Арбайт. Широкое полотно - Евгений Попов

— Вообще-то почти всё было и раньше. Но только читал что хотел только тот, кто хотел и не боялся.

— Гдов постоянно волнуется потому, что он русский. У русских нет поступка без рефлексии. Солнечная и безжалостная улыбка аттических Аполлонов — это не про нас, увы.

— Совершенно не про нас «аттическая улыбка». Нам бы только всласть помучиться под властью какого-нибудь очередного говнюка.

— Летом 1993 года мы с моим другом-инвалидом и его приятелем по имени Валера придумали распить приготовленную бутылку водки. Дело было в районе метро «Варшавская». Прошел час, а нам никак не удавалось осуществить задуманное, Валера панически боялся, что его утащат в милицию, и никакое место в окрестностях ему не казалось безопасным. Это был какой-то мистический, необъяснимый страх. Секретное атомное НИИ, где он имел должность, к тому времени разогнали, и он был уволен вместе с тысячей других сотрудников, допущенных к тайнам государства. Бояться ему в общем-то уже было нечего, но мы целый час так и не могли выпить, чтобы наконец опохмелиться. Тогда мы с инвалидом зашли в здание районного народного суда и там в коридоре на скамье выпили и закусили бубликом. Трус Валера ждал нас на улице.

Позже я узнал, что он в своем НИИ имел чин полковника и у него даже была соответствующая военная форма, то есть случись что, и он бы управлял каким-нибудь полком. Помаявшись, Валера устроился работать охранником по схеме сутки через трое, и у него снова появилась форма.

— В этой поучительной истории гораздо больше смысла, чем кажется. То, что полковник всегда останется им, даже служа охранником, должно настраивать всех без исключения полковников на оптимистический лад, чтобы они не грустили, когда их наконец-то все же уволят «вместе с тысячей других сотрудников, допущенных к тайнам государства».

— Удивительное дело, Гдов пишет о родине, судьбе, любви, а ему в ответ — о пьянстве и водке. Гдов ходит по ЖЖ в высоких кожаных ботфортах цвета бордо, в руке у него, нет, не хлыст, а указка, как у заслуженного учителя истории и географии, задает вопросы, а ему в ответ опять про водку. Видимо, есть в текстах Гдова что-то непреклонно застольное, требующее водки и песен. Словом, «эй, баргузин, пошевеливай вал…».

ПОСЛЕ ЧТЕНИЯ ЭТОЙ ГЛАВЫ ПРЕДЛАГАЮ ОБСУДИТЬ СЛЕДУЮЩЕЕ

1. Превалируют ли в нынешних человеческих отношениях мотивы энергичного хамства?

2. Что нынче превалирует в человеческих отношениях?

3. Любите ли вы авангардное искусство? Отчего его так не взлюбили большевики?

4. Чем объясняется тот странный факт, что соседи по коммуналке не донесли ментам на этих подпольных театралов? Известны ль вам другие примеры подобного благородства простых людей по отношению к запрещенным (тогда) деятелям искусства и так называемым диссидентам?

5. Как вы думаете, сошел бы с ума протопоп Аввакум, чудом оказавшись в современном социуме?

— Да, мотивы хамства превалируют. Энергичное хамство есть атрибут деградировавшего и морально разложившегося общества, в котором запрещено гражданское оружие самозащиты. Мужик с «пушкой» или хотя бы с правом на нее — это не то же самое что сгорбленное и привыкшее получать по ушам животное, то есть все мы. Многое из нашего бесконечного хамства просто исчезнет, как утренняя роса, когда будут введены нормальные законы, разрешающие людям иметь оружие.

— Вам не кажется, что при таких законах граждане просто-напросто перестреляют друг друга? В частности, мужья жен и наоборот? Так хоть если и хамят, то — живые.

— Нет, не кажется. Сознание — это огромная сила, его только пробудить, и дальше всё пойдет не хуже, чем у мексиканских крестьян, у молдаван, поляков, бразильцев, афроамериканцев. Русские не более дикие, чем все эти уважаемые народности.

— Оружие вообще не для стрельбы. Оно работает не стреляя, и его отсутствие тоже работает на уровне инстинктов. Менты при всём желании не способны сфокусировать взгляд на окружающей их толпе людей. Они нас не видят, а наши повякивания их только провоцируют на дальнейшее хамство. Ну, а почему они должны нас уважать вообще? У них есть право на «стволы», а у нас только уверенность в том, что мы стадо неадекватов и свора зверья без сознания и человеческого достоинства. Почему бы им нас не презирать?

— Здесь тоже внесение в быт криминальных, лагерных привычек. Мужика можно щипать безнаказанно. Какой выход? И помогут ли новые законы? Ведь известны случаи, когда человек, имеющий разрешение на оружие, оборонялся от грабителей, ворвавшихся к нему ночью, и он же сел, застрелив одного из них.

— Но ведь и в Америке бывают случаи неправильного, мягко говоря, применения оружия. А при нашей-то коррупции оружие вполне может получить какой-нибудь псих, купивший за 500 руб. медсправку, что он здоров.

— Многим кажется, что, запрещая гражданское оружие, мы как бы управляем самой смертью, производя некие ритуалы запрета и табу с ее символом. А фактически мы просто теряем ценность нашей жизни, сама по себе жизнь в статусе быдла и сопутствующие унижения обесценивают всю иллюзию безопасности.

— Получается, что единственная панацея — разрешить оружие. Может, что-то и другое есть для исправления ситуации? Хотя, если все они такие, как вы описываете, тогда действительно остается одно — произвол. Бунт бессмысленный и беспощадный. Кровавое воскресенье. Но они хотя и такие, однако, к счастью, не все.

— Правильно сказал Эйнштейн: «Две вещи действительно бесконечны. Вселенная и человеческая глупость. Впрочем, насчет Вселенной я не уверен».

— Опасаюсь обобщений, но как раз в последние две недели общественность живо обсуждает яркий пример энергичного хамства в исполнении премьер-министра нашего государства. Некоторым даже нравится его брутальность.

— Я как-то отошел от наших внутренних дел и упустил его очередной энергетический выплеск. Но похоже, что хамство становится модным. Что-то вообще много крутых развелось даже среди так называемой интеллигенции.

— Наш премьер последнее время часто, как я замечаю, «включает хама»; да и вообще «хам» у нас в моде, достаточно на «аристократа» Никиту Михалкова посмотреть. — Хам-аристократ — тоже персона, широко известная из русской литературы и жизни.

— Авангардное искусство — прибежище шарлатанов. Ведь для того, чтобы заниматься традиционным искусством, нужно хотя бы что-то уметь, а здесь, пожалуй, ничего не нужно, кроме пустоты, увертливости и артистичной наглости.

— Илья Кабаков был одним из создателей так называемого московского концептуализма, причем именно того направления, из которого впоследствии возник соцарт. И он вовсе не был шарлатаном, мне до сих пор нравятся почти все его ранние живописные и графические работы. Теперь он стал на Западе самым модным и дорогим из русских художников, но я к его нынешним авангардистским инсталляциям, изображающим, например, в натуральную величину засранную советскую квартиру, совершенно равнодушен. У нас ведь до сих пор полстраны живет в таких же точно интерьерах, как у Кабакова, если не хуже. Так что для нас это вовсе не изыск, а масла масленнее. Про его эпигонов и последователей я вообще молчу. Эти уж точно всё на продажу.