Дом духов - Кристофер Дж. Мур

– Убирайся! – крикнула она, а телефон продолжал звонить.

Пока Винсент шел к выходу, она побежала следом за ним с чеком старика Хоудли в руке.

– Оставь себе, – сказал сыщик. – Я вернусь поздно ночью.

Служанка принесла ей телефон.

– Филип, – произнесла она, глядя на Кальвино и высовывая дразнящий язычок. – Я только что думала о вас. Правда. От меня как раз уходил клиент.

Лиза вернулась из школы с тетрадкой в руке. Войдя в дом, она швырнула ее на пол, расплакалась и, вся в слезах, побежала в свою спальню. Хлопнула дверь. Кальвино нагнулся и поднял измятую тетрадку. Лицо Кико скривилось от боли, как у матери, чувствующей боль своего ребенка и ответственность за то, что не уберегла его от обид мира. Винсент открыл отброшенную тетрадку, вышел на балкон Кико, сел на плетеный стул и стал листать страницы; они были заполнены датами и заметками учительницы из Международной школы. Он прочел заметку, подписанную и датированную этим утром.

«Лиза не делает успехов. Ее английский не становится лучше. Она рассеянна на уроках и сдает домашнюю работу поздно и не в полном объеме. Уровень ее английского языка ниже уровня остальных детей в классе, и Лиза все больше отстает».

Кико вышла на балкон минут через десять с покрасневшими глазами.

– Это все ее английский. Я знаю. Я должна прекратить говорить с ней по-японски. Это плохо для нее.

– Завтра Лиза начинает посещать Разговорную английскую школу Кальвино. Уроки начинаются в четыре часа дня.

Она села рядом с ним, схватила тетрадку, закрыла ее и положила на маленький столик. Глядя на изображение Микки Мауса на обложке тетрадки, улыбнулась. Потом подняла глаза на Кальвино

– Вини, мне предложили работу.

Кальвино вытянул руки над головой, зевнул и одним быстрым движением пересадил ее со стула к себе на колени. Кико обвила руками его шею, прижала свой нос к его носу. Он почувствовал, как по ее телу пробежала дрожь.

– Это замечательная новость, – прошептал он.

– Эта работа в Австралии.

– В Австралии?

– Зарплата выше в два раза. И в англоязычной стране. Лизе придется говорить по-английски. – Ее голос был грустным и тихим.

Кальвино отстранился и посмотрел на нее. Она пыталась прочесть то, что было в его глазах. Чувства в них она не поняла – это могли быть печаль, облегчение, шок или недоверие. Настороженные, бдительные глаза – глаза, которые она помнила в тот момент, когда он целился из пистолета в лодку у дома миссис Лин. Глаза, которые одновременно успокаивали и тревожили. Она отвела взгляд. Кальвино указательным пальцем медленно поднял ее подбородок, пока их глаза не оказались на одном уровне.

– Ты хочешь ехать в Австралию?

Она покачала головой.

– Нет. То есть да. Я не знаю, что я хочу и что правильно. Знаю только, что это должно быть правильно для Лизы. Я должна думать о ней.

– Никто не просит тебя перестать думать о ней.

– Спасибо, – сказала Кико, кладя голову ему на грудь.

– Я забыл кое-что спросить у тебя в тот день. Помнишь, когда мы ходили в Эраван? Ты зажигала курительные палочки и свечи. Раскладывала цветы. Ты усердно молилась на жаре. Ты мне так и не сказала, о чем молилась.

Выражение ее лица смягчилось. Она подняла руку и погладила его по щеке.

– Я просила духа позаботиться о тебе. Защитить тебя, сохранить тебя. Потому что ты – хороший человек.

– И ты веришь, что этот дух тебя слушал?

Кико улыбнулась.

– Конечно, дух слушал.

* * *

Он приехал к Эравану после полуночи и устроился на мраморной скамье позади шеренги слонов. К часу ночи приехал грузовик с платформой с возгласом Клинта Иствуда на брызговиках «Не обгонять!» и припарковался позади крана со стрелой на другом грузовике. Оба водителя грузовиков и оператор крана присели на корточки на платформе, курили сигареты и передавали друг другу маленькую бутылочку «Меконга». Несколько десятков посетителей бродили кругами по святилищу и вокруг трех бирманских тиковых слонов Бена с четырьмя миллионами долларов внутри. Они несли свечи, курительные палочки, белые и лиловые орхидеи. В такое позднее время никто из них не походил на офисного служащего. Когда время приблизилось к двум часам ночи, в храме остались в основном инь, крестьяне в выгоревших голубых рубахах, водители тук-туков и такси и пара нищих.

Чем больше Кальвино изучал обряды дома духов, наблюдая за тонкостями ритуалов, выполняемых каждым из ночных молящихся, тем меньше он верил, что Бен Хоудли когда-либо был одним из них. Святилище Эраван – дом духов напротив Главного полицейского управления – было идеальным укрытием. Дело было не только в том, чтобы присвоить деньги; надо было доказать Ламонту, что у него есть яйца, доказать Даенг, что его яйца от нее не зависят, и доказать Наре, что он готов ими рискнуть. Никто не заподозрил бы фаранга, что он использует дом духов с преступными целями. Его партнеры совершили обычную ошибку – недооценили его способности, решимость и коварство.

Это был блестящий план. Бену требовались лишь рудиментарные актерские способности, которых хватило, чтобы убедить Даенг и Ламонта, что он окончательно свихнулся и погрузился в царство мирских богов, живущих во времени и пространстве. Ему нужно было показать – и миссис Лин была готова ему помочь, – что он ушел от мира материальных привязанностей и стал компьютерным монахом, погруженным в мир вечности; что он получил доступ к душе машины. Пока Бен проводил время с миссис Лин, участвовал в сеансах, впадал в транс в общественных местах, делал заявления в духе дзен насчет духов и призраков, Даенг и Ламонт подыгрывали ему, давали ему время и думали, что он опомнится. Они поверили спектаклю Бена. Вероятно, он использовал миссис Лин: он должен был понимать, что она не согласилась бы сознательно участвовать в афере, затрагивающей святилище Эраван. Кальвино посмотрел на слонов – наследство, оставленное Беном этому миру. Его личная шутка, которая обернулась против него самого. Кико считала, что смерть Бена была предостережением, знаком гнева богов. Но ведь она была верующей, подумал Кальвино.

Он откинулся на спинку и поднял взгляд на залитый светом прожекторов «Гранд Эраван Хайатт», который возвышался на огромных белых колоннах, и святилище Эраван выглядело рядом с ним карликом. Прямо напротив сияющего белого отеля маячило в темноте Главное полицейское управление, его угольно-черные окна были пусты и безжизненны. А между ними находилось святилище Эраван. Кальвино улыбнулся и потрогал левой рукой правую бровь: заранее обусловленный сигнал, что все идет по плану.

Пратт с группой спецназа занял позицию в зоне плавательного бассейна отеля. Оттуда открывался вид на святилище и дороги с обеих сторон. Ему удалось подобрать команду из двух человек, нигде не числившихся. Один человек держал видеокамеру с мощным объективом, нацеленную на святилище внизу. Другой его человек пришел со снайперской винтовкой, оборудованной прицелом ночного видения. Пратт стоял на коленях, держа бинокль обеими руками. Он увидел сигнал Кальвино, потом повернул бинокль в сторону грузовиков и водителей на улице.