Сын Авроры - Жюльетта Бенцони

Маршал Франции вдруг неожиданно уступил место молодому пятнадцатилетнему лейтенанту, которого обучал военной грамоте сам Шуленбург. Он вдруг снова стал мальчиком, очарованным грацией юной двенадцатилетней кружевницы. Мориц вспомнил обо всем. Увидев большой зал замка, он легко воскресил в памяти пир у принца Евгения, радость праздника, увенчавшегося появлением девушек с корзинами, наполненными кружевами. Он увидел прекрасную Розетту, ее блестящие глаза, цветущее личико, светлую улыбку! Ностальгия пробудила в его сердце безумное желание увидеть ее снова или, по крайней мере, узнать, что с ней произошло. В свое время он не имел никакой возможности вести поиски, но теперь такая возможность представилась. И Мориц принялся за дело. Он даже предложил вознаграждение тому, кто найдет ее. Но это была слишком старая история, и как бы ни были искусны его разведчики, пришлось осознать, что ни Розетта, ни ее маленькая Жюли не вышли живыми из монастыря, в который их заточил папаша Дюбосан. К сожалению, ему так и не смогли сказать, где находятся их могилы. И в ту ночь маршал Мориц Саксонский плакал, как в свое время плакал ребенок, когда узнал, что должен отказаться от своей любви.

Несмотря на это, он отправился в монастырь, чтобы расспросить настоятельницу, но та даже не пустила его на порог. Мало того, что он был врагом, его распутная репутация бежала впереди него. И Морица выпроводили без всяких церемоний. Покидая монастырь, он вдруг почувствовал себя таким уставшим, что не заметил, как шквал дождя обрушился на город. Он тяжелыми шагами уже подходил к своей карете и не заметил молодую женщину, которая, укутанная в платок и затаив дыхание, бежала по лужам, чтобы спастись от дождя. Она врезалась прямо в Морица, но не сбила его с ног, а вот сама она потеряла равновесие и инстинктивно прижалась к нему:

— Ой, простите! — извинилась она. — Я не видела вас, месье!

— Вам следовало бы носить очки, юная дама, потому что я высокий и тяжелый, и совсем не похож на святой дух...

С грустной улыбкой она хотела продолжить свой путь, но он продолжил:

— И далеко вы собрались?

— Да, достаточно... Но вот этот дождь...

— В таком случае, позвольте мне сопровождать вас. Моя карета здесь рядом, но, вероятно, дождь не позволил вам заметить ее?

— Нет... И я с радостью приму ваше предложение! Я вся промокла...

Мориц помог девушке подняться, а потом устроился рядом с ней, счастливый от этой любезной интермедии, что возникла в самый разгар его неприятных проблем. Девушка была совсем молодой, очаровательной... и даже немного походила на Розетту! А когда она рассказала, что работает кружевницей, он уже не сомневался в том, что ее послали ему с Небес, чтобы смягчить его горе! Ради нее он развернул весь свой арсенал методов обольщения, а когда Мориц хотел этого, он умел быть неотразимым. Впрочем, она долго и не сопротивлялась. Девушку звали Матильда, и ради нее Мориц продлил свое пребывание во Фландрии...

— Вам следовало бы поберечь себя, мой дорогой друг. Вы так не думаете?

Жан-Шарль де Фолар[100], специально приехавший из своего родного Авиньона на празднества в честь свадьбы дофина Франции Людовика-Фердинанда и испанской инфанты Марии-Рафаэллы, с немалой тревогой во взгляде наблюдал за походкой Морица. Маршал шагал с заметным трудом, опираясь на трость с золотым набалдашником, хоть и пытался изо всех сил сделать вид, что пользуется тростью из щегольства. Сейчас они прогуливались по парку недавно приобретенного Морицем замка Пипль, расположенного в местечке Буасси-Сен-Леже. Мориц проигнорировал вопрос, и они молча продолжали прогулку, прежде чем Фолар снова заговорил, но уже более мягким тоном:

— Сколько вам лет?

— Сорок девять! — буквально прорычал в ответ маршал. — И не надо сейчас читать мне нотации по поводу того, что вы-то, в свои семьдесят пять...

— Семьдесят шесть, прошу заметить!

— Пусть будет семьдесят шесть, неважно. Не надо говорить мне, что вы-то, в свои семьдесят шесть, легко порхаете, как самая настоящая балерина. Вы и сами прекрасно знаете, что всему виной мое давнее ранение, полученное под Крашнитцем. Оно до сих пор не дает мне покоя, иначе зачем бы я каждое лето прозябал на целебных водах в Баларюк-Ле-Бэн, в этой глуши? Вы и представить себе не можете, чего мне это стоит... Знаете, иногда затруднения при ходьбе — совершенно нормальное явление, тем более что в моем случае главную роль играют вовсе не ноги, а лошадь, которая меня несет.

— Но я заметил и некоторую одышку, — безжалостно продолжил Жан-Шарль.

— Да неужели! И что вы мне посоветуете, «доктор» Фолар? Отправиться в Сен-Медар на могилу этого несчастного дьякона Париса[101]и отплясывать на ней, ожидая чудесного исцеления, как в свое время это делали вы?

— Вам бы только хуже стало. А что до меня, то мне, наоборот, сильно полегчало. Поэтому вернемся к тому, с чего начался этот разговор: я знаю, что вы слишком много работаете и что, по слухам, у вас чересчур много любовниц.

Мориц расхохотался, и его плохое настроение словно испарилось.

— Слухи пускают только про богачей, дорогой мой. Но что правда, то правда: я люблю женщин. Скажу даже больше — они необходимы мне, как наркотик, и это, кстати, у меня семейное. Не забывайте о том, что я сын человека, у которого, как говорят, триста шестьдесят пять незаконнорожденных детей, то есть, как минимум, столько же любовниц!

— Наверное это так, но только вы, в отличие от короля Августа, совсем не щадите себя. Из Фландрии вы вернулись только в конце ноября, сейчас март, и бьюсь об заклад, что...

— Что в скором времени я снова уеду? Да, несомненно — через несколько дней.

— Вот именно. Но зачем тогда все это? — спросил Фолар, обводя руками парк, занимающий площадь в сто гектаров, и величественный замок, практически новый — едва минуло двадцать лет с тех пор, как он был построен для генерального откупщика Кантобра, который в скором времени вынужден был уступить его другому владельцу[102].

— Зачем все это? Да просто затем, что я почувствовал необходимость немного отдохнуть подальше от Парижа, в тишине и спокойствии...

— В тишине, говорите? И никаких гостей время от времени?

— Практически нет. Я ведь только-только приобрел замок, в нем ведутся работы, я все обустраиваю. Показываю его своим друзьям. Вчера вот приезжал Вольтер и, представьте себе, тоже беспокоился о моем здоровье.