Веселый господин Роберт - Виктория Холт

– Какая несчастная у вас жизнь, милорд, если ваши лучшие минуты вы пережили тогда, когда были бедным узником! Разве так говорят гордые мужчины?

– Но это правда, милостивое величество, потому что тогда у меня были надежды… великие надежды. Я мечтал о любви… о совершенном существе. Но, увы, мои мечты осуществились лишь частично. Тогда у меня были высокие мечты.

– Человек никогда не должен переставать надеяться, милорд. Разумеется, вы это знаете. Никогда, пока он жив.

– Но, мадам, что делать человеку, когда он узнает, что женщина, которую он любит, – это богиня, стоящая выше всех земных желаний и нужд?

– Он может стать богом. Боги могут жить с богинями.

Так Роберт восхищал ее льстивыми речами, уводя подальше от мыслей, которые, начавшись с красивого малыша по имени Роберт, имевшего сходство с Дадли, могли привести к величайшей катастрофе.

Роберт и Летиция встретились в одной из тихих комнат замка. Их встречи были коротки, потому что их не должны были хватиться в одно и то же время; кроме того, от Роберта ожидали постоянного присутствия при королеве.

Свидания эти были драгоценными. Летиция хотя и подталкивала его к безоглядным поступкам, все же смотрела далеко вперед. Однажды она уже потеряла его из-за королевы, а поэтому была полна решимости не повторить этого еще раз.

Она сказала ему, как только они остались в маленькой комнате за запертыми дверями:

– А что потом?

– Мы должны встречаться, – ответил он, – и часто.

– Каким же образом?

– Без сомнения, это можно устроить.

– Королева следит за вами, как собака за кроликом. И что будет, когда мой муж вернется из Ирландии?

– Эссекс не должен вернуться из Ирландии.

– Как же это можно предотвратить, если он уже выполнил свою задачу?

– Способ найдется.

– Способ может найтись. Но мы не будем встречаться. Слишком многое этому мешает.

– Будем, – настаивал он. – Мы должны.

– Я бы хотела, чтобы мы могли пожениться. Я жажду этого. Жить благословенной жизнью… без этих тайных свиданий… иметь сыновей, как мой Роберт, но ваших сыновей.

– Вы не представляете, как страстно я тоже этого желаю.

– Неужели вы проведете остаток своих дней в роли комнатной собачки королевы, прыгая за ней по пятам, прячась от ее гнева, позволяя ей то брать себя на колени, то отталкивать в зависимости от минутного настроения?

– Нет! – воскликнул он. Она крепко прижалась к нему:

– Разве мы не должны сами делать нашу жизнь? Разве мы не предназначены для того, чтобы пожениться и иметь детей?

– Вы правы. Мы предназначены для этого. Но, – добавил он, – есть еще Эссекс.

Она немного помолчала, потом сказала:

– Вы хотите сказать, милорд, что только Эссекс мешает нашему браку? Не королева?

– Если бы не Эссекс, мы бы поженились. Мы могли бы держать это в тайне от нее.

Летиция тихо проговорила:

– Это должен быть настоящий брак. Моя семья будет настаивать на этом. Мои сыновья должны стать твоими наследниками… не меньше.

– Не меньше, – повторил он.

– И только Эссекс между нами и всем этим?

– Только Эссекс.

Он подумал о мальчике, которого она родила Эссексу, – маленьком Роберте Деверо, самом высоком и красивом из всех детей, которых он видел. Такими будут и его сыновья, если он женится на Летиции. Он любил сына Дуглас, но не настолько, чтобы сделать ее своей настоящей женой.

Ее следующие слова озадачили его.

– Насколько вы меня любите? Роберт ответил:

– Бесконечно.

Он понял, что она подумала об Эми Робсарт, и на следующий день во время праздника на воде, который устроил к восторгу королевы, тоже думал об Эми Робсарт.

Дуглас стояла на коленях перед королевой. Никогда в жизни она так не боялась. Она почти не видела Роберта с тех пор, как Елизавета приехала в Кенилуорт. Он зашел к ней один раз, чтобы сказать, как ей следует вести себя с королевой. При этом был холоден и разгневан.

Дуглас знала, что он влюблен в графиню Эссекс. Она слышала, как об этом шептались. Влюбленным не удалось сохранить это в тайне, как им хотелось бы; это читалось на их лицах, когда они смотрели друг на друга. Дай бог, чтобы королева не заметила! Никто ей ничего не рассказывал, потому что она не поблагодарила бы того, кто сообщил бы ей об этом, и такой человек нажил бы себе смертельного врага в лице графа Лестера.

А теперь кто мог знать, о чем королева будет спрашивать Дуглас, которая не отличалась сообразительностью и быстрым умом. Мысленно она просила Бога, чтобы Он помог ей найти правильные ответы.

Королева была в добродушном настроении. Внимательно разглядывая Дуглас, она велела ей подняться с колен. Дуглас была красивой женщиной, но напряженные дни и ночи оставили следы на ее лице, наложив темные тени под глазами. От королевы не ускользнуло, что женщина выглядит печальной.

Возможно, Роберт любил ее когда-то, подумала она, но больше не любит.

– Подойдите, леди Шеффилд, садитесь рядом с нами. Мы слышали, что вы были нездоровы, и мы сожалеем об этом.

– Ваше величество очень милостивы.

– В самом деле, такая жалость, что вы пропустили все эти празднества, которые были устроены к нашему восторгу. Наш хозяин превзошел себя самого, нас редко принимали так великолепно. Мы слышали, что вы принимали некоторое участие в устройстве этих праздников?

– О нет, ваше величество. Мой муж был другом графа, который любезно разрешил мне отдохнуть здесь, пока он сам находился при дворе. Я так и поступила. Признаюсь, желание увидеть ваше величество заставило меня отложить отъезд.

– Ну, теперь вы меня видели. Надеюсь, вы остались довольны зрелищем. Сильно ли я изменилась с тех пор, когда вы служили при дворе?

– Ваше величество совершили чудо и с годами стали еще более прекрасной.

– У вас очаровательный сын.

– Да, ваше величество.

– Его зовут Роберт, да?

– Да, ваше величество.

– Граф, кажется, очень его любит.

– Граф, как и ваше величество, очень любит детей.

– Это так. И мальчику три года, как я слышала.

– Да, ваше величество.

– Я помню вашего мужа… Шеффилда. Елизавета с удовольствием наблюдала, как краска покрыла Дуглас от шеи до лба, и обстоятельства стали ей ясны. Но она была уверена, что роман окончен, поэтому не особенно рассердилась; ее нехорошему Роберту, сказала она себе, можно дать небольшую поблажку.