Не говори никому - Млада Рябинина

в нем ты задыхаешься. Съездил бы, например, в деревню к своей бабушке летом.

— Спасибо за совет, душнила. — Закатил глаза. — Зато, как я смотрю, вы с прелестной Катюшей надышаться не можете друг другом. Как она там? Давно ее не видел в нашем кругу.

Кто у нас умеет ловко переводить темы, так это Галкин. Обращайтесь к нему, если вас душат одной и той же темой собеседник.

— С ней все хорошо, — однозначно бросил и продолжил набирать текст.

— Многословно-о-о…

Я не обратил внимание на попытки остолопа меня завлечь в свои гениальные идеи по типу «как угрохать себя за долю секунды», перешел на следующую вкладку и изучил представленные образцы. Из всех этих замыслов ничего не подходило. Как-то много деталей и вычурно, а я, впрочем и Катя, не любим размашистые изысканности. Простота и удобность — вот в чем наш секрет.

У меня зазвонил телефон, и друг тут же подорвался с места, чтобы выяснить, какой абонент решил потревожить нашу скудную вечеринку. Везде сует свой большой нос.

— А она милая, когда спит. Нет столько соблазнов ее как следует… Ну ты понимаешь.

Вытянул голову, стрельнув в него убийственным взглядом. Он специально подтрунивает надо мной. Напомните, для чего я взял его с собой? А, его как мою левую надоедливую руку. Начальник его на больничном оказался так не вовремя. Отложил ноутбук подальше, подошел к столу и вырвал с рук Галкина свой телефон. Меньше всего ему дам разглядывать то, что я смог поймать раз в сто лет. Катя так сладко дремала в один из лучших проведенных дней, что я не могу не оставить на память беззащитность маленького волчонка.

И меньше всего потерплю, чтобы всякие, в том числе и Ник, видели эту фотографию. Она — моя. Возможно, это ревность, называйте, как хотите.

Он напыщенно усмехнулся, увернулся от моего удара кулаком и пошел к дивану для того, чтобы включить телевизор на всю громкость. Придурок. Интересно, именно так он выбесил Оксану, подругу Кати, что та охарактеризовалась о нем весьма…специфично? Или для этого он включил всю степень идиотизма? Старше меня на два года, а ведет себя, как школьник, ей богу.

Удалился в свою спальню. В наш номер включено три комнаты и одна ванная, так что спрятаться от чужих глаз и ушей есть льгота. Провел по сенсору, запуская видеозвонок и приподнял телефон, чтобы в следующий миг Катя подарила мне застенчивую улыбку. Уверен, она впервые общается таким образом и ей кажется максимально неудобно и напряженно видеть меня через экран мобильного. Хотя в постели она жжёт не по-детски.

— Здравствуй, Снежная королева. Уже соскучилась? — Прошел к окну, отодвинул белую занавеску и открыл на небольшую щель окно. В комнате ужасно жарко было. — Почему ты звонишь по видео? Разве рядом нет твоей свекрови-демонесы?

— О, она ушла прогуляться по улицам Подмосковья вместе с Артуриком. Так сказать, нагулять аппетит. Кошмар, уже в воскресенье день рождения у него, а я так переживаю, будто это у меня, — тихо хихикает и падает на кровать.

Я присаживаюсь на подоконник и внимательно слежу за тем, как темные волосы обрамляют совершенные черты лица. Голубые льдинки на фоне них кажутся слишком блестящими.

— Когда приедет твой муж?

— Сегодня ночью. Ты разговаривал с Варей?

— Да. — Мы были на связи всего полчаса назад, и мне до сих пор пусто на душе, потому что моего маленького ангела нет рядом со мной. — Она передала привет тебе.

— Она чудесная девочка, Семен.

Варя о своей воспитательнице отзывается точно также.

— Как у вас дела с Женей? — с некоторой расстановкой вопросила Катя и прикусила большой палец, ожидая моего либо ответа, либо молчания.

С той ссоры мы мало чем могли обмолвиться, только если по существу: счета, какие-то знакомые в сервисе, про успехи дочки, как дела у ее родителей, как можно продлить страховку и тому подобное. Без каких-либо углублений в наши близкие взаимоотношения. Лазарева всегда выглядит раздраженной и чаще наблюдает за мной, словно выискивает какие-то странные стороны моего отстранения. По делу, это она не спешит признаваться в том, что оказалась худшей матерью и женой.

Без сомнения, она о чем-то начинает догадываться, но виду не подает. Старается вести себя достаточно безразлично и нейтрально, как и прежде. Мне следовало поговорить с ней еще раз на тему развода, что ее так пугает по неизвестным причинам, боюсь, ни к чему хорошему это не приведет. Поэтому мне нужно выловить именно тот момент, когда все рухнет в одночасье. А это уже начинается.

— Никак, детка. Мы просто сосуществуем в браке. Ты хотя бы со своим мужем общаешься хорошо, я вообще получаю только горькие усмешки.

Меня начинает переклинивать от одного упоминания о нем, ведь назойливые мысли не оставляют в покое и воспроизводят моменты, где они рядом друг с другом совсем голые, и он пытается завладеть тем, что по праву было отдано давным-давно мне. Я знаю, что такого не происходит между ними, но меня это чаще угнетает.

— И то верно. — Левый уголок пухлых губ приподнимается. — А знаешь, у меня появилась идея.

— Ты же знаешь, как мне нравятся твои идеи?

Она стрельнула в меня масленым взглядом, что мне захочется потом нарисовать. У меня уже целый комплект ее портретов и отдельных частей тела, которые получается поймать крайне сложно, между тем она этого не замечает.

— Эта понравится еще больше. И лучше тебе сесть.

От того, как она зубами натянула нижнюю губу, стало очень тесно в штанах. Стиснул челюсти, отошел от окна и плюхнулся на заправленную кровать, с предвкушением потерев рукой свою отросшую щетину. Как-то Катюша упомянула, насколько ей приятно временами, когда щетина колит ее бархатистую кожу между бедер. Это навело меня на последнее наше слияние: бурное, спешное и все также незабываемое. Я ничего не забываю с ней, если только у меня не будет амнезии.

— Мне уже начинает нравиться твоя идея.

Девушка приподнялась, полностью вскарабкалась на кровать, расположила телефон между подушек и с лукавым предвкушением взглянула на меня исподлобья. Я чуть не подпрыгнул на месте от такой вызывающей открытости. Она хочет заняться сексом по телефону. Эта женщина подарена богом, черт возьми! Мать вашу, я точно не смогу сдержаться и примчу к ней первым рейсом.

— Что ты делаешь? — Голос надломился, и я сглотнул.

Катя отползла назад, медленно, пуговкой за пуговкой расстёгивала поношенную красную клетчатую рубашку, не теряя со мной зрительного контакта. Мышцы у меня забурили под кожей, кровь стала на них давить от потребности оказаться с