Дело без трупа. Неоконченное дело - Лео Брюс

— Разумеется, в стихотворении всегда заключен какой-то смысл, — поспешил заметить я с иронией и уже плохо скрытым раздражением.

— Да знаю я, знаю, — сказал Биф. — Я говорю не о содержании самой поэзии. В этих строках должен был таиться некий потаенный смысл для кого-то, кто находился в тот момент в библиотеке. А вот это мне действительно нравится. Следующий фрагмент. Послушайте.

Забавно, — продолжал Биф, — что я часто сам думал о том же самом. Напоминает мне старый анекдот о человеке, который купил себе паб, а когда его спросили, когда же он собирается открыть бар для публики, ответил, что вовсе не собирается этого делать. Он жаждал выпить там все пиво сам.

И Биф разразился своим раскатистым и громким смехом.

Для Питера Феррерса это оказалось уже слишком.

— Послушайте, — сказал он, повернувшись к нам обоим, и впервые показал признаки озлобленности. — Мне кажется, вы нашли неподходящее время и место для того, чтобы предаваться веселью.

Биф сразу сник с виноватым видом мальчишки, пойманного в соседском саду. Ухмылка мгновенно исчезла с его лица, и он поднялся.

— Конечно, вы правы. Простите нас, мистер Феррерс, — произнес он покаянно. — Боюсь, я и в самом деле позволил себе ненадолго забыться.

Вероятно, нам повезло, что в этот момент дверь резко распахнулась и одна из служанок буквально ворвалась в комнату.

— Мне нужно что-то вам рассказать, — заявила она с порога, явно предварительно набравшись смелости. — Полиции я пока ничего не сообщала, но теперь, когда мистера Дункана нет в живых, мне кажется правильным, чтобы вы об этом узнали.

Мы трое изумленно уставились на низкорослую, меньше пяти футов, пухлую фигуру, вставшую теперь между нами и дверью. Лицо круглое, плоское, излучавшее невинность. На голове шапка растрепанных рыжеватых волос. В замызганном фартуке поверх синего платья из ткани с печатным узором, с раскрасневшимися щеками и с грязными руками, она выглядела как простая, неряшливая и шумная девица, какой, по всей вероятности, и была.

— Спокойнее, милая, спокойнее. Угомонитесь немного, — заговорил Биф с вернувшимся к нему чувством собственного достоинства. — Расскажите нам внятно и без лишних эмоций, что вам известно, и с вами все будет в полном порядке.

Его последняя фраза явно не понравилась девушке.

— Я вовсе и не сомневаюсь, что со мной все будет в порядке, — резко отозвалась она. — А рассказать хочу, считая это своим долгом.

Затем последовала ее история, сбивчиво рассказанная между глубокими вздохами, которыми служанка давала нам понять, как настрадалась она, разволновалась в тот момент, когда все видела, и долго еще после этого. В ночь убийства девушка первой отправилась спать и, поскольку не ожидала, что Роуз последует за ней скоро, оставила включенным свет на лестничной площадке. Отвечая на вопрос Бифа, часто ли Роуз поздно укладывалась в постель, служанка сделала неуклюжую попытку выглядеть пристыженной, а потом сама спросила: неужели Биф ничего не знает про Роуз и Эда Уилсона? Биф притворился, что ему все прекрасно известно, сделал запись в блокноте и кивком велел служанке продолжать.

Она, должно быть, сразу же крепко заснула, поскольку не заметила, как наверх поднялись Роуз, повариха и дворецкий. Если на то пошло, служанка вообще ничего не слышала до того момента, когда вдруг обнаружила, что проснулась и лежит в полной темноте. Просто так проснуться она не могла, сообразила девушка. Ее разбудило нечто непонятное. А потому она немного испугалась и решила позвать Роуз, чья спальня располагалась рядом. Но тут как раз до нее донесся звонок во входную дверь. Кого еще там принесла нелегкая? — подумала служанка и с большой неохотой встала с постели. Видимо, звонок не разбудил больше никого во всем доме, хотя звонили, судя по всему, достаточно долго, чтобы она очнулась от крепкого сна. Но слышался только храп миссис Дункан, а никаких признаков движения в помещениях для слуг она не уловила.

Когда Биф спросил, в котором часу она встала со своей кровати, горничная точно ответить не смогла. Даже под легким нажимом со стороны сержанта назвать хотя бы приблизительное время она твердила только, что понятия не имеет, когда происходили описываемые ею события.

Продолжая свой рассказ, служанка посетовала, что не стала надевать ни ночной сорочки, ни халата, а накинула на себя плащ и начала спускаться вниз. Но, добравшись до площадки второго этажа, решила на всякий случай сначала выглянуть в окно, выходившее на подъездную дорожку прямо напротив главного входа в дом. И заметила мужчину, который сел на велосипед и поехал к воротам усадьбы. Однако немного не доехав до них, он вдруг остановился, спрыгнул с велосипеда и повернулся в направлении дома. По ее словам, в ту ночь ярко светила луна, и силуэт мужчины она разглядела вполне отчетливо. Вот только не узнала его тогда и даже если повстречала бы снова. Вы же понимаете, как выглядят для нас люди, которых мы видим всего лишь при лунном свете, сказала служанка. Ей было совершенно непонятно, почему он вдруг остановился и посмотрел назад. Она даже перепугалась, что он заметил ее, когда внезапно услышала его возглас: «Кто это там?» Восклицание прозвучало так, словно самому мужчине стало страшно. Как ей показалось, он стоял на том месте минуты две, а потом так же внезапно сел на велосипед и укатил прочь.

Она же сама не в силах была даже пошевелиться. Создалось ощущение, что я приросла к лестнице, пояснила девушка. Сердце у меня чуть не разорвалось, так бешено оно колотилось в груди. Служанка даже перестала понимать, где верх и где низ, на ногах она стоит или на голове. Прикосновения перышка было бы достаточно, чтобы девушка грохнулась в обморок. И пусть она несколько преувеличивала, прибегая к своим простодушным и порой странным метафорам, но главным оказалось другое. Страх заставил ее не двигаться достаточно долгое время, и служанка сумела увидеть и нечто другое. Несколько минут минуло, не меньше, заверила она нас, а потом так же отчетливо, как видела сейчас нас, заметила, что из кустов перед парадной дверью выбрался мужчина. Здесь Биф порывисто перебил ее.

— Говорил же ему! — воскликнул он. — Специально спрашивал, нашли ли какие-нибудь следы рядом с домом!

Но девушка заверила его, что этот одинокий и странный чужак двигался по полосе травы вдоль гравия подъездной дорожки. Ночь стояла тихая, и она даже могла слышать собственное дыхание, но до нее не донеслось ни звука от его шагов. Нет, незнакомца она тоже не узнала. Он ни разу не повернулся лицом в ее сторону. Все, что она четко различила, — это удалявшуюся от дома мужскую фигуру.

На том информация, которой владела служанка, и исчерпывалась, но со свойственной прислуге угодливостью она попыталась начать свой рассказ заново. Питеру Феррерсу пришлось мягко остановить ее, и девушка, широко улыбаясь, сказала:

— Надеюсь, моя история окажется для вас полезной.