Панкрат - Андрей Воронин

Сознание погасло — словно кто-то задул свечку…

* * *

Он валялся на мокрой траве, а кто-то невидимый промокал ему лоб чем-то мокрым.

— Может, ты его убил? — спросил голос, странно знакомый.

"Голос Шумилова”, — через мгновение осознал Суворин.

— Мать вашу… — слабо пробормотал Панкрат, открывая глаза. — Какого черта, сержант?

В полумраке тяжело было разглядеть подробности, но виноватая и одновременно радостная улыбка Чепрагина была видна хорошо.

— Я не сержант, — успокаивающе, словно заботливая сиделка, произнес он. — Я лейтенант. Чепрагин Николай… Петрович.

— Знаю я, — не особенно вежливо ответил Панкрат.

Потом он поднял руку, отобрал у него мокрую тряпку, которой тот пытался зачем-то промокать ему лоб, и, поднявшись, приложил ее к затылку. Пальцы нащупали шишку, как показалась Суворину, размером чуть ли не с куриное яйцо.

— Кто бил? — морщась от резкой боли, спросил он, переводя глаза с одного глупо улыбающегося лица на другое. — Чего лыбитесь, бойцы?

И вдруг сам, не выдержав, улыбнулся:

— Черт возьми, ребята, я так рад вас всех видеть! Потом, словно припомнив что-то, нахмурился:

— Приказы нарушаете, значит… Вам где сейчас положено быть? Чего молчишь, лейтенант?

— Мы за вами возвращались, — ответил Чепрагин. — Не могли же мы вас бросить.

Панкрат, прищурившись, глянул ему в лицо.

— И кто же сказал вам, что я до сих пор жив? Что вообще есть смысл идти к базе и кого-то там пытаться выручать? А? — требовательно спросил он.

Вместо замявшегося лейтенанта ответил Шумилов.

— А это значения не имеет, — твердо произнес бывший капитан. — Мы решили, что, даже если вас уже нет в живых, все равно пощиплем ублюдков. В память о вас и всех наших.

Суворин встал. Покачнулся и, чтобы не потерять равновесия, оперся рукою о борт вертолета. Прикосновение к холодной и влажной стали освежало, и он, подумав, уперся в нее лбом. Голова гудела; после удара в ней что-то словно позванивало.

— Вы должны были любой ценой вынести отсюда ноутбук, — медленно проговорил Панкрат. — Вместо этого решили погибнуть с честью? Не спорю, последнее сделать намного легче.

Шумилов взялся рукой за опору вертолета и рывком поднял свое тело с земли. Упрямо, по-бычьи наклонив голову, он с неожиданно прорвавшейся злостью спросил:

— А куда его нести? Скажи мы кому-нибудь, кто мы такие и откуда у нас этот чертов компьютер, как Служба тут же отдала бы приказ о ликвидации. И на хрен тогда все это геройство?..

— Он прав, — негромко проговорил Чепрагин, тоже вставая. — С этой информацией надо идти к президенту, не ниже… Слишком много возможностей затормозить ее движение снизу. Я имею в виду тех, кто в этом замешан и заинтересован. Не сомневаюсь, они в состоянии “оградить” президента от любых сведений, которые могут им как-то повредить.

Панкрат задумался. Потом хмыкнул — в словах лейтенанта определенно был смысл. Тогда, перед тем как пробираться в лагерь боевиков, он дал ребятам однозначный приказ, не особенно задумываясь о том, легко ли тем будет его выполнить. А ведь действительно, обратись они в Совет Безопасности, ФСБ или Генпрокуратуру, результат скорее всего был бы один и тот же. У Службы везде свои люди, и если появление компромата будет замечено кем-то из них, сигнал тревоги тут же дойдет до самого верха, и к делу мгновенно подключатся “ликвидационные эшелоны” — структуры, специализирующиеся на физическом уничтожении носителей опасной информации, и не столько электронных (это проще простого), сколько двуногих и прямоходящих.

Отдавая такой приказ, он просто поспешил снять с себя ответственность, и в этом сейчас следовало признаться хотя бы самому себе. Он решил избавить себя от необходимости размышлять над тем, как это должно быть сделано, и просто указал, что должно быть сделано.

Суворин повернулся к спецназовцам.

— Верно, ребята, — он развел руками, отчего чуть было снова не потерял равновесие. — Приношу свои извинения. Теперь будем колоть сей орешек вместе. Кстати, у нас появился надежный союзник, — и он кивком головы показал на кабину.

Шумилов скептически покривил губы. Потом негромко, будто боясь, что сидящий в кабине пилот может услышать, спросил:

— А он что, этот союзник, урод какой страшный? Панкрат удивленно уставился на сержанта:

— С чего ты взял, Мирон?

— Все в маске да в маске — лица вообще не видать. Суворин задумчиво выбил костяшками полусогнутых пальцев о металлический борт вертолета незамысловатую барабанную дробь, потом решительно потянул из-за пояса пистолет.

— Ты знаешь, — проговорил он, обращаясь к Шумилову, — мне это и самому не очень нравится. Вот точно так же и с самого начала было, и потом — постоянно в маске… Надо бы глянуть, что за Гюльчитай, да все недосуг было как-то.

Теперь Панкрат твердо намеревался исправить это упущение. Оставив спецназовцев в обществе друг друга, он обошел вертолет, приблизился к кабине со стороны пилота и повернул ручку дверцы.

— Будем знакомиться, что ли… — произнес Суворин, открывая кабину и поднимаясь по короткой лесенке, приваренной к металлической трубе опоры. — Снимай маску, инкогнито, здесь никто лица не скрывает.

Пилот, словно вросший в кресло, при этих словах вздрогнул и ощутимо напрягся. Панкрат дружески положил правую руку ему на плечо и почувствовал, как оно дернулось от прикосновения. Человек в маске отрицательно, но как-то слабо и неуверенно мотнул головой. Тогда Суворин показал ему свою левую руку, в которой был пистолет, и, когда его спаситель вдоволь насмотрелся на тускло блестевшее в неярком свете индикаторов пульта оружие, приставил ствол к его лбу.

— Давай я тебе помогу, — почти ласково произнес он. Человек дернулся во второй раз, словно его ударило током, и сразу же обмяк всем телом. Правой рукой Суворин стянул с его головы вязаную маску.

И в ту же секунду, когда он увидел лицо своего спасителя, не удержался и нажал на спусковой крючок.

Когда небо справа по борту начало светлеть, а луна побледнела настолько, что уже не была заметна на его серо-голубом фоне, Панкрат разомкнул сухие губы и отрывисто бросил, не глядя в сторону пилота:

— Сажай машину.

Едва сдержавшись, чтобы не добавить хлесткое “сука”.

Илза была хорошим пилотом. Не прошло и минуты, как она отыскала подходящее для посадки место, где худосочный лесок карабкался вверх по склону сопки, образуя по непонятной причине проплешину у самого ее основания. Конечно же, спрятать вертолет за этими деревьями, которые и лесом-то можно было назвать только с сильной натяжкой, казалось проблематичным, но зато в чахлых зарослях была хоть какая-то возможность укрыться самим.