Отдай мое сердце - Макс Фрай

– Леди Атисса фигурировала в списке как «красивая темноволосая леди в голубом лоохи». Но мы уже точно знаем, что это была она. Ну что ты так на меня уставился? Можно подумать, мы первый день знакомы. Лаюки никто не выдал – ни словом, ни даже мыслью, не переживай. Кекки ничего не знает о покушении на Короля. Просто получила задание разузнать как можно больше о людях из нашего списка, без каких-либо объяснений, почему, да зачем. Девочка – великий мастер контролируемого светского щебета. Ты и представить не можешь, как много можно узнать за несколько минут необязательной болтовни… Чего я пока не понимаю, так это участия в деле покойной леди Шуманы Тамайхуни. Она дружила и с Корвой, и с Атиссой, это да. Но…

– И с леди Атиссой тоже дружила? – удивился я.

– Да, с давних пор. Собственно, она подруга детства Атиссы. А с Корвой познакомилась гораздо позже, и они на удивление легко сошлись. Других близких друзей у него, насколько я знаю, никогда не было. Брат Кима, сэр Рогро и еще несколько человек, в основном художники, чьими работами Корва одно время интересовался, с натяжкой могут считаться приятелями. И это все.

Шурф, который все это время молчал и о чем-то думал, вдруг сказал:

– Я не был лично знаком с леди Шуманой Тамайхуни, однако знаю несколько человек, пострадавших от ее импульсивного поведения. Одному она, как принято говорить в таких случаях, разбила сердце, других крупно подвела в серьезных делах. Настолько я могу судить по их рассказам, леди Шумана легко подпадала под чужое влияние и с искренним энтузиазмом соглашалась на любые предложения. Но какое-то время спустя включалась умная, судя по отзывам, голова и отменяла решения, принятые без ее участия.

– Это похоже на то, что рассказывает Сотофа, – кивнул Джуффин. – Она в свое время отказалась иметь дело с Шуманой, убедившись, что та не только не склонна держать данное слово, но и не намерена менять свое поведение, полагая его не легкомысленным, а вдохновенным. Конечно Сотофа права. Что люди обижаются, ладно, дело житейское, но в магии с таким подходом многого не добьешься. По крайней мере, на первом этапе, когда «вдохновение» – просто красивое слово, не подкрепленное подлинным опытом.

– Тем не менее, обиженные люди иногда становятся гораздо более серьезной проблемой, чем затруднения в обучении магии, – заметил Шурф. – Не удивлюсь, если именно это и произошло.

– Например, – подхватил Джуффин, – Шумана сперва горячо поддержала подругу, сообразив, что отмена поправок к Кодексу уничтожит сразу всех ее конкурентов: остальным школам начальной магии станет просто некого учить, да и лицензии на преподавание у них сразу же отберут. А ей, конечно, оставят «за особые заслуги». И число ее клиентов только возрастет: даже самые ленивые и неспособные аристократы и государственные чиновники захотят воспользоваться своими привилегиями. Поэтому сперва она согласилась помогать Атиссе. В частности, по ее просьбе вызвала Корву во время приема, чтобы не мешал подписывать петицию. А узнав от Кофы о существовании особого вдохновляющего заклинания, которое могло пригодиться ее ученикам, Шумана наверняка бросилась выспрашивать подробности и как-то уговорила, или даже вынудила Атиссу позволить ей снять копию с древней рукописи, чтобы потом демонстрировать восхищенным ученикам. И благословлять их за отдельную плату. Шумана была очень практична, этого у нее не отнять.

– А потом она передумала, – флегматично кивнул Шурф.

– Ну да. Зачем ей запрет на магию? С такой добычей в кармане никакие конкуренты не страшны. Представляла, как будет продавать Благословения Гэйшери – дело минутное, а драть можно хоть по сотне корон с носа, благо некоторые энтузиасты за особое магическое вдохновение последнее отдадут. Впрочем, кто ее знает, может, наоборот, искренне устыдилась – такое хорошее дело магия, а она помогает добиться ее запрета. Решила: ладно, подруга пообижается и простит, а не простит, тоже невелико горе. Откуда ей было знать, с кем на самом деле связалась? Что за этой нелепой интригой стоит Магистр Аграма Мори, верный ученик Хумхи Йоха, одержимый идеей снова запретить Очевидную магию, которую искренне считает великим злом. Не удивлюсь, если у него с самого начала руки чесались прикончить Шуману: все учителя магии для начинающих, по идее, должны представляться ему источником зла. Но пока она была полезна, Аграма как-то ее терпел. А когда взбрыкнула, отвел душу.

– Скорее всего, он обнаружил, что рукопись исчезла из тайника в Иафахе, – сказал Шурф. – Подумал, что леди Шумана их выдала, решил напоследок ее наказать. А сэр Корва просто подвернулся под руку: идеальный исполнитель, у него достаточно силы, чтобы быстро освоить заклятие Туирриба, годится, берем.

– Как большинство людей, с детства вступивших в магический Орден, Магистр Аграма вряд ли разбирается в некоторых нюансах человеческих отношений, – кивнул Джуффин. – В частности, не учел, что мужа и жену, сколь бы странно с его точки зрения ни выглядел их брак, могут связывать не только формальные узы, но и искренняя привязанность. И наверное очень удивился, когда леди Атисса бросилась защищать Корву. Чудо, что она вообще осталась в живых. Впрочем, если Аграма действительно влюблен, а не просто счел ее подходящей союзницей, тогда понятно. Околдовал и где-нибудь спрятал, чтобы потом привести в чувство и переубедить. Или просто лишить памяти – очень удобно. Хотя довольно сложно, когда речь идет о по-настоящему важных вещах. Но я так понял, что для человека, ненавидящего магию, Аграма очень неплохо в ней разбирается. Вот что значит угуландский колдун старой школы – любишь, не любишь, а пользу извлекай!

– Вряд ли это имеет решающее значение для понимания дела, но вполне может статься, что Магистр Аграма сначала сошелся с леди Атиссой, а уже потом сообразил, насколько сильным союзником в осуществлении его мечты о запрете магии может стать аристократка с обширными связями, – сказал Шурф. – По крайней мере, еще примерно с конца зимы он стал ежедневно надолго покидать Иафах, хотя прежде сидел в резиденции почти безвылазно. Правда, никто не видел, как он изменяет внешность, но это, сами понимаете, можно сделать где угодно, в любой момент.

– А почему он вернулся в Иафах после того, как околдовал Корву и леди Атиссу не пойми куда подевал? – спросил я. – Если думал, что леди Шумана на них донесла, и все пошло прахом, почему не попытался сбежать на край Мира, предварительно уничтожив свой след? Догадываюсь, что не представляю собой эталон здравомыслия, но даже я бы так поступил.

– Подозреваю, просто потому, что прежде резиденция всякого Ордена была самым надежным убежищем для его адептов, чего бы они ни натворили. Времена изменились, но это пока мало кто понимает. Уверен, никому из наших стариков в голову не пришло бы, что я могу выдать их на расправу Тайному Сыску, даже если они угробят несколько тысяч горожан. Пожурю и отпущу с миром, как это было в старые времена. Думаю, Магистр Аграма был уверен в своей безопасности и даже не помышлял о побеге, пока не обнаружил в моем кабинете невидимого Тайного Сыщика. Вот тогда ему пришлось срочно менять планы. Надо отдать ему должное, реакция у него оказалась получше, чем у нас с тобой.

– Как мы его искать-то будем? – вздохнул я. – Нумминорих пас, потому что тело Магистра Аграмы все еще пахнет зельем от нюхачей, которое он днем по гостиной Блиммов раскидал. Леди Сотофа твердо уверена, что на территории Иафаха этого красавца нет. Мелифаро разбирается с его барахлом; он у нас, конечно, гений обыска, но все-таки вряд ли в вещах беглеца найдется записка с адресом его новой квартиры. Кофа и Кекки рыскают по городу в надежде первыми услышать о каких-то выдающихся неприятностях, которые наведут нас на след, и мне даже думать не хочется, что им повезет. В смысле что этот красавец может устроить в любой момент. Он же полный придурок. К тому же, отчаявшийся. И очень могущественный. Мы все примерно представляем, что такой может натворить.