Солнечный зайчик. Шанс для второй половинки - Сергей Юрьевич Ежов

но они, я думаю, отказываются. Их право. Но никуда они не денутся, получат полезную, востребованную специальность, и будет им счастье. Хотя они пытаются убедить общество в своей полезности в прежнем качестве, но я слабо верю в успех этой затеи.

За разговором мы вошли в небольшое кафе, и оказалось, что это пиццерия. Я заказал нам по пицце, для Кати молодое вино, а для себя сок. Катя стала резать пиццу на тарелке, а я свою пиццу свернул в трубочку, и принялся с аппетитом есть, запивая кисло-сладким виноградным соком.

— Вы едите пиццу как итальянец, точнее неаполитанец.

— Скорее, как сибиряк. Моя мама часто печёт пиццу, правда, называет её сборным пирогом. А лазанью в нашей местности называют блинным тортом. Но задавайте вопросы, Катя.

— Хорошо. Последний вопрос о митинге: что же будет дальше?

— Борьба. Эти люди привыкли вкусно кушать, сладко спать, и не делать ничего полезного. Общество указало им на неправильность такой позиции, но они упорствуют. Это их выбор, и свой выбор они сделали сами и очень давно.

— Я правильно понимаю, что Вы, Юрий, во всём поддерживаете позицию ЦК КПСС?

И тут я вспомнил шикарный слоган радио «Аврора» из моего будущего: «Наша точка зрения станет вашей точкой опоры». Почему бы не перефразировать этот слоган для нынешней ситуации?

— С Вашего позволения, ЦК ВКП(б). Как сказать, Катя. ЦК состоит из людей, а людям свойственно заблуждаться. Errare humanum est. Заблуждался же прежний состав Политбюро ЦК, и Съезду пришлось корректировать курс партии. Можно сказать так: точка зрения ЦК является точкой опоры, а моё мнение это всегда моё мнение.

— Хорошо. Поговорим о другом. Юрий, Ваши песни популярны на Западе. Новая концертная программа Дина Рида произвела эффект ядерного взрыва, а его дуэт с Ириной Корнеевой, когда они исполнили «Адажио», «Вечную любовь»[92], а особенно «Посвящение Энрико Карузо»[93], сделали их сверхпопулярными. А значит, популярны и Вы, как автор их песен.

— «Адажио» написал Томазо Альбиони. Вернее, написал Ремо Джадзотто, но по какой-то причине приписал своё гениальное произведение старинному композитору. Я всего лишь подсказал, что на гениальную музыку нужно положить стихи и составить дуэт. Стихи написала моя одноклассница Дина Нурпеисова, а дуэт, вернее совместная работа над произведением — заслуга Дина Рида и Ирины Сергеевны Коротковой.

— Почему Вы её называете по имени-отчеству?

— Она моя учительница, у нас принято таким образом проявлять почтение к наставникам.

— Теперь такой вопрос: в Советском Союзе лучшие песни попадают в финал конкурса «Песня года», а самые популярные — в «Голубой огонёк». «Ария» в полном составе присутствовала на них, были даже Ирина Короткова-Рид и Дин Рид, а Вас там не было. Почему?

— Видите ли, я болел. Сначала подхватил страшную ангину, а когда уже выздоравливал, воспалился аппендикс. Кстати, вот тогда я почувствовал себя ужасно важной шишкой. За мной прислали санитарный самолёт, и отвезли в Кустанай, в лучшую клинику, хотя и в нашей больнице этот отросток удалили бы без малейших проблем. Операция прошла успешно, могу даже показать шрам, он ещё розовый.

— Вы так верите профессионализму Бориса Ивановича?

— Ого! Вы знаете имя нашего врача?

— Да, я знаю имя Вашего соавтора. Кстати вопрос: как Вам удаётся совмещать изобретательство и творчество?

— Воля Ваша, но изобретательство всего лишь одна из граней человеческого творчества.

— И всё-таки: Вы жалеете, что не попали на конкурс?

— Возможно, Вы не поверите, но нет. Музыка меня теперь интересует мало, я хочу заниматься другими вещами.

— Какими же?

— Компьютерами и экономикой в стратегическом смысле этого понятия.

— Юрий, а Вы хотели бы побывать на Западе?

— Нет. Я всегда хотел побывать на островах Океании, в Южной Америке, у нас на Камчатке. По Советскому Союзу я обязательно поезжу, это лишь дело времени, а на далёкие острова… Как повезёт.

— А Европа?

— В Европе мне интересны лишь Италия, Греция и Турция, поскольку я очень люблю античность. И я хотел бы побывать в Германии. Один мой дед не дошел до Берлина, погиб в бою, не дойдя буквально несколько километров до немецкой столицы. Другой дед погиб под Торгау, в бою с американцами. Я бы хотел поклониться их могилам.

— Как так? Американцы вместе с нами воевали против немцев!

— Такой уж они подлый народ. Был конец войны, и американцы нас проверяли, как у нас говорят, «на вшивость». То есть, определяли, решимся ли мы дать отпор. Дали. И крепко дали. Но дед, прошедший всю войну, погиб в этих боях.

— Печально. Однако у меня есть ещё несколько вопросов. Позволите?

— Я в полной Вашей власти. Только не требуйте раскрыть военную тайну.

— Не буду. Всё равно Вы признались, что военная тайна Вам неизвестна. Итак вопрос: как Вы относитесь к тому, что Ватикан запретил песню «Амено», а вместе с ней и ещё несколько песен, написанных в подражание Вам?

— Вы серьёзно? Ватикан запретил эту песню?

— Да. Папа Павел VI специальной буллой объявил, что песня является злобной пародией на церковную латынь.

— Ну что же, я думаю, что церковнослужители высшего ранга должны быть умнее и проницательнее. Noblesse oblige, как говорится. Но скорее всего это выходка какого-нибудь ватиканского клерка. Ему почему-то не понравилась песня, вот он и побежал впереди паровоза. А Папа мог не глядя подмахнуть бумажку.

— Почему Вы так думаете?

— Руководителям такого ранга ежедневно приносят тысячи бумаг, и невозможно прочитать их все, отчего иногда и возникают подобные казусы. Католической церкви эта песня не опасна, она вообще не имеет никакого отношения к вере.

— Но многие ищут в «Амено» и «Хару мумбуру» потаённый смысл.

— Находят?

— Некоторые да, находят.

— Знаете, Катя, эти песни просто пародии, и не более того. Музыкальные шутки.

— В таком случае, шутка удалась.

— А Вы, Катя, откуда так хорошо знаете русский язык? Я не слышу даже малейшего акцента!

— Среди моих предков выходцы из России.

— Сбежали после революции?

— Да. Дедушка по отцу был белым офицером. После Гражданской войны он через Иран и Индию добрался во Францию, где познакомился с моей бабушкой. А вот бабушка по матери, наоборот, была революционером, но возвращаться в Россию она не решилась.

— Что-то не сходится. Я имею в виду по времени. Вы слишком молоды, чтобы иметь деда, воевавшего в Гражданскую войну.

— Всё сходится. Дедушка попал во Францию в двадцать два года. Он был всего лишь корнетом, это один из самых маленьких чинов.

Я расплатился, и мы вышли из пиццерии. Катя взяла меня под руку, и снизу вверх заглянула в глаза:

— Куда мы сейчас пойдём?

— А Вам не трудно будет