Ты всё ещё моя - Елена Тодорова

– Да… – единственный ответ, который нахожу, глядя на своего Чарушина.

Вместо того чтобы подняться, он внезапно, вновь удивляя, прикладывается лбом к моему животу и крепко обнимает меня.

– Спасибо.

Наверное, после всех его благодарностей в самые важные моменты нашей жизни уже удивляться не должна. И все равно удивляюсь.

А потом… Артем встает и целует меня на глазах у всей семьи. По факту лишь припечатывается ртом к моему рту, но делает это крепко-крепко.

Чарушины сохраняют тактичное молчание, пока сын не ведет меня к ним. Улыбаются все… Тепло и искренне. На мои глаза наворачиваются слезы.

Неужели эти чудесные люди и правда станут моей семьей? Родителей еще не знаю, а уже люблю их. Как иначе, если они Артема?! В каждом вижу что-то его.

– Мам, пап, круто, что вернулись раньше, – говорит Чарушин вроде как легко и свободно, но голос в некоторых моментах будто вибрирует. Переключая внимание на меня, слегка тянет за руки, чтобы подступила ближе. Едва подаюсь, и вовсе обнимает, словно под крыло берет, и, не отводя от меня взгляда, удивительно просто объявляет: – Пап, мам… Моя Лиза.

– Добро пожаловать в семью, – отвечает его отец столь же легко.

– Добро пожаловать, дочка, – отражает и мама.

И все… Мои слезы выносит наружу. Сорвавшись, прячу лицо у Артема на груди. Он обхватывает руками, со всех сторон загораживает. Хрипловато смеется, прежде чем пояснить:

– Все нормально. Лиза счастлива. Расходимся для передышки.

Судя по звукам, все беспрекословно следуют этой просьбе.

– Я люблю тебя, – шепчет Чарушин, когда шаги стихают.

– Я тебя тоже… Ты себе не представляешь даже, как сильно, Артем… Не представляешь…

– Ты же мне покажешь, м? Останешься? Не уйдешь?

– Ты поэтому предложил жениться? – доходит с опозданием. – Чтобы я не ушла? Я все равно уйду… Стыдно…

– Ну, блин, Лиза… – смеется он. – Я с тебя глаз свести не могу, а ты хочешь, чтобы домой отпустил? Скомкал такой важный момент… Вместо цветов, кольца и салютов – предки, микроволновка и холодильник, а ты все равно сбежишь? Имей же совесть, родная!

Кран моих слез перекрывает. Отстраняясь, легонько шлепаю Чарушина по груди.

– Ты смеешься? – шиплю, возмущаясь. – Чуть до инфаркта меня не довел и смеешься?

– Считаешь, мне инфаркт не грозил, пока ты думала, что ответить? Да я чуть дуба не дал!

Я снова всхлипываю. Прикладывая к дрожащим губам пальцы, смотрю на него, выискивая ответы.

– Ты правда собирался?.. Не спонтанно принял решение? Планировал? С кольцом и цветами?

– И с салютом, – добивает Чарушин с дурашливой важностью.

– С салютом… – с трудом повторяю я. – Он сейчас взрывается в моей груди.

– И в моей, Лиза. И в моей, – снова обнимает и касается лицом. Лоб в лоб. Глаза в глаза. Вдох-выдох. – Сказал же: хочу, чтобы это длилось вечность. Нашу вечность, Дикарка.

Целуемся. Качаемся, будто пьяные. Пьяные, конечно. От любви!

– Давай позовем обратно твоих родителей, – шепчу, когда удается навести в голове хоть какой-то порядок. Почти с ужасом добавляю: – Они же, наверное, голодные с дороги…

Артем улыбается и выдыхает:

– Разогревай, Лиза. Мы быстро.

И действительно, едва я успеваю накрыть на стол, все семейство Чарушиных заходит в кухню. Мне, конечно, мигом неудобно становится. Хозяйничаю тут без разрешения. Но я стараюсь убедить себя, что сегодня мне еще простят.

– С возвращением, – шепчу родителям Артема.

Лучше поздно, чем никогда.

Хорошо, что они тоже так думают. Посмеиваясь, благодарят. Одновременно с девочками занимают свои места за столом. Садимся и мы с Артемом.

– Пап, откроем шампанское? – подает идею Рина.

– Тебе нельзя.

– Ну, па-а-ап-п… Поводов столько!

Артем Владимирович в знакомой мне манере приподнимает бровь и срывает с бутылки фольгу.

– Думали, что сделаем сюрприз вам… – протягивает с какой-то необъяснимо умиротворяющей улыбкой. – А оказалось, что сюрприз ждал нас, – наклоняясь над бокалами, подмигивает жене. – Удивили, конечно, дай Боже…

– Хорошо съездили, – заключает Татьяна Николаевна, задорно подергивает бровями.

Бледная она, конечно. Очень худенькая, нежная и хрупкая. Но вместе с тем пышет энергией и буквально дышит жизнью. Сердце радуется при взгляде на нее. И обнять хочется. Жаль, не смею. Зато девчонки только то и делают.

– А это я готовила, мам… – щебечет младшая. – Попробуй!

– Да не шути… – качает Татьяна Николаевна головой. – Я и так уже растаяла.

– Правда! Не шучу! Лиза, подтверди… – находит меня взглядом Рина. – Скажи, что я теперь все умею, Лиз... Скажи же! Даже борщ!

– Умеет, – киваю я с улыбкой.

– Да Боже ж мой… – всплескивает руками мама. – Сюрприз за сюрпризом. Ну-ка… – нанизывает вилкой подброшенный Риной блинчик.

Кусает, с задумчивым видом жует, глотает, медленно тянется за водой... Мы все напряженно за этим наблюдает. Я вспоминаю слова Артема, что надо было попробовать.

Боже…

– Превосходно! – с изумленным видом выдает свою оценку Татьяна Николаевна.

И мы все одновременно с облегчением выдыхаем. А после, переглянувшись, громко смеемся.

– Так, ну что ж… – собирает на себя внимание Артем Владимирович. Возвышаясь во главе стола, поднимает бокал. Мы тотчас подхватываем свои. – За пополнение нашей семьи! Пусть растет дальше!

Подмигивает на этот раз Артему, а я ничего с собой поделать не могу, заливаюсь жаром. Прикладываю к губам прохладный бокал, едва удается глоток сделать. От него я тут же пьянею. А Артем еще… Наклоняется, притискивает к себе и целует.

– Люблю тебя, – выдает во всеуслышанье.

И я загораюсь.

Смотрю в его глаза. Вижу, как ждет ответа. Смущена до ужаса, но не дать ему его не могу.

– И я тебя люблю.

– Ура! – вопит Рина.

Сидящая рядом с ней Анжелика аж вздрагивает.

– Пьяная, что ли… – шикает задушенно.

И все разражаются хохотом.

– У меня сок, – лукаво улыбаясь, трясет Рина розоватой жидкостью. – Но новости чудесные! Почему бы и не поорать, эх…

– Во дворе ори, пожалуйста, девочка Баскервилей, – не сдается Анж.

– Буду я еще у кого-то разрешения спрашивать, где мне орать!

– Боже, Ринуля, уймись, – одергивает последнюю мама. – И отдай сюда свой сок, проказа ты…

Артем качает головой и заходится хохотом. Я подаюсь в его открытые объятия, прижимаюсь и просто счастливо выдыхаю ему в шею.