"Кроваво-Красная" Армия. По чьей вине? - Владимир Бешанов

«не любил пускаться в рассуждения, если получен приказ. Его высоко ценили за твердость и точность в выполнении решений командования».

Погиб он в 1942 году в Барвенковском «мешке», куда вместе с Тимошенко завел четверть миллиона своих подчиненных.

Генерал–майор П.Г. Понеделин (1893―1950), командующий 12–й армией. Окончил Военную академию имени Фрунзе. Вместе с армией сдался в плен в Уманьском котле. За это после войны его сначала посадили, а потом расстреляли.

Еще один конармеец генерал–полковник Я.Т. Черевиченко (1894―1976) командовал 9–й армией. В автобиографии он раскрывает «секрет» особого факультета Академии, который он закончил, имея два класса сельской школы:

«В 1935 году сдал за десятилетку при Военной академии им. Фрунзе».

С 1943 года ― тыловой генерал. В апреле 1945 года генерал–полковнику доверили «порулить» стрелковым корпусом в Берлинской операции.

Таким образом, к 1941 году «провалились» ВСЕ сталинские «выдвиженцы». Иначе и быть не могло. Являясь всего лишь «винтиками» и «шестеренками» советской военной машины, они интересовали Сталина исключительно с точки зрения «надежности». Полная унификация. Незаменимых у нас нет!

«В чем сила армии?

― спрашивал в январе 1938 года Сталин у военной аудитории. И сам давал ответ:

― Иные думают, что сила армии в хорошем оснащении техникой, что техника–де решает все. Вторые думают, что армия крепка и вся ее сила в командном составе. Это также неправильно. Главная сила армии заключается в том, правильна или неправильна политика правительства в стране… При правильной политике даже средние командиры могут сделать гораздо больше, чем самые способные командиры буржуазных государств».

По сравнению с казненными военачальниками, новые имели лишь одно, да и то лишь с точки зрения диктатора преимущество ― знали свое место, были запуганы до смерти. Маршал Жуков, при Хрущеве рассказывавший байки про то, как Сталин воевал по глобусу, а он, Жуков, дверь к нему в кабинет чуть ли не ногой открывал, будучи на пенсии, в приватной беседе о Верховном честно сказал:

«Он был страшен».

От иностранцев красные командиры теперь шарахались как черт от ладана. На совещании начальствующего состава в апреле 1940 года командующий войсками Ленинградского округа Мерецков жаловался на то, что командиры отказываются от выполнения разведывательных заданий за границей. И боялись советские офицеры не коварной вражеской контрразведки и не застенков румынской сигуранцы:

«Командиры боятся идти в такую разведку, ибо они говорят, что потом запишут, что они были за границей. Трусят командиры».

Смертельно опасно стало проявлять любую инициативу. Инициатива ― признак того, что ты мыслишь не так, как начальник, имеешь свое суждение, а может, считаешь себя умнее. А не враги ли тебя надоумили искажать «генеральную линию»?

Как это часто бывает, не имеющие достаточного опыта, не отягощенные образованием, скороспелые «сталинские полководцы», заняв генеральские должности и получив соответствующие материальные блага, в большинстве своем совершенно остановились в развитии. Уверовав, что самые высокие посты им достались по заслугам, они ничему учиться не желали, всячески выказывая презрение к «образованным». Чем примитивнее было мышление стратега–самородка, тем сильнее взыгрывало в нем желание самоутвердиться, унижая нижестоящих. К примеру, Жуков «академиев не кончал», зато с удовольствием бросал в лицо прибывшему в его подчинение выпускнику: «Так и знал. Что ни дурак, то выпускник академии».

Кстати, для выращивания командиров и работников штаба высшего звена управления в ноябре 1936 года была воссоздана Академия Генерального штаба. Однако подготовка ее питомцев страдала значительными пробелами. Во–первых, из–за того, что по–прежнему приходилось учитывать «особенности» обучаемых. Во–вторых, ввиду массовых досрочных выпусков для заполнения освободившихся вакансий. В–третьих, в годы Большого Террора было репрессировано более трех тысяч преподавателей военных учебных заведений, что привело к снижению качества обучения.

Например, одним из слушателей первого набора был зачислен без экзаменов командир 29–го кавалерийского полка 5–й кавдивизии М.И. Казаков, уже успевший с тремя классами церковно–приходской школы превзойти все науки в Военной академии имени Фрунзе. Настораживает тот факт, что, даже будучи генералом армии, Михаил Ильич думал, будто Академию Генерального штаба изобрели большевики:

«Таких учебных заведений еще не было в других армиях… Как я уже упоминал, подобных учебных заведений не было не только у нас, но и за рубежом (?), так что все приходилось начинать сначала, идти непроторенным путем».

Он так и умер, не узнав, что в России Академия Генштаба существовала с 1832 года, в других странах ― еще раньше.

Идя «непроторенным путем», в не имеющем аналогов учебном заведении попытались было создать кафедру стратегии, но быстро от идеи отказались в связи с полным отстрелом почти всех военных теоретиков в стране. В 1935 году была сделана попытка организовать курс лекций по стратегии в Военной академии им. Фрунзе, но и она провалилась. Заместитель начальника академии Щаденко поставил на место начальника военно–исторического факультета: «Это что еще за курс стратегии? Стратегией занимается лично товарищ Сталин, и это не наше дело!»

Первые месяцы учебы «ушли на повторение и пополнение знаний по боевой технике Красной Армии». Зимой два занятия по оперативному искусству успели провести командармы Уборевич и Якир. Слушателям они показались слишком сложными и заумными:

«Многие высказывали недоумение: почему это Уборевич так осложнил оперативную обстановку и вынудил войска Западного фронта отражать контрудар мощной группировки немецких войск из Восточной Пруссии? А на занятиях, которые проводил Якир, случилось как будто и вовсе несообразное: наш мехкорпус, входивший в состав ЭРП, не сумел преодолеть сопротивление немецкой танковой дивизии. Почему?.. Не все могли взять себе в толк: с какой стати руководители занятий сводили к такому неудачному финалу наступательные операции наших войск…»

И все.

Через полгода напряженной учебы, в июне 1937 года, их выпустили ― в войсках не осталось командиров: полковников A.M. Василевского и В.В. Курасова ― в Генштаб, полковника А.И. Антонова ― начальником штаба Московского военного округа, полковника М.В. Захарова ― начальником штаба в Ленинградский военный округ, остальных ― всего лишь заместителями и начальниками оперативных отделов, но ненадолго. Казаков стал начальником штаба Средне–Азиатского военного округа уже в марте 1938 года.

Как показал «неудачный финал наступательных операций наших войск» в 1941―1942 годах, советские генштабисты по–прежнему предпочитали не «осложнять оперативную обстановку» и умели только рисовать гениальные планы разгрома противника, независимо от его намерений. Так, в ночь на 28 июня 1942 года начальник штаба Брянского фронта генерал Казаков усиленно обдумывал план Орловской наступательной операции, а утром «все вдруг круто изменилось»: немцы начали операцию «Блау» ― генеральное летнее наступление ― и через неделю были в Воронеже. А почему? Побитый стратег сообщает: