Золотое царство - Виктория Князева

И, увидев, что никто из молодцев его не поддерживает, кот добавил неуверенно:

— А то потонем. На голодный желудок…

— Ничего, не оголодаешь, — хмыкнул Витомысл и перехватил Баяна поперек толстого брюшка, — садись-ка на плечо, только осторожно, не крутись — птицу подавишь.

— Птицу? — заинтересовался кот. — А какую? Индейку или, может, курочку?

— Такую птицу даже ты есть не будешь, — усмехнулся Вертодуб, — ласточка это. Перьев много, мяса мало.

— А если съешь, я тебе шею сверну, — пригрозил стрелок.

Кот вздохнул и притих.

До каменной косы путники дошли быстро, другое дело, что на море начался шторм, волны так и ходили ходуном.

— Как же мы в море-то войдем? — тревожно спросил Славята. — Вон волны какие!

— Как-нибудь да зайдем, — почесал затылок Вертодуб, — а что делать! Коли раз прошли, значит, и еще пройдем.

И он первым ступил на прибрежную косу. Следом за ним, пугаясь и робея, отправились и остальные.

Камни были мокрыми и скользкими, волны то и дело захлестывали едва ли не с головой, норовили сбросить путников вниз в черные пучины. Порывистый ветер пытался сбить с ног, рвал одежду, теребил волосы, но молодцы шагали и шагали вперед. Кот, сидящий на плечах у Витомысла, вцепился тому в плечи всеми когтями и выл так, что кровь леденела в жилах.

— Да ты замолчишь или нет?! — не выдержал и завопил на него Вертодуб, пытаясь перекричать ветер и рев волн. — Сколько можно орать?

Но кот ничего не хотел понимать, он промок до нитки, ему было страшно, и, пожалуй, впервые в своей кошачьей жизни Баяну не хотелось кушать.

Наконец добрались до конца каменной косы, и теперь предстояло самое сложное — нащупать ступени лестницы. Но и с этим справился опытный Вертодуб. Пару раз он, правда, оступился, но в конце концов нашел надежную ступеньку и крикнул товарищам:

— Братцы! За мной, след в след!

— Где ж на воде следы углядишь, — проворчал стрелок и чуть не навернулся с камня, — тьфу ты!

Гуськом зашагали молодцы за Вертодубом, который ступал медленно, стараясь не делать ни одного лишнего движения. Вот вода уже добралась ему до пояса, потом до плеч, а сделав еще один шаг, Вертодуб и вовсе скрылся с головой.

Несмотря на шторм и высокие волны, под водой было на удивление тихо. Лестница, как и прежде, светилась приятным ровным светом, рыбы мирно плавали как поодиночке, так и целыми стайками. Кот потихоньку пришел в себя, вспомнил, что еще не завтракал, и попытался поймать аппетитную рыбину, но та проявила истинное коварство, засадив в кошачью лапу по меньшей мере шесть острых иголок. Кот хотел закричать, но с ужасом понял, что не может произнести ни звука, поэтому просто прижался покрепче к Витомыслу и тяжко вздохнул. Витомысл одобряюще погладил его по спине.

Оказавшись внизу, Вертодуб первым делом вспомнил про чудо-дудочку, которую вручил ему царь Еремир. Он тут же достал ее из кармана, вытер зачем-то об рукав и поднес к губам. Дудочка заиграла сама, да так нежно и ласково, что молодцы заслушались. И, как оказалось, не одни они — на чудную игру сбежались, а точнее, сплылись едва ли не все рыбы, живущие в море. Собралась у лестницы эдакая разномастная стая: были тут рыбы круглые, похожие на шарики, были и длинные полосатые рыбешки с жесткими усами. И изогнутые, покрытые короткими щетинками, и многоцветные рыбы-фонарики с огромными печальными глазами, и рыбы-змеи, и рыбы-стрелы, и рыбы-гусеницы.

Вертодуб осмотрел критическим взором все морское стадо, выбрал рыбу покрупнее и постарался на нее залезть. Сразу у него ничего не получилось, рыба хоть и была смирной, но усидеть на ней было невозможно — чешуя была скользкая, а ухватиться не за что. Вертодуб вздохнул, слез, оглядел рыбу вокруг и уселся снова, на этот раз боком, так, чтобы можно было держаться за большой плавник, растущий, как ни странно, у рыбы только с правой стороны. Сидеть было, конечно, не так, как на хорошей лошадке, но все-таки можно. Вертодуб посмотрел на товарищей и ободряюще улыбнулся — присаживайтесь, мол!

Стрелок неодобрительно покачал головой. Идея скакать верхом на рыбах ему не понравилась с самого начала, но деваться было уже некуда, надо было выбирать себе подводного скакуна. Андрей с обидой поглядел на Вертодуба: вот, дескать, забрал себе самого упитанного, а мне что остается? Но обижался он недолго, потому что увидел вдруг рыбу до того широкую, что на ней можно было уместиться хоть втроем. «А вот назло всем вам оседлаю ее один!» — подумал стрелок и шустро запрыгнул на приглянувшуюся рыбину. Сидеть верхом на ней было невозможно — уж слишком широка, поэтому Андрею пришлось лечь на живот, обнять рыбу за высокий гребень на спине и постараться не свалиться вниз.

Витомысл со Славятой были не такими привередливыми, как товарищи, — быстро выбрали себе по рыбе, взгромоздились на них и крепко ухватились за плавники. Дело было за Вертодубом — и как же он, интересно, велит рыбам следовать аккурат к северным берегам?

Но Вертодуб и сам понятия не имел, как это сделать. Он на всякий случай еще раз извлек из чудо-дудочки несколько нежных трелей и пришпорил рыбу пятками. Та как будто сразу все поняла, сорвалась с места, а следом за ней помчались и другие оседланные рыбы.

Вихрем проносились мимо целые заросли водорослей, придонные цветы, огромные светящиеся шары, глядя на которые непонятно было, животные они или растения. Быстро неслись рыбы, унося на своих спинах бравых молодцов, а следом за морской кавалькадой стрелой летели стайки мелких пестрых рыбешек, которым до смерти было интересно, куда же плывут их огромные собратья. Но догнать больших рыб никак не удавалось, потихоньку мелюзга слабела, отставала и становилась легкой добычей для крупной и чрезвычайно довольной морской овцы, которая шустро преследовала малявок по дну.

Меньше чем через полчаса вдали забрезжил свет, и рыбы-кони сделали последний рывок, остановившись так, что сидящие верхом молодцы едва не касались головами кромки воды. Ярко светило солнце, лучи его проникали в морские глубины, отражались от спин и боков могучих рыбин. Путники тяжело сгрузились на дно, поклонились благодарственно рыбам и быстрым шагом направились к берегу. Ветра не было, вода стала похожа на огромное зеркало, в котором отражалось ясное синее небо.

— Наконец-то! — облегченно выдохнул Вертодуб, когда к нему снова вернулась способность говорить. — Ну мужики, как мы домчались, а? В жизни бы не подумал, что скакуны морские такие резвые. Не чета нашим лошадкам!

— Смотря каким, — возразил Витомысл. — Светомира у Яги видел? Эта лошадка всем морским плавунам фору даст!

За разговорами молодцы и не заметили, как выбрались из воды, удивившись сызнова, что и одежа сухая, и не холодно вовсе, будто не по морю гуляли, а по зеленому лужку. Хорошо было на берегу! Сверкал и переливался, как самоцветные камни, лежащий снег, сосны, могучие и величавые, уходили в небо вершинами. Солнышко пригревало по-весеннему, даром что в здешних краях стояла вечная зима. Задорно кричали чайки, плескались в море беззаботные рыбешки. И не верилось даже, что где-то идет война, и думать не хотелось о кровавых битвах. Стрелок вздохнул: