Полигон - Николай Гуданец

Пока Кин торопливо стаскивал костюм, женщина лежала неподвижно, словно в забытьи, но стоило ему раздеться и склониться над ней, как она вскинула руки и рывком привлекла его к себе. К тягучему аромату воскурений и духов примешался одуряющий легкий запах ее пота и возбужденного лона. Осыпая ее груди быстрыми поцелуями, Кин ощущал себя раскаленным и иссохшим, жаждущим окунуться в блаженную шелковистую влагу.

Среди сумбурных ласк Стасия жарко прошептала ему в ухо:

— Подожди… я выключу… при нем нельзя…

Нашарив пульт, она отключила униплейер, и голографическое изображение Джандара в изножье тахты исчезло.

Изнывающий от нетерпения Кин был не в состоянии продолжать прелюдию, он сгреб Стасию в охапку попытался просунуть колено между ее вытянутых ног, но вдруг она жестко уперлась ладонями ему в грудь и оцепенела.

— Не надо так… — умоляюще шепнула женщина, плотно сжав бедра.

— Почему?

— Не надо… Я не могу… не могу так… Я посвящена Харашну…

Да она же попросту помешана, с тихой оторопью подумал Кин. Однако дикое возбуждение захлестывало его необоримо, и, продолжая расточать нежные ласки, он вытянулся рядом с ней на боку. Рука Стасии скользнула вдоль его живота, и горячие пальцы крепко сжали изнывающий набрякший член.

— Я зацелую его, — просительно прошептала она. — Хорошо?

— Нет, — с неожиданно прихлынувшей яростью буркнул Кин.

На мгновение в памяти вспыхнул тот злосчастный файл прослушивания. Угораздило же на него наткнуться. Получить те же в точности любовные дары, что и его неизвестный позавчерашний предшественник, почему-то казалось ему нестерпимым унижением.

Вкрадчивыми, но упорными поглаживаниями он заставил ее чуть развести бедра. Потом накрыл ладонью влажный мех лобка, крепко прижавшись к разгоряченному затрепетавшему телу, помедлил и сдвинул руку ниже, перебирая пальцами скользкие лепестки меж вздрагивающих, слегка раздвинутых ног.

— Ты ведь хочешь этого, — настаивал он. — Хочешь сама.

— Да. Да, я хочу. Но это запрещено.

— Но ты же хочешь.

— Нет… — выдохнула истекающая любовным соком Стасия. — Не надо, прошу тебя…

— Хочешь, — повелительно шепнул Кин, и его палец медленно заскользил вовнутрь.

— Да. Да. О, какое безумие… — горячечно бормотала она, то крепко стискивая бедрами его руку, то разводя их в стороны.

Согнув палец, Кин принялся плотно массировать самую чувствительную точку влагалища сразу за входом, наверху, и тут же Стасия коротко ахнула, напрягшись всем телом. Грубо навалившись на нее, Кин силой развел ее колени, пристроился меж полусогнутых ног, уткнувшись в раскрытую мокрую промежность. Началась страстная возня, распростертая Стасия вздрагивала, неуверенно и безуспешно пытаясь отстранить лежащего на ней Кина. Эта красавица со стрижкой подростка вела себя точь-в-точь как обуреваемая желанием и страхом девственница. Шалеющий от свирепого вожделения Кин придавил ее всем своим весом и крепко стиснул гладкую тугую ягодицу, другой рукой направляя член.

— Нет-нет-нет-нет… — залепетала женщина плачущим голосом, когда почувствовала упершийся головкой в преддверие твердый ствол, однако уже не пыталась сопротивляться.

Невольно затаивший дыхание Кин медленно проникал все глубже, орошаемый сладостной маслянистой влагой, и наконец замер, войдя до упора, поддев мясистый бутон в самой глубине. Стасия тихо простонала, вздрогнула и безвольно обмякла. Приподнявшись на руках, Кин начал с медленного ритма, ускоряя понемногу движения, и вскоре вошел в бешеный раж, глядя, как сотрясается великолепное женское тело в такт его ударам.

Безучастная Стасия раскинулась под ним, повернув к стене осунувшееся лицо с застывшими невидящими глазами, которые теперь казались черными из-за того, что предельно расширившиеся зрачки свели радужку на нет.

— Что ты делаешь, о, что ты делаешь со мной… — вдруг жалобно запричитала она, однако теперь уже Кин не ощутил ни малейшего сопротивления, двигаясь в ее лоне размашистыми толчками.

— Ты изумительная, — шепнул он и, прижавшись к пышному телу, принялся теребить губами набрякший сосок.

Томительно заныла готовая хлынуть наружу струя семени, и Кин успел замереть за секунду до того, как сперма вырвалась на волю. Он не желал разрядиться в одиночку, надеясь, что Стасия выйдет из шокового оцепенения. И когда он, немного успокоившись, возобновил движения, его старания оказались вознаграждены. Внезапно женщина, словно очнувшись от сна, вцепилась в его плечи, жарко задышала и крепко обхватила Кина ногами.

— Ты сделал это… — потрясенно пролепетала она. — Ты взял меня так. Теперь ты бог. Какое кощунство…

Теперь она отзывалась ему, порывисто и страстно, слившись в одном ритме с ним.

— Да, да, вот так, да, еще сильнее… — безостановочно умоляла она. — Крепче, да, вот так…

Не выходя из нее, Кин слегка отстранился, ухватил ее ноги и сложил гибкое тело женщины коленями к грудям, снова припал к ней и яростно заработал членом. Больше оттягивать финал он не мог, раскаленное пульсирующее марево подхватило его и понесло неудержимо. Стасия раздвинула и опустила ноги, упершись пятками в ложе, вытянувшись струной и вибрируя на весу. Накатил шквал сладостной боли, Кин зарычал, извергаясь, вбивая жидкую молнию в скользкое от испарины, выгнувшееся дугой тело женщины. Она содрогнулась, коротко вскрикнула, царапая ногтями его плечи. Потом сдавленно замычала, вскидываясь навстречу его неистовым ударам, разомлевшая и раскрытая целиком, встречая горячую струю семени упругими волнами жадного лона. Опорожненный и задыхающийся, он рухнул на Стасию и замер, прижавшись щекой к ее плечу. После короткого затишья он почувствовал, как женщина взяла его руку, поднесла к губам и стала тихо целовать, один за другим, кончики его пальцев.

— Ты могуч, ты мой Харашну, — горячечно прошептала она. — Твой ствол вознес меня до девятого слоя небес

Обливающийся липким потом Кин погладил ее по щеке и перекатился на спину.

Он никак не ожидал проснуться настолько свежим и бодрым после того, как провалился в сон незадолго до рассвета. Ночь напролет они со Стасией занимались любовью, жадно, взахлеб, и никак не могли насытиться друг другом. Во время очередной передышки, когда они обнялись и тихо замерли, неожиданно зазвонил интерком. Приподнявшись, Кин скосил глаза на светящееся табло будильника в изголовье, оно показывало двадцать семь минут четвертого. Вольготно раскинувшаяся на подушках рядом с Кином нагая Стасия даже не шевельнулась.

— Кто это звонит? — спросил он.

— Отвечать не надо, — равнодушно проговорила она, потянула его к себе и подставила губы.