Стая бешеных - Фридрих Незнанский

Оба опять замолчали и сидели в тишине вплоть до появления третьего собеседника, сопровождаемого одноруким парнем.

– Здрасьте, – вступил в вагончик Сынок.

– Здорово, натурально, – буркнул Константин Константинович, но руки не подал.

Сынок было присел, но Константин Константинович грозно хрюкнул:

– Встать!

Сынок покорно встал.

– Повтори-ка нам, Сынок, – начал допрос Константин Константинович, – ты куда Пистона дел? Где Пистон?

– Какого Пистона? – в недоумении обвел публику глазами Сынок.

– Не знает, – саркастически апеллировал Константин Константинович к собеседникам. – А того Пистона, с которым ты в Украину шатался?

– А-а, – облегченно выдохнул Сынок, – так это не Пистон, это Исмаил был. Какой еще Пистон?

– Так где Исмаил?! – рявкнул Константин Константинович.

– Там… – Сынок неопределенно махнул культей.

– Где это «там»?!

– На Украине.

– Так-так. Ты оттуда «мышь» привез, натурально, а Исмаила червям оставил.

– А что мне делать было? Я ж не Бог, – пытался оправдаться Сынок, – воскрешать не умею. Зарезали его, пришили.

– А кто пришил? Ты и пришил! – определил Константин Константинович. – А за это у нас с такими, как ты, знаешь, что делают? У нас такие, как ты, костями срут. Собирайся.

– Куда?

– В братство. Скажут тебе напутственных пару слов.

Для большей убедительности Константин Константинович извлек огромных размеров пистолет и встал.

– Да за что ж в братство, что я сделал-то?

– Пойдем, пойдем, там разберемся, натурально.

Константин Константинович взял пушку, засунул за пояс, накинул поверх широкую кожаную куртку, с которой не расставался, несмотря на жару, и приготовился к выходу.

Сынок только смотрел, переводя расширившиеся глаза с одного на другого.

Был момент, когда Дедок невольно вжался в стенку, он понимал, что сейчас может случиться что-то непоправимое.

Это почувствовал и Константин Константинович. Он положил руку на рукоять пистолета и сказал:

– Не дури, Сынок.

Но понимал, что дурить Сынок может, сколько захочет. Сейчас преимущество было на его стороне. Стрелять среди бела дня, посреди огромной стройки Константин Константинович не станет. А вот Сынок запросто может увалить всех их троих, как делал это уже не раз и с более сильными противниками, чему Константин Константинович был свидетелем. Или взять тех же собак – как он их по одной…

Когда Сынок привез в Москву партию строителей, большая часть которых теперь как раз и возводила комплекс в центре Москвы, решено было отправить его на новое задание, но тут оказалось, что по дороге пропал Исмаил. Сынок довольно убедительно рассказал, как Исмаил самовольно отправился в ресторан в каком-то провинциальном городке по дороге, а там, видать, была драка, вот Исмаила и грохнули местные бандюганы. Подробностей Сынок не знал, потому что сам в ресторан не ходил, а расспрашивать на следующий день милицию не решился – все-таки на нем была ответственность за тридцать с гаком украинских строителей.

Вот тут и получалась нестыковочка, которую вчера растолковала Константину Константиновичу Мата. Откуда Сынок узнал, что Исмаила грохнули, если сам в ресторан не ходил?

Сынок, правда, плел что-то вроде того, что слышал утром на базаре. Но мало ли бабки на базаре треплются, почему Сынок так сразу им поверил? Что-то тут нечисто.

Сынка после приезда отправили на стройку, потому что в братстве все еще было небезопасно после аферы с «фальшивомонетчиками». Все еще могли послать своих боевиков обдуренные бандиты. А войны братство не хотело.

Сынок и сам был не прочь пожить какое-то время на стройке – за высоким глухим забором он был в полной безопасности, а потом – действительно, с Лесей у них начали налаживаться кое-какие не просто товарищеские отношения. Сынок взял Лесю под свою опеку, понимая, что девушку здесь обидеть могут запросто. Она ему доверяла, а он, переполненный сознанием незнакомой ему ответственности за постороннего человека, даже боялся к ней прикасаться, хотя вокруг все были убеждены, что Леся с Сынком спит.

Сама же Леся все порывалась вырваться в город – ей надо было найти пропавшую сестру. Сынок расспросил Лесю про сестру подробнее, та даже фотографию показала. Сестра так же уехала еще год назад в Москву на работу, тоже приезжали люди и тоже выбрали ее. Но через семь месяцев перестала писать, не звонила и вообще пропала. Вот Леся и собиралась поискать сестру в Москве.

Сынок пока уговаривал ее никуда не ходить. Это было опасно, вот пройдет время, улягутся страсти, тогда он сам поможет ей разыскать сестру.

Хотя самому ему уже было почти ясно, что сестру свою Леся никогда больше не найдет…

– Ты не балуй, – повторил Константин Константинович, – я, натурально, не посмотрю, что ты такой крутой…

– Ну грохни меня, – шагнул вперед Сынок. – Что ж ты…

В дверь вдруг постучали.

Константин Константинович рывком отворил, готовясь облаять непрошеных посетителей. На пороге стояли два милиционера. Один в капитанских погонах, другой – еще совсем молоденький лейтенант.

– Леонид Макарович Крупчанов? – привычно небрежным жестом отдавая честь, спросил капитан у Константина Константиновича.

– Нет, это он, – указал Константин Константинович в сторону Лимона.

– Это я, я это. Что угодно? – деловито и уверенно спросил Лимон, приобретя тотчас и трезвое выражение лица.

– Уголовный розыск.

Кобрин предложил Гордееву встретиться в перерыве между заседаниями Госдумы в служебном баре, где они могли спокойно выпить по чашке кофе с коньяком и поговорить. В зале народу почти не было.

– Нет, Аркадий Самойлович! Здесь уже вопрос посерьезнее, чем газетные эссе, – ответил Гордеев. – Дело в том, что в некоем уголовном деле я выступаю защитником одной женщины, обвиненной в убийстве.

– Очень интересно. Но какое же отношение я могу иметь к этой женщине? – Кобрин попытался произнести это легко, но Юрий Петрович почувствовал в его интонации вполне понятное напряжение.

– К женщине, может быть, вы не имели никакого отношения, а вот к убитому мужчине самое прямое.

– Любопытно. – Кобрин нервно закурил.

– Ливанов Виктор Иванович – это имя вам о чем-нибудь говорит?

Гордеев пристально вглядывался в лицо Кобрина.

– Что-то не припоминаю, – после некоторой паузы ответил депутат.

– Как же так? В его документах значилось, что он являлся вашим помощником.

– Как вы говорите? Ливанов? – Аркадий Самойлович растерянно оглядел бар. – Простите, не припоминаю. Дело в том, что помощников у меня много. А он, наверное, являлся еще и внештатником. – Кобрин утвердительно кивнул. – Ну вот! А тут штатных помощников не всех упомнишь.