Погружение в отражение - Мария Воронова

– А я – нет, – перебил дед, но Лестовский от него отмахнулся.

– Человеческая природа варьирует в самых широких пределах, но одно качество присутствует у всех людей, – журналист, кажется, сам не заметил, как съехал в менторский тон, – ни один индивидуум не станет прилагать больше усилий, чем необходимо, для решения проблемы. Как говорила наша учительница физики: «электрический ток как плохой ученик, всегда идет по пути наименьшего сопротивления», так вот в жизни все мы являемся такими плохими учениками. Когда вам нужно почистить картошку, вы же берете для этого нож, а не пилочку для ногтей, верно?

– Я знакома с вашим творчеством и уловила главную идею, что у женщины нет мозгов и место ее на кухне, – процедила Ирина, – но я понимаю вас и без примитивных аналогий.

– Не сердитесь. Суть в том, что у руководства существует множество способов расправиться с неугодным сотрудником, для этого совершенно не нужно, чтобы следователь создавал дело на пустом месте, дыша духами и туманами. Даже если приплюсовать сюда личную ненависть директора, каким-то образом прознавшего, что Еремеев спит с его женой, результат все равно избыточно большой. Боже мой, какая проблема? Накатали жалобу в райком комсомола, что Алексей Ильич не справляется с работой и морально разлагается, и все, вопрос решен. А учитывая статус НПО, так даже писать ничего не надо. Один звонок секретарю райкома, и все, через три дня забыли, кто вообще такой Еремеев.

– И то правда, – дед потянулся за очередной папиросой.

Ирина встала и распахнула форточку пошире. Без сигареты заядлый курильщик правильное решение не примет, а для некурящих давно пора завести противогаз.

Кажется, судьба толкает ее не на ту дорогу, которую она для себя наметила. Сейчас дед склонится на сторону Лестовского, и она в конце концов тоже даст себя уговорить, хоть и будет сражаться с заседателями до последнего, чтобы потом иметь право покрикивать на совесть: «я сделала все, что могла».

Она прижалась лбом к холодному стеклу. Прекрасный день угасал, солнце упало куда-то за крыши, потерялось в дворах-колодцах, но небо оставалось голубым, и на нем потихоньку проступала прозрачная, как облачко, луна.

С соседнего подоконника шумно вспорхнул голубь и полетел вниз. Проследив за ним взглядом, Ирина увидела знакомые фигуры. Кирилл прохаживался вдоль чугунной решетки, держа за руку Егора. Сын подпрыгивал, по-хозяйски дергал Кирилла за руку, и, приглядевшись, она увидела на нем новые сапожки. Даже отсюда было ясно, что экзотическая обувь привела сына в восторг, наверняка он сейчас воображает себя оленеводом или покорителем севера.

Она легонько постучала в стекло, но Кирилл с Егором ее не заметили.

На глаза навернулись слезы, и Ирина смахнула их ладонью. Черт подери, это же совершенно нормально, когда человек обещает прилететь и прилетает. Это просто обычная жизнь обычных людей, которые любят друг друга, вот и все. Так просто: если ты скучаешь, то садишься в самолет, как только выпадает свободный денек. И совершенно зря она растрогалась, как будто Кирилл бросил весь мир к ее ногам. И лихорадочно вспоминает, чисто ли убрано в квартире и есть ли обед, тоже зря.

«Пора выбираться отсюда», – усмехнулась она и вернулась к мрачным заседателям.

– Хорошо, пусть совпадение, – сказала она, – я даже допускаю теоретическую возможность, что про лодку все придумано, чтобы заронить во мне сомнения, потому что по дикости эта гипотеза примерно равна той, что Ижевский придумал маньяка ради того, чтобы закопать нашего подсудимого. Фантазия и тут и там одинаково больная.

Лестовский вдруг нахмурился и, кажется, перестал ее слушать.

Она замолчала, не удержалась и снова подошла к окну. Егора с Кириллом не было. Наверное, узнали у секретаря, что она не скоро освободится, и поехали домой.

– Так, – Владлен Трофимович вскочил из-за стола и стремительно описал круг по комнате, – я все понял. Маньяк существует, и он и есть недостающее слагаемое, потому что создавать такую громоздкую фальсификацию имеет смысл только с одной целью – скрыть настоящего преступника.

– Мы все внимание.

– Представим на секунду, что вы правы и Еремеева подставили. Но разве для того чтобы закрыть его, не хватило бы одного преступления? Маньяка-то придумывать зачем? Ведь это не так просто сделать, все-таки следователь не частный детектив и работает не в вакууме. Начальство его худо-бедно контролирует, оперативники выполняют его поручения – словом, нужно довольно много народу убедить, что серия преступлений совершена одним и тем же человеком. Вы считаете, что он подбросил фляжку к первому же трупу, на который выехал, потому что время поджимало. Но как он мог знать, что позже найдет похожие по почерку?

– Изучил статистику.

– А не проще было сразу прихватить Еремеева за убийство парня из неприязненных отношений? Время-то шло. Они подстраховались, выпихнули строптивого комсомольца в отпуск, но где гарантия, что он не узнает о трагедии и не начнет действовать раньше, чем они построят свою пирамиду лжи? Вы считаете, что мальчики – лжесвидетели, так почему их не подучить дать такие показания, благодаря которым Алексея Ильича можно было хватать прямо в тот же день?

– За один труп вышку редко дают.

– Из колонии он бы им тоже никак не навредил.

Ирина с дедом переглянулись.

– Человек ленив, – наставительно произнес Лестовский.

Валентин Васильевич усмехнулся:

– Деятельных дураков тоже на свете хватает.

– Согласен. Только я думаю, чтобы обнаружить труп в лесу, нужно знать, что он там лежит. Все лето люди там гуляли, и никто ничего не заметил, но как только понадобилось следователю – сразу пожалуйста! Знаете, товарищи, я бы ни за что не стал даже обсуждать с вами ваши версии, которые, вы уж меня простите, больше смахивают на бред, но это кашне меня действительно насторожило. Остальное сходится, а о кашне все бьется. Поэтому у нас с вами два варианта: Еремеев – маньяк, а Семенов – просто эксцентричный модник, или убийцей является сам следователь.

– А мне нравится ход вашей мысли! – улыбнулась Ирина.

– В крайнем случае кто-то из оперативников.

– Не отвлекайтесь пока от первой гипотезы.

– Хорошо. Следователь как-то связан с Ольховичем. Я так уверенно называю его фамилию, потому что слышал, как его жена сказала, что у них дома есть похожий шарф, и очень возможно, что это тот же самый. Ольхович жалуется другу, в какую попал переделку, и в конце концов рождается остроумный и взаимовыгодный план. Следователь находит, на кого повесить свои грехи, а Ольхович избавляется от опасного свидетеля. Его задача очень простая – найти труп. А дальше в дело вступает следователь и сыплет нам дорожку из хлебных крошек к товарищу Еремееву.

– Ну что? – весело спросил дед. – Либо так, либо эдак.

Ирина поежилась. Понимать, что она пять лет проучилась за одной партой с патологическим убийцей, было не очень приятно, но зато это объясняло все.