Эпоха роста. Лекции по неокономике. Расцвет и упадок мировой экономической системы - Олег Вадимович Григорьев

это сделать? Да потому, что его кто-то когда-то изобрел. Но мало ли что люди в истории изобретали.

Он может купить провод, или какую-то другую деталь, или даже необходимый ему станок, потому что они продаются. То есть на них есть спрос, и выстроена система производства и продажи, которые этот спрос удовлетворяют. И спрос этот создают не изобретатели, а рядовые потребители, с изобретательством никак не связанные.

Когда изобретатель еще только замысливает что-то новое, он сразу же прикидывает: вот то и это я могу купить, это могу заказать, а вот такую деталь мне придется сделать самому. То есть, если можно так выразиться, архитектура изобретения во многом задается теми вещами, которые могут быть куплены, и теми технологиями, которые применяются – а применяются они потому, что сделанные с их помощью предметы пользуются спросом.

Еще раз повторю – об этом, как правило, не задумываются. Нужен провод – и его покупают. А что было бы, если бы он был нужен, а его нет. Это не значит, что его никто никогда не придумывал. Может быть, придумывал, но изобретение не нашло своего рынка, и о нем давным-давно забыли.

Скорее всего, сам замысел изобретения не возник бы или был бы совсем другим. А если все-таки и возник бы и был именно таким, то изобретателю пришлось бы заодно изобрести, как вытянуть проволоку, как заключить ее в безопасную оболочку, какие материалы взять и т. д. Но с учетом всех этих дополнительных задач эффективность исходной инновации может стать весьма сомнительной.

Мне очень нравится история про Чарльза Бэббиджа и его аналитическую вычислительную машину, которая, по сути, является прообразом современного компьютера.

Я в ходе предыдущих лекций уже упоминал Бэббиджа, но тогда говорил о нем как об экономисте, который первый дал подробный анализ организации разделения труда. Милль и Маркс (это те, кого я знаю) много и охотно цитировали Бэббиджа в своих трудах. Но в истории науки и техники Бэббидж гораздо более известен. Главным его изобретением была аналитическая машина, прообраз современного компьютера. Впрочем, при жизни Бэббиджа это изобретение так и не было воплощено «в железо», и мы увидим почему.

Немного предыстории. Мало кто знает, что идея компьютера и идея разделения труда в истории тесно связаны друг с другом. Начало XIX века – это эпоха быстрого развития науки и инженерного дела. И то и другое опиралось на расчеты. Для помощи в расчетах составлялись различного рода сборники и таблицы. Люди старшего поколения еще помнят – в школе нас учили пользоваться таблицами логарифмов. Но, конечно, речь шла и о таблицах значений самых различных функций – тех же тригонометрических и т. д. Спрос на таблицы постоянно рос, при этом требовались все более точные расчеты.

Бэббидж задумал повысить эффективность работы по составлению таблиц за счет разделения труда. Идея была не его, но он был большим ее энтузиастом. Предполагалось, что участники процесса будут разбиты на несколько категорий: одни задавать, как мы бы сейчас сказали, алгоритмы расчетов, а другие – выполнять элементарные счетные операции. А потом возникла идея: почему бы не заменить этих последних, чья работа не требовала высокой квалификации, была нудной и однообразной и которых требовалось очень много, машиной [105].

И Бэббидж решил такую машину создать. Он разработал ее проект, архитектуру (сегодня все компьютеры построены по этому исходному проекту), а вот дальше он столкнулся с гигантскими трудностями: машину не из чего было делать. Тот самый случай, когда проект предусматривает необходимость провода, но его негде взять, и надо создавать самому.

Для построения аналитической машины Бэббиджу пришлось изобрести несколько новых видов станков, которые используются до сих пор. Он разрабатывал новые инструменты, новые способы изготовления зубчатых колес (главный элемент машины) и многое другое. И все-таки создать машину так и не удалось. Первый и единственный работающий экземпляр был создан в 1906 году, уже после смерти Бэббиджа и спустя 72 года после того, как был разработан ее проект.

Конечно, Бэббиджу не хватало денег, он потратил как большую часть своего состояния, так и деньги правительственных субсидий (достаточно щедрых по тем временам). Но это и неудивительно, если мы учтем все вышесказанное о трудностях, с которыми он столкнулся.

Давайте обобщим.

Введем понятие предметно-технологического множества. Это множество состоит из предметов (изделий, деталей, видов сырья), которые актуально существуют, то есть кем-то производятся и, соответственно, продаются на рынке. Что касается деталей, то они могут не быть товарами, но входить в состав товаров. Вторую часть этого множества составляют технологии, то есть способы производства продаваемых на рынке товаров из и с помощью предметов, входящих в данное множество. То есть знания правильных последовательностей действий с материальными элементами множества.

В каждый период времени мы имеем разное по мощности предметно-технологическое множество (ПТМ). Кстати говоря, оно может не только расширяться. Какие-то предметы перестают производиться, какие-то технологии утрачиваются. Может быть, чертежи и описания остаются, но в реальности, если вдруг понадобится, восстановление элементов ПТМ может представлять собой сложный проект, по сути дела – новое изобретение. Говорят, что когда уже в наше время попытались воспроизвести паровой двигатель Ньюкомена, то пришлось затратить огромные усилия для того, чтобы заставить его хоть как-то работать. А ведь в XVIII веке сотни этих машин вполне успешно работали.

Но в общем и целом ПТМ пока скорее расширяется. Давайте выделим два крайних случая, как может происходить это расширение. Первый – это чистая инновация, то есть совершенно новый предмет, созданный по неизвестной ранее технологии из совершенно нового сырья. Не знаю, подозреваю, что в реальности этот случай никогда не встречался [106], но давайте предположим, что так может быть.

Второй крайний случай – это когда новые элементы множества формируются как комбинации уже существующих элементов ПТМ. Такие случаи как раз не редкость. Уже Шумпетер рассматривал инновации как новые комбинации того, что уже есть. Возьмем те же самые персональные компьютеры. В некотором смысле нельзя сказать, что они были «изобретены». Все их компоненты уже существовали, и просто были скомбинированы определенным образом.

Если и можно здесь говорить о каком-то открытии, то оно заключается в том, что исходная гипотеза: «эту штуку будут покупать» – полностью оправдалась. Хотя, если подумать, тогда это было совсем не очевидно, и величие открытия состоит именно в этом.

Как мы понимаем, большинство новых элементов ПТМ представляют собой смешанный случай: ближе к первому или второму. Так вот, историческая тенденция, как мне кажется, заключается в том, что доля изобретений, близких