероника Владимировна, из бездонных рудников. А ты кто такая?

— Я — наследница Хань! — задрала носик девушка, Вера быстро окинула её взглядом — она могла бы и не представляться, по ней было видно, что она сестра Йори — тот же нос, те же узкие чёрные глаза, та же нарисованная ветка в углу глаза.

«И те украшения, которые я видела на воровке во дворце наследника, ха.»

— Которая по счёту? — прищурила один глаз Вера.

— Вторая! И я не буду разговаривать с безродной самозванкой, это недостойно!

— А воровать у собственного брата достойно? — по секрету шепнула Вера, цыньянка замерла, еле слышно прошипела:

— Что ты несёшь? Как ты смеешь?

— Ну же, вспоминай, наследница Хань, — ласково улыбнулась Вера, напевно шепча: — Гадкий моросящий дождик, лужи на дорожках ко Дворцу Наследника, холод, сквозняки… — она наклонилась ближе и резко крикнула: — И крыса!

Цыньянка взвизгнула и закрыла лицо руками, сжимаясь и отшатываясь, Вера медленно рассмеялась, откидываясь на спинку лавки и отпивая чая, подождала, пока наследница возьмёт себя в руки и сядет ровно, тихо сказала:

— А я слышала, два дня подряд носить одни и те же украшения неприлично.

— Это было позавчера! — возмутилась цыньянка, министр хлопнул себя по лбу, Вера рассмеялась, наследница прикусила губу и густо залилась краской, Вера тихо сказала:

— А ушла бы сразу, это осталось бы между нами. Не жалеешь?

Цыньянка молчала, Вера придвинула себе большой поднос с чайным набором, конфетами и печеньем, взяла одно, полюбовалась, посмотрела на девушку напротив:

— Как, ты сказала, тебя зовут?

— Я тебе не представлялась, — дрожащим голосом ответила цыньянка, безуспешно пытаясь сохранить лицо, но с дрожащими губами это выглядело глупо. — Я не буду с тобой разговаривать, я пришла не к тебе, уходи, ты здесь лишняя.

— А если не уйду, что ты мне сделаешь? — заинтригованно улыбнулась Вера, — на дуэль вызовешь?

Девушка побледнела, потом на щеках проступили лихорадочные пятна, губы напряглись, как будто сдерживали то самое опасное "да", после которого дороги назад уже не будет, Вера улыбалась всё соблазнительнее.

— Ну? Что ты сделаешь? — она отправила печенье в рот, запила чаем, указала глазами на чашку цыньянки: — Обольёшь меня чаем? Бросишь в меня печенье? Заплачешь? — цыньянка дышала всё чаще, Вера рассмеялась и изобразила плаксивый голос: — "Мама, эта тётя меня обижает!" Или нет, лучше сестра! "Йори, эта нехорошая девочка меня не боится, побей её!" А Йори такая: "Ну знаешь, я ещё раз персиком в голову не хочу", и ушла. Что с лицом, детка? Неужели я угадала?

— Заткнись, тварь, — прошипела цыньянка.

— А то дуэль, да? — с надеждой улыбнулась Вера, цыньянка молчала, Вера изобразила задумчивость: — А может, это я тебя вызову? Ты меня тварью назвала, очень-очень оскорбительно. Я сегодня такая чувствительная, — она изобразила обмахивание ладонью, цыньянка усмехнулась, задирая нос:

— Я наследница Хань, я никогда не приму вызов от безродной самозванки.

— Ну так вызови меня сама, — Вера доела печенье и взяла из подставки резную бумажную салфетку, вытерла пальцы, улыбнулась цыньянке: — Да брось, ты же этого хочешь. Только представь — Восточная площадь, влажные камни в солнечных лучах, свежий морозный воздух, только я и ты, и старое доброе насилие, незамутнённое и безгрешное, потому что взаимно желанное, страстно и нежно, господи, я почти чувствую этот запах! Вызови меня на дуэль, а?

Девушка сжимала губы изо всех сил, Вера рассмеялась как сумасшедшая, скомкала салфетку и жестом фламенко бросила ей в грудь:

— Вызови, — взяла следующую салфетку и бросила в лицо, — ну вызови. Ну давай, ты же хочешь. Как смеет какая-то Призванная так себя вести с самой наследницей Хань? — в грудь цыньянке полетела ещё одна салфетка, девушка кусала губы и сверлила Веру ненавидящим взглядом, Вера улыбалась: — Подумаешь, какие-то бездонные рудники! Вот дом Хань — это да. Или уже не "да"? — она наклонилась ближе и подозрительно прищурилась, склоняя голову набок: — Наследница Хань, как там дом? Всё нормально, всего хватает? Знаешь, иногда лучше прямо сказать, а то, если припереться без приглашения к соседям одолжить до зарплаты, можно внезапно нарваться на что-нибудь покрупнее… крысы!

Цыньянка опять взвизгнула, Вера рассмеялась, поставила салфетницу на стол и добродушно улыбнулась трясущейся наследнице:

— Иди, хватит с тебя.

— Ты не смеешь меня отпускать, — процедила девушка, — кто ты такая, ты вообще… ты пыль под моими ногами! Ты червь!

— Крыса!

Цыньянка взвизгнула, опять, точно так же, Вера рассмеялась, девушка вскочила и швырнула в неё салфетку, сквозь слёзы визжа:

— Тварь! Ты сдохнешь, я убью тебя, завтра в полдень! Я — маг, съела?! Я тебя по площади размажу, тварь… Ты безродная… — она заливалась слезами и задыхалась в рыданиях, Вера улыбалась ей, как самому долгожданному гостю:

— До завтра, милая. Закажи портрет, пусть мир запомнит тебя красивой. Пока, — она помахала ей ручкой и взяла себе ещё одно печенье, цыньянка постояла молча пару секунд, глядя красными глазами на министра Шена, Вера на него не глянула ни разу, но боковым зрением видела, что он сидит прямо и не двигается. Он не пошевелился, цыньянка вышла из-за стола и быстро пошла к выходу, там хлопнула дверь. Вера отпила чая и вернула чашку, посмотрела на министра, он сидел ровно и медленно глубоко дышал, глядя в пространство перед собой.

Вера достала из кармана ложечку и посмотрела на неё с нежным восхищением, объявляя, как тост:

— Как сказал бы мой мудрый бро, Кан Двейн Старший: "Добрым словом и чайной ложкой можно добиться гораздо большего, чем просто добрым словом". Да?

Она улыбнулась министру, он медленно поднял на неё глаза, в которых был искрящийся коктейль из возмущения такой наглостью и восхищения этой наглостью. Взял чашку и тихо сказал:

— Это была бесплатная помощь?

— Сегодня — да, но завтра будет платно. Вы готовы к этому?

— С удовольствием. Назовёте цену?

— Как только сама её узнаю, после боя. Если я его не переживу, заплатите Анди миллион в фонд имени меня.

— Хорошо, — он отпил чая и задумался, усмехнулся: — А если бы я сказал, что не готов платить, что бы вы сделали?

Вера равнодушно пожала плечами:

— Извинилась бы, она до завтра остынет, включит мозги, прикинет свои шансы, и если я подарю ей возможность уйти с площади без боя, она радостно за неё ухватится.

— Вы же не умеете извиняться?

— Совру, врать я умею.

— А если она не примет извинения?

— Тогда это будет моя проблема, — улыбнулась Вера, — но я не думаю, что её МДР меня сильно впечатлит, вряд ли у неё много практики.