Васек Трубачев и его товарищи - Валентина Осеева

Васёк подошёл, разгоняя кур:

– Что это ты делаешь?

Жорка вытер ладошкой нос; щёки у него были замурзаны, в короткие волосы набилась пыль; чистыми на лице были только голубые, как у отца, глаза. Он объяснил, что с поля свозят хлеб, а один мешок порвался, и баба Ивга велела ему собрать рассыпанное зерно.

Васёк потрепал его по голове и пошёл к воротам. За воротами на зелёной траве колхозные девочки шили мешки. Одна из них что-то бойко рассказывала подружкам, взмахивая иглой с тонкой бечёвкой. При виде Васька она смолкла. Васёк кивнул девочкам головой:

– Здравствуйте!

Они ответили дружно, хором.

Васёк хотел спросить, не видели ли они вожатого Митю и не приходила ли со станции машина. Но спросить было как-то неловко; он с независимым видом постоял у ворот, посвистел… Девочки с любопытством смотрели на него. От их взглядов и от того, что они работают, а он стоит и посвистывает, Ваську стало не по себе; он повернулся и пошёл в хату. Но Жорка снова окликнул его:

– Московский! Что я тебе скажу! – Он, согнувшись, потащил по земле свою сумку. – Иди сюда! У нас фашисты железную дорогу разбили… и станцию… Дед на коняке приезжал… И шофёра вашего убили… бомбой! – вытаращив глаза, кричал он.

– Чего? – Васёк побежал к нему, тряхнул его за плечи: – Врёшь!

Жорка вырвался, обидчиво выпятил губы:

– Я правду кажу!

– А где мать? Где дядя Степан? Где баба Ивга? – Васёк растерянно смотрел в голубые глаза Жорки, тянул его за руку. – Кто тебе сказал?.. Где баба Ивга?

– Баба в коровнике, – испуганно пятился от него Жорка.

Васёк побежал к коровнику, с силой толкнул тяжёлую дверь, застучал кулаками:

– Баба Ивга! Откройте!

Баба Ивга не спеша открыла дверь. Васёк шагнул в темноту сарая. Споткнулся на кучу земли и, задыхаясь, пробормотал:

– Жорка сказал – станцию разбили! Где наши все – ребята, Сергей Николаевич?.. Мити нет!

– От же який хлопець противный! – рассердилась баба Ивга. – Я ему покажу! – Она ласково погладила Васька по голове: – Живы все ваши! Поездом поехали, спокойненько погрузились – нема чего за них волноваться, сынок! И Митя ваш цел, никуда от вас не денется…

– Покормите, мамо, хлопцев. Верно, уже попросыпались они, – тихо сказала из темноты Татьяна. Она стояла по пояс в яме, опираясь на лопату.

– Зараз, зараз… Пойдём, голубчик! Ваши уже в Киеве скоро будут. А станцию разбили – это верно… Разбили, проклятые! Только учитель ваш уже уехал до того времени… – рассказывала баба Ивга, вытирая о передник руки.

– Да когда же это? Как это?

– Ночью, голубчик. Налёт фашисты сделали… Страшное дело… Война, миленький, идёт, война… – Она вывела Васька из сарая, заглянула в хату, взяла коромысло, загремела вёдрами. – Спят ещё хлопцы твои. Я их не побудила утром – пусть спят. И Митя не велел будить. Он к Жуковке пошёл. А чего пошёл – не сказал… Дорога не ближняя – мабуть, к ночи только вернётся… Посиди на солнышке, сынок, я за водой схожу.

Васёк присел на завалинку. Беспорядочные, тревожные мысли толпились у него в голове.

Станция разбита… Значит, где-то близко уже бродит враг… Он бросает бомбы, он убивает людей… Баба Ивга так и сказала: много людей побил… Не в сраженье побил бойцов, а просто на дороге каких-то людей… А по дороге идут женщины и дети… Вот и сейчас к этой самой Жуковке пошёл Митя. И зачем он пошёл? Почему не сказал Ваську, что делать ребятам в его отсутствие?..

Васёк решил разбудить товарищей и поделиться с ними всеми новостями.

Он вошёл в хату, крепко стукнул дверью:

– Вставайте!

Никто не отозвался. Васёк подходил к каждому, дёргал за одеяло, тряс за плечо. Ребята недовольно отмахивались, сонно мычали. Мазин дрыгнул ногой и с угрозой проворчал:

– Брось лучше!

Сева открыл сонные глаза, нежно улыбнулся:

– Сейчас, сейчас, мамочка!

Васёк рассердился:

– Какая я тебе мамочка! Вставайте сейчас же!

Он снял с полки барабан и забил тревогу. Ребята испуганно заёрзали на мягком сене, моргая от яркого света; потянули к себе одежду, вскочили.

– Тревога! Тревога! Вставай! – заорал Мазин, тормоша Петьку.

– Трубачёв, что случилось?

Васёк рассказал товарищам всё, что слышал от бабы Ивги.

– Как же это? Станцию разбили? С воздуха?

– Значит, они в тыл зашли?

– А Сергей Николаевич с нашими ребятами далеко отъехал? Может, и их поезд бомбили? – с тревогой спросил Сева.

– Ну, что ты! Это же не военный поезд, а пассажирский. Они не имеют права невоенных убивать, – уверенно сказал Саша.

– Не имеют права? А около Жуковки дорогу бомбили, а на дороге всяких людей много! – возмущённо сказал Васёк. – Хорошо ещё, что наши девочки с малышами поспели!

– Ну, уж ты чересчур… Они ведь смотрят, кто едет. А там одни малыши – не нападать же им на детей, – серьёзно сказал Одинцов.

– Эх! – бросил с презрением Мазин. – Будут фашисты разбирать!

Пока баба Ивга готовила завтрак, ребята строили планы, что делать – не пойти ли навстречу Мите?

Удивлялись, что Митя ушёл, никого не предупредив и не сказав никому, зачем идёт. А вдруг на село налетят фашисты?

– Ребята, а у дяди Степана уже окопы роют, – шёпотом сообщил Васёк.

Ребята заинтересовались. Васёк осторожно заглянул в коровник. Татьяны там не было. Ребята один за другим спрыгнули в яму.

Подходя к своей хате, Степан Ильич услышал треск, пальбу и грозную команду:

– Вперёд! Заходи с тыла! Бей его!

В стенки сарая летели комья земли. Лохматая собака с яростным лаем нападала на сарай.

Степан Ильич прислушался, усмехнулся, широко распахнул дверь коровника и стал на пороге:

– А ну, один за другим, марш отсюда! Живо!

Ребята, виноватые и смущённые, вылезли из ямы.

За столом Степан Ильич, ласково поглядывая на них, говорил бабе Ивге:

– От не знали, кого на войну послать! Такие бойцы зря без дела пропадают!

– Не пропадут. Я им после завтрака работу найду – всю яму мне обвалили! – строго пригрозила баба Ивга.

– Мы поправим! Мы сейчас!.. Идём, ребята! – вскочил Трубачёв.

– Сиди, сиди! Кушай вот! А за баловство от меня и Жорке попадёт… Люди копали – значит, надо их работу уважать, хоть вы, мои голубята, и гости у нас.

– А они без няньки не могут быть, – поддразнил Степан Ильич. – Раз вожатого нет – пропало! Дисциплина уже не та. Ребята сидели красные, смущённые.