Отважное сердце - Робин Янг

Оценивающий взгляд Эдуарда скользнул по Роберту Брюсу, который ехал бок о бок с Хэмфри. Похоже, в последнее время граф и сын Херефорда стали неразлучны. Король долго раздумывал над тем, стоит ли разрешать ему вступить в орден, когда Джон де Варенн обратился к нему с таким предложением, ведь в Лондоне Брюс сохранял отчужденность и проявлял сдержанность. Но его отец всегда демонстрировал сговорчивость и гибкость, а союзники среди шотландцев ему понадобятся в самом скором времени. После всех трудностей, с которыми ему пришлось столкнуться после смерти короля Александра, — беременности Иоланды, утраты Маргарет и затянувшихся слушаний по назначению преемника — дела на севере, наконец, сдвинулись с мертвой точки. Комин, похоже, довольствовался женитьбой своего сына на дочери Пемброка, а Баллиол быстро сдавал позиции под натиском королевских стряпчих. Эдуард вынудил короля Шотландии передать ему столько своих прав и свобод, что его власть как верховного сюзерена уже невозможно оспорить. Вскоре Баллиол лишится остатков своего авторитета и доверия подданных. И, когда это случится, его королевство окажется целиком и полностью во власти Эдуарда.

— Милорд.

Эдуард повернулся к Джону де Варенну, который поравнялся с ним.

— Мы достигнем Нефина еще до наступления темноты, но обоз с припасами отстал от нас на несколько миль. — Варенн кивнул на три холма, маячивших на горизонте. — А подъем к деревне вынудит их задержаться еще дольше. Быть может, мы остановимся на ночлег где-нибудь поближе?

В обозе ехали не только личные вещи самого Эдуарда, но и шатры, фураж, бочонки с пивом и мешки с зерном, предназначенные для пропитания его людей. Сейчас, когда наступила зима, в здешней глуши было решительно невозможно найти продовольствие, поэтому все, что могло им понадобиться в нынешней кампании, пришлось везти с собой из Конви. Им предстоит провести голодную ночь, если обоз не прибудет в Нефин вовремя, но нетерпение короля оказалось сильнее аппетита. Нефин был ближайшим поселением, и он же послужит удобной базой для того, чтобы разослать лазутчиков во все стороны на поиски неприятеля.

— Здесь мы окажемся у всех на виду, без малейшей защиты. Двигаемся дальше.

И колонна продолжила путь, с каждой пройденной милей поднимаясь все выше в горы. В воздухе запахло снегом, а над головой нависли низкие облака. Вскоре, когда они миновали первые отроги горной гряды, море скрылось из виду. Позади, под зеленоватым небом, сверкала на горизонте снеговыми шапками вершина Сноудона, как тень нависшей зловещей угрозы. Основным силам армии Эдуарда подъем в горы давался нелегко, обоз поднимался еще медленнее, и хлысты погонщиков непрерывно свистели в воздухе, подгоняя усталых ломовых лошадей, с трудом тащивших повозки по неровной дороге. Авангард протискивался сквозь узкие ущелья, с обеих сторон которых нависали скалистые обрывы. А потом, как-то вдруг, впереди в огромной бухте открылось море и берег, на который с ревом обрушивались пенные волны.

Покинув наконец седло в деревушке Нефин, Роберт огляделся по сторонам, пытаясь увидеть в заброшенном и убогом поселении священную колыбель, в которой родилось знаменитое пророчество. Несколько дряхлых домишек сгрудились вокруг церквушки на клочке земли, зажатом между поросшими лесом склонами холмов, уходящими к югу и востоку. С той стороны, откуда они пришли, над отвесными скалами и ревущим морем, тянулась вереница факелов — это основные силы королевского полка входили в долину, похожие на медленно ползущее огненное ожерелье.

Авангард же занял деревушку, рассредотачиваясь на местности. Одни отправились обыскивать заброшенные дома, другие искали свежую воду для лошадей, третьи спустились на берег, чтобы набрать плавника[48]для костров. В синеватых вечерних сумерках на песчаном пляже были видны несколько лодок, вытащенных на берег и брошенных теми, кто с началом войны покинул свои дома и ушел в лес, угнав с собой весь скот, чтобы тот не достался англичанам. После себя они оставили лишь замерзшую зимнюю тишину да брошенную землю, по которой гуляло жутковатое эхо. Рыцари, против обыкновения, вели себя тихо, окоченевшими пальцами расседлывая лошадей и снимая седельные сумки. В воздухе клубился пар от дыхания, а затекшие мышцы ныли от долгого марша.

— Где мы расположимся на ночлег?

Заслышав голос брата, Роберт оглянулся. Поверх кольчуги и накидки Эдвард кутался в тяжелый шерстяной плащ, но лицо его все равно посинело от холода, а зубы выбивали дробь. Воздух можно было колоть на куски, как лед.

— Пожалуй, вон там, под теми деревьями, — Роберт кивнул на купу древних дубов, растущих у полуразрушенного дома. — Скажи оруженосцам, пусть разведут костер.

Получасом позже он уже сидел, привалившись спиной к стволу дуба, на нижних ветвях которого играли отблески пламени. Он расслабился, чувствуя, как по телу медленно растекается блаженное тепло, краем уха прислушиваясь к приглушенному разговору, который время от времени заглушало жалобное ржание лошадей. Повсюду солдаты рыли ямы для костров и собирали хворост. Нес вместе с другими оруженосцами отправился на поиски топлива, а слуги Роберта вместе с его камердинером готовили скудный ужин. Глядя, как рыцари передают друг другу мех с вином и с трудом разламывают черствый хлеб, который решительно не лез в горло, Роберт почувствовал, как желудок у него скрутило от боли. Пройдет, по крайней мере, еще несколько часов, прежде чем прибудут повозки с продовольствием. Неподалеку расположился Хэмфри, как и еще несколько рыцарей, шедших вместе с ним в авангарде.

После дуэли Роберт держался особняком, отчасти не желая, чтобы его вражда с Ги стала заметна кому-либо вне круга посвященных, а отчасти чувствуя себя уязвленным тем, что интрижку с Еленой ему пришлось прервать помимо своей воли. Впрочем, схватка с Ги, похоже, ничуть не ухудшила его положения в ордене; если на то пошло, Хэмфри, Томас и Ральф стали относиться к нему с намного большим уважением, чем прежде. Зато и раскол стал очевиден. Его вражда с Эймером, которая поначалу являла собой всего лишь юношескую агрессию, переросла в нечто большее, взрослое и опасное.

— Ты ему доверяешь?

Роберт оглянулся на брата, задавшего вопрос, и понял, что тот поймал его взгляд, устремленный на Хэмфри. Эдвард сидел напротив, и пламя костра, раздуваемое ветром, освещало его лицо. Сейчас они остались вдвоем, рыцари из Эссекса отошли взглянуть на лошадей, а слуги рылись в седельных мешках в поисках еще чего-нибудь съестного. Когда Роберт не ответил, Эдвард продолжил, и голос его был едва слышен из-за треска пламени.

— Я знаю, ты не хочешь разговаривать об этом ордене или куда там тебя приняли, но мне интересно, а подумал ли ты хоть на мгновение о том, во что тебя втянули. — Эдвард подобрал веточку, которая тлела на траве, выпав из костра. Он швырнул ее обратно в пламя, и лицо его в оранжевых отсветах углей выглядело напряженным и строгим. — Эти рыцари служат человеку, отнявшему у нашей семьи трон. Не забывай об этом.