ВВГ, или Власть времен Гармонии - Василий Головачев

Северцев не ошибся, полагая, что синхрон доставит его куда следует, то есть в резиденцию экзарха.

И жестоко ошибся, полагая, что человек, занимавший пост министра национальной безопасности Казахстана, является экзархом! Лишь потом, анализируя причины своего решения пойти к министру, в том числе – беседу с Гургенидзе, он вспомнил слова майора о том, что министр у них – человек новый! То есть до него этот пост занимал другой человек, и вот именно он-то и был экзархом.

Однако все это было позже. А пока что, появившись в кабинете, обставленном с восточной помпезностью и советским колоритом: на полу – красный ковер, монументальный стол, резные стулья, позолота, никель, фарфор, фаянс, стекло, непременные сабли на стенах и портрет президента Казахстана над столом, – Северцев озабоченно рассматривал компанию из четырех человек, склонившихся над столом. Они… играли в кости!

Первым гостя заметил хозяин кабинета, вовсе не похожий на казаха. Глаза у него были выпуклые, прозрачные и казались белыми, нос прятался в складках щек, а рот представлял собой узкую щель, прорезанную в скале. Он поднял голову и несколько секунд изучал застывшего Северцева, медленно выходя из состояния игры.

– Тебе чего? – начал он, посчитав, очевидно, Олега за охранника. Затем глаза его расширились, от щек отлила кровь. – Ты кто?! Как здесь оказался?! Кто пропустил?!

Оглянулись на гостя и остальные игроки. Двое из них были казахами, смуглолицыми, гладко выбритыми, с характерным прищуром глаз, а вот третий – жгучий брюнет с длинным носом и холодными прицеливающимися глазами смахивал скорее на дагестанца, и Олегу очень не понравился его взгляд, в котором промелькнули узнавание, неприязнь, ирония и угроза. Этот человек знал, кто появился в кабинете министра.

– Кто тебя впустил?! – повторил бледный от ярости хозяин кабинета.

– Хрен в пальто, – грубо ответил Северцев, медленно осознавая, что перед ним пустышка. Сознание цеплялось за известные факты, но больше за предположения, опиравшиеся на слова Виктора. Не хотелось верить, что актер солгал, сообщив не те координаты экзарха, но и этот человек, отреагировавший на проникновение хронодрайвера в святая святых министерства как самый заурядный чиновник, не тянул на экзарха.

– Да я тебя!.. В порошок!.. Эй, кто-нибудь! – Министр наконец вспомнил об охране и нажал кнопку на столе.

– Подождите, Байтас, давайте разберемся… – попытался остановить его длинноносый брюнет, но не успел.

В кабинет вошел дюжий парень в сером костюме, удивленно уставился на Северцева.

– Что стоишь, остолоп! – рявкнул министр. – Убери его отсюда! Допроси, как он здесь оказался и кто он! Потом сдай в наш бункер, пусть с ним поработают ребята Жылкыбая. Ну?!

Секретарь министра вздрогнул, сунул руку под мышку, и Северцев понял, что пора уходить. Миссия его провалилась. Не стоило даже спрашивать министра о судьбе Варвары. Он явно находился вне реалий, связанных с деятельностью СКонС.

– Извините, – пробормотал Северцев, приводя в действие синхрон.

Последнее, что он услышал, были слова дагестанца-брюнета:

– До встречи, экстремал…

Эти слова все еще звучали в ушах Олега, когда он появился в квартире Талгата, и они же, точнее – глубинный их смысл, потрясший путешественника, помешали ему среагировать на изменение обстановки.

Талгат был дома не один. Вместе с ним ждали возвращения путешественника еще четверо мужчин. Очень хорошо подготовленных мужчин! Профессионалов своего дела. Двое из них мгновенно схватили Северцева за руки, третий точным движением сорвал с ушей клипсу синхрон-рации, а четвертый рывком содрал перстень, едва не оторвав палец Олега.

Сопротивляться Северцев начал мгновение спустя и даже смог освободиться от захвата и расшвырять парней, пытавшихся надеть на него наручники, но замер, заметив в руке Талгата имплантор, направленный ему в лицо.

– Успокойся, мастер, – грустно сказал Нигматуллин. – Не надо демонстрировать свою технику русбоя, мы знаем, что ты непревзойденный рукопашник. Не хотелось бы применять «просветлитель». Однако если ты не оставишь нам выбора, я выстрелю.

– Криттер… – глухо проговорил Северцев, опуская руки.

– Линеарх, – улыбнулся Талгат. – Мне подсадили имплант линеарха, так что я хоть и маленький, но начальник. А вот они – криттеры. Ну что, поговорим спокойно?

– Поговорим, – согласился Северцев, не расслабляясь, не выходя из боевого состояния, но делая вид, что сломлен. – Пусть они выйдут.

– А ты не станешь пытаться убить меня?

– Ты не предатель, тебя подставили, так что убивать я тебя не намерен. Да и куда я денусь без синхрона?

– Это верно. – Талгат повел стволом имплантора. – Парни, оставьте нас на минуту.

Профессионалы спецназа (команда «Дельта», родственница российской группы антитеррора «Альфа», определил Северцев по наколке буквы Д на указательных пальцах парней) вышли.

– Что ты хотел узнать? – посмотрел на Олега Талгат.

Северцев сел на диван. Талгат, подумав, устроился напротив, не опуская оружия.

– Когда тебя завербовали.

– Завербовали… – снова улыбнулся Нигматуллин. – Пакостное словечко. Меня не вербовали, Андреич, меня глушанули, засунули в голову программу. Это совсем другое дело. А запрограммировали меня аккурат, когда ты встречался со своим осведомителем.

– Он не осведомитель.

– Не суть важно. Ты, конечно же, не скажешь, кто он.

– Не скажу.

– Ну и правильно, мы сами выясним. Что еще ты хотел узнать?

– Экзарх – не министр безопасности?

– Верно. Хотя прежний министр был экзархом.

– Я понял это слишком поздно. Все было рассчитано заранее, не так ли? Я попался как мальчишка.

– Да, все было рассчитано. Я мог бы попытаться оглушить тебя еще до похода к министру, но не стал рисковать.

– Из-за синхрона.

– Верно, ты мог им воспользоваться и уйти, а всю нашу команду за это ждала бынейтрализация.

– Что это означает?

– Не обязательно – ликвидация, но обязательно – стирание памяти, а так как делается это обычно грубо, без точной ориентации стираемых нейрозон, то и последствия бывают… печальные.

Северцев покачал головой.

– Сурово с вами обходятся господа велиархи.

– Велиарх один, это система…

– Знаю, система, состоящая из экзомов.

– Они тоже зависимы от нажима сверху.

– Разве и над ними сидит кто-то более великий?

– Не кто-то, а что-то – Программа контроля. Хотя вполне можно дать ей и статус соборной личности, всеобщей всемировой души.