Одноклассники - Хельга Графф

– Сам дурак! – послышалось в коридоре, и в кухню влетела моя тезка.

Олечка всего на пару лет старше Гриши. Характер имела крайне упрямый и безапелляционный. Если она что-то решила, то других вариантов и мнений быть просто не могло. Оля была толковой девчонкой, но среди всех детей, пожалуй, лишь одна обладала несвойственной слабому полу твердостью и, я бы даже сказала, жесткостью. Никогда и ни с кем не церемонилась и всегда говорила всем правду в лицо, какая бы она ни была, и именно поэтому в ее жизни хватало недоброжелателей. Меня она очень любила, и в нашей семье я единственная, кто пользовался у нее непререкаемым авторитетом. Послышались быстрые легкие шаги, и на пороге появился «сам дурак» – самый любимый, не считая Фимы, мужчина в нашем дружном женском коллективе – наш Гришенька. Поскольку он ребенок благоразумный, отвечать на хамство сестры не стал.

В гостиной раздался звонок, и, еще не успев сесть за стол, Григорий рванул на зов телефона. Из гостиной послышался голос моего мальчика: «Да, бабуля, нет, бабуля, конечно…» Гриша замаячил перед дверями кухни. Я безмолвно, одними губами, произнесла свой вопрос: «Кто?», имея в виду, кто из двух бабушек названивает. Он его понял по артикуляции моих губ и так же беззвучно ответил: «Соня». На проводе была Софья Семеновна, моя любимая свекровь. Вслух Григорий громко произнес:

– Мамочка, это бабушка Соня.

Я так же громко ответила:

– Спасибо, сынок, давай сюда телефон.

Не успела поднести трубку к уху, как сразу же услышала интенсивные всхлипывания.

– Софья Семеновна, дорогая, что случилось, что произошло? Почему вы плачете? – о причинах ее слез я догадывалась.

Если о событиях, произошедших между нами, говорит весь город, то эта неприятная информация не обошла стороной и мою дорогую свекровь. В трубке послышался крайне расстроенный голос. Бабуся, наконец, обрела дар речи!

– Олечка, не могу поверить в то, что случилось. Как же так, моя дорогая? Я ведь ничего не знала! Фимочка меня в известность не поставил, случайно соседка проговорилась. Зачем же ты его бросила, ведь он тебя так любит и страдает. Разве тебе было плохо с моим сыном? Как же ты меня огорчила! – слезы быстро закончились, и голос свекрови стал обретать жесткость и уверенность. – Немедленно забери заявление на развод. Фима тебе его не даст, и срочно возвращайся с детьми!

Я пребывала в недоумении. Это уже маразм или она толком ничего не знает?

– Подождите, – остановила я ее, – а вы в курсе, почему я уехала, в чем причина?

– Конечно, но просто из-за ссоры нельзя же рушить семью, мало ли что бывает между мужем и женой!

– Софья Семеновна, вы истинную причину знаете? – уже более настойчиво повторила я, решив открыть ей правду. – Думаю, нет. Я ушла от вашего сына и подала на развод, потому что ваш сын мне изменял, и результатом измены стал недавно родившийся у него ребенок!

В трубке молчали. Я обеспокоенно спросила:

– Софья Семеновна, вы меня слышите? Всё в порядке?

Металлическим голосом свекровь ответила:

– Ты врешь! Фимочка не такой! Как только язык поворачивается говорить такие гадости о собственном муже! Врешь! Всё ты врешь! – раздались короткие гудки…

Дааа… все свекрови одинаковы! Лишь их сыновья имеют право на жизнь, они всегда самые лучшие, а несчастная невестка – это та недостойная особа, которую любимый сын лишь одарил своей милостью, предложив руку и сердце. Такой же была моя первая свекровь, которая, в ярости потрясая перед моим носом фотографией своего сына, со злостью и презрением говорила: «Вот мой сын такой умный и красивый, а ты, кто ты такая? Ты и мизинца его не стоишь!» Теперь же, спустя почти четверть века, постоянно названивает моим родителям, уговаривая их вернуть меня своему драгоценному пятидесятилетнему «мальчику». Точно такой же была и моя бабушка, мать моего отца. «Пошла к черту, – сказала я про себя. – Слышит звон, да не знает, где он, старая дура!» Дети были на кухне и разговора не слышали, потому что, едва услышав всхлипывания и зная, что за этим последует выяснение отношений, я благоразумно вышла в другую комнату.

Так, надо срочно сменить обстановку! С понедельника начинались каникулы. Вернувшись на кухню, где всё еще резвились мои «птенчики», я объявила:

– Собирайтесь, во вторник летим в Лондон, прогуляемся.

Меня встретило многократное «Ураааааа!!!» По очереди приложившись к моей щеке, троица ринулась наверх в свои апартаменты готовиться к поездке, а мне следовало заказать и выкупить билеты.

Лондонград я терпеть не могу и никогда не хотела бы там жить. Однажды мы с моим вторым мужем Левой, когда еще не были состоятельными людьми, прилетели в Лондон по делам. Надо сказать, что Лева в свое время был богатым человеком и почти семь лет не только занимался бизнесом в Лондоне и Манчестере, но и имел переписку с английской королевой Елизаветой II. Я до сих пор храню в своих бумагах благодарственные письма, полученные моим супругом из Букингемского дворца. А здесь, за рубежом, как и в самой Великобритании, они всегда имеют эффект разорвавшейся бомбы! Потом уже, во времена перестройки, устойчивое материальное положение пошатнулось и срочно пришлось эмигрировать в Германию, но как птица Феникс Левка возродился из пепла, вновь став очень состоятельным человеком. До центра города, где мы забронировали отель, поехали на автобусе, причем взяли билеты туда и обратно. Чтобы в день отъезда не попасть впросак, полдня искали остановку, указанную в билете, короче говоря, провели разведку обстановки на местности.

В день отъезда доехали до злополучной остановки на такси. Здесь в нетерпеливом ожидании уже стояли уезжающие. Ничто не предвещало неприятностей. Мы приехали минут на сорок раньше. Поздняя осень в Лондоне, особенно ранним утром, – время совершенно не располагающее к многочасовым освежающим прогулкам и ожиданиям, и, простояв еще сорок пять минут, мы ощутили на себе все «прелести» такого чудного времяпрепровождения. Автобуса не было! Уже давным-давно прошло время регистрации, указанное в билетах пассажиров, стоящих впереди нас, и в рядах желающих попасть на свой самолет началась паника. Они стали метаться по городу в поисках такси. К сожалению, несчастные путешественники не учли один существенный момент: тихое воскресное утро, поэтому в городе наблюдалось почти полное отсутствие этого жизненно необходимого на данный момент вида транспорта. Простояв в общей сложности часа два, ряды оставшихся на остановке и мечтающих во что бы то ни стало добраться до вожделенного аэропорта пришли в неописуемое волнение. Автобуса не было! Проклиная на чем свет стоит этот ужасный город с его бардаком, а также свою неосмотрительность (ведь вполне нормально и с комфортом могли доехать до места назначения и на такси, но билеты, купленные на автобус, не оставили нам этого шанса!), мы еще надеялись на чудо и, собрав по «закромам» остатки мужества, в нетерпении ожидали обещанный, но куда-то провалившийся транспорт.

Где-то через полчаса, когда полумертвая надежда уже почти благополучно скончалась, подошел долгожданный автобус, но выглянувший в окно водитель бодро прокричал, что мест нет, и на волнующий нас вопрос: «Когда же будет следующий?» оптимистично ответил: «Минут через десять!» Обещанные десять минут прошли, как в страшном сне. Автобуса не было!!! Понимая, что если еще минут 30–40 мы простоим здесь в ожидании этого проклятого «Летучего голландца», то будем бежать за самолетом по взлетной полосе или останемся надолго, а может, и навсегда, в этой жуткой «средневековой» стране, в которой даже автобусы – диковинная редкость, стали думать, что делать, но вариантов, как назло, не находилось! Мы уже вообще ни на что не надеялись, но, тем не менее, как приклеенные, торчали на дурацкой остановке! И чудо произошло! В конце концов, через 25 минут подошел автобус, и тридцать желающих попасть в салон чуть с ума не сошли, услышав от водителя, что есть всего лишь три места. Вот тут на всю мощь и ширь проявился наш русский «варварский» характер. Отчаянно матерясь и нагло распихивая и расталкивая локтями интеллигентных европейцев, мы штурмом взяли два из трех оставшихся мест.