Заживо погребенные - Иэн Рэнкин

– Что?

– Теннант всегда дает одно и то же дело. И вовсе нераскрытое: убийство в Розайте несколько лет назад. Того парня нашли. Вот это дело он всегда давал своим группам.

– А нам дал другое, – заметил Ребус.

Грей кивнул.

– Есть о чем подумать, а? Дело, которым занимались и ты, и я… В чем причина?

– Как, по-твоему, может, стоит прямо спросить у него?

– Сомневаюсь, что он скажет. Но ведь тебя это беспокоит. Верно? – Он подошел к Ребусу вплотную. – Насколько ты мне доверяешь, Джон?

– Трудно сказать.

– Ну а я должен доверять тебе?

– Наверное, нет. Ведь первый встречный скажет тебе, на какие идиотские выходки я способен.

Грей улыбнулся от неожиданности ответа, но в его глазах при этом отражалась напряженная умственная работа.

– Ты расскажешь мне то, чего не мог рассказать Джазу?

– Это будет не так просто.

– И что же ты за это хочешь?

– Начнем с поездки.

Грей, казалось, подумал, что это шутка, но спустя мгновение медленно кивнул.

– Хорошо, – сказал он. – Договорились.

Они подошли к машине Грея, на ветровое стекло которой кто-то прилепил парковочный талон. Грей сорвал его.

– Вот гады, никакой жалости, – пробурчал он, оглядываясь в поисках того, кто это сделал. Вокруг никого не было. На приборной доске был отчетливо виден беджик «ВРАЧ ПО ВЫЗОВУ». – Ну чего еще ожидать от Глазго? – брюзжал Грей, открывая двери машины и залезая в салон. – Город полон протестантов и евангелистов, и любой их них – без исключения – жестокосердый и безбожный сукин сын.

Это было не то, что принято называть туристским маршрутом по городу. Гоувен, Кардональд, Полок и Нитсхилл… Далмарнок, Бриджтон, Декнистаун… Поссилпарк и Милтон. Всюду, где они проезжали, поражала усыпляющая однообразность большинства улиц. Давая роздых глазам, Ребус прекратил рассматривать пейзажи, мелькавшие за окном. Многоэтажки, детские площадки, магазинчики. Дети, со скучающими лицами рассматривающие их машину. Время от времени Грей развлекал его, рассказывая о каком-нибудь событии или происшествии – без сомнения, с преувеличениями, которыми они обросли за все те годы, когда он их рассказывал. У него в памяти было множество историй о злодеях и героях, о твердых духом мужчинах и их спутницах. В Бриджтоне они проехали мимо стадиона футбольного клуба «Селтик»: проехали Паркхэд – так называют его те, кто, подобно Ребусу, не болеют за «Селтик»; фанаты команды называют это место Раем.

– Мы въезжаем в католический район, – заметил Ребус. Он знал, что «Инброкс» – стадион «Рейнджерса» – находится совсем рядом с Гоувеном, где Ребус когда-то работал. Помолчав, он добавил: – А ты синеносый небось?

– Да, я за «Рейнджере», – подтвердил Грей. – Всю жизнь болею за них. А ты?

– Да нет, я вообще ни за кого.

Грей бросил на него недоверчивый взгляд.

– Ну кто-то же тебе больше по душе?

– Да я и на матчи-то не хожу.

– А когда по ящику смотришь, как тебе удается не болеть? – Ребус молча пожал плечами. – Ведь на поле одновременно две команды… значит, приходится тебе болеть за кого-то.

– Да нет, не бывает такого.

– Предположим «Рейнджере» играет против «Селтика»… – В голосе Грея послышалось раздражение. – Слушай, может, ты протестант, нет?

– Да какое это имеет значение.

– Да, боже мой, тогда ты точно будешь за «Рейнджере», ну что, не так?

– Не знаю, мне никогда не предлагали играть за них.

Грей разочарованно хмыкнул.

– Послушай, – продолжал Ребус, – я никогда не понимал, что значит религиозная рознь…

– Да пошел ты, Джон, – отмахнулся от него Грей и стал внимательно следить за дорогой.

Ребус рассмеялся:

– Теперь я хотя бы знаю, как тебя можно вывести из себя.

– Только смотри, не перекрути завод слишком сильно, – предостерег Грей. Перед глазами мелькнул указатель М-8. – Пора назад или, хочешь, где-нибудь остановимся?

– Давай вернемся в город и найдем какой-нибудь паб.

– Поиски паба как раз и представляют главную трудность, – сказал Грей, включая правый поворотник.

Кончилось тем, что они оказались в баре «Подкова». Он располагался в центре, и там было полно людей, которые относятся к употреблению алкоголя, как к самому серьезному делу. В таком заведении никто не станет косо смотреть на рубашку с пятнами чая, если тот, на ком она надета, знает толк в питье. Ребус сразу понял, что это должно быть заведение, где почитаются правила и ритуалы; заведение, где стоит завсегдатаю переступить порог, как его тут же узнают и сразу наливают именно тот напиток, к которому лежит его сердце. Было уже за полдень, и комплексный ланч, состоящий из супа, пирога, фасоли и мороженого, разбирали вовсю. Ребус обратил внимание, что в цену включена и выпивка.

Они оба выбрали пирог и фасоль – ни закусок, ни десерта. В углу освободился столик, и они поскорей его заняли. Две пинты ирландского пива: по заверениям Грея, они по-любому могли позволить себе по пинте.

– Будь здоров, – сказал Ребус. – И спасибо за поездку.

– Тебе понравилось?

– Я побывал там, где не бывал прежде. Глазго – это толкучка.

– Скорее джунгли.

– Но ведь тебе все-таки нравится здесь работать.

– Я просто не могу представить себе, что живу в любом другом месте.

– Даже когда выйдешь на пенсию?

– Да, и тогда. – Грей запил ответ большим глотком пива.

– Ты, наверно, получишь полную пенсию.

– И уже скоро.

– Я тоже думаю о пенсии, – признался Ребус, – но не представляю себе жизнь после этого.

– Настанет день, и тебя попрут с работы.

Ребус кивнул.

– Наверняка так и будет, – сказал он и, помолчав, добавил: – Вот потому-то и приходится ломать голову, как бы к ней что-нибудь приплюсовать.

Грей понял, что они наконец подобрались к сути.

– И что же ты надумал?

– Одному мне этого не поднять. – Ребус огляделся, словно кто-то в этом шумном баре мог подслушивать их разговор. – Скорее всего, потребуется помощь.

– Помощь в чем?

– В том, чтобы оприходовать сотню-другую штук из тех, что делают на наркоте.

Ну вот он и раскрыл карты. Единственный безумный способ отъема денег, который мог прийти ему в голову… с помощью которого можно заманить в ловушку эту троицу, а возможно, и увести их от дела Рико Ломакса…

Грей пристально посмотрел на него, а потом громко расхохотался. Лицо Ребуса словно окаменело.