Кровавый рыцарь - Грегори Киз

– Я не знаю дороги наружу, – сказала она.

– Но знаешь дорогу внутрь.

– Ты имел в виду – сюда, не так ли?

– Да, хитрая моя, – согласился Ло Видейча. – Ты упала сюда.

– Но если тебе это известно, почему ты не выберешься сам? Зачем тебе я?

– Я бы никогда не бросил даму, – сообщил он. – Но дело не только в этом…

Она услышала металлический скрежет.

– Ага. Ты не можешь уйти. Ты в камере.

«Должно быть, – поняла Элис, – я упала перед дверью».

– Это дворец, мой дворец, – продолжал Ло Видейча. – Но все двери заперты. У тебя есть ключ?

– Возможно, я сумею помочь тебе выбраться. Не исключено, что мы договоримся. Но сначала ты должен рассказать, почему здесь оказался.

– Почему я здесь? Потому что святые – это паршивые ублюдки, все до одного. Потому что они помогают злым и приносят горе добрым.

– Возможно, – не стала спорить Элис, – но я бы хотела получить более определенный ответ.

– Я здесь из-за того, что любил женщину, – сказал Ло Видейча. – Я здесь потому, что мне вырвали сердце, и это – моя могила.

– Какую женщину? Его голос изменился.

– Красивую, благородную и добрую. Она мертва. Я видел ее палец.

Холодок пробежал по спине Элис.

Сафниец. Принцесса Лезбет была обручена с сафнийцем. Она исчезла. Прошел слух, что ее предал жених. Она вспомнила, как Уильям бормотал его имя во сне; казалось, король едва ли не просил у него прощения.

– Вы… вы – принц Чейсо?

– Ах! – воскликнул узник.

Наступила тишина, прерываемая тихими звуками, – должно быть, принц плакал.

– Вы Чейсо, который был обручен с Лезбет Отважной. Вздохи стали громче, но теперь они больше напоминали смех.

– Так меня звали. Прежде, прежде. Да, как умно. Умно.

– Я слышала, что вас запытали до смерти.

– Он хотел, чтобы я остался в живых, – сказал Чейсо. – Не знаю почему. Не знаю. Или он про меня попросту забыл.

Элис закрыла глаза, пытаясь осознать свое открытие и включить сафнийского принца в свои планы. Возможно, у него есть войско… Но его армии придется плыть, чтобы попасть в Эслен. Долго плыть.

И все же он может оказаться полезным.

Неожиданно Чейсо пронзительно закричал. В крике было столько животной ярости, что почти невозможно было поверить, что этот вопль исторгло человеческое горло. Элис услышала глухой удар и догадалась что Чейсо бросился на стену, продолжая что-то кричать на своем языке. Она заметила, что сжимает рукоять кинжала до онемения в пальцах.

Вскоре крики прекратились, и Чейсо разрыдался. Повинуясь внезапному порыву, Элис отпустила нож и протянула руку в темноту – ее пальцы коснулись решетки камеры.

– Подойдите сюда, – сказала она. – Подойдите к решетке Он мог ее убить, однако после знакомства со смертью накоротке Элис перестала испытывать к ней уважение. Если ее погубит вспышка доброты, что ж, так тому и быть.

Она почувствовала, что он колеблется, но в следующее мгновение услышала тихий шорох и рука узника коснулась ее руки. Элис сжала его пальцы, и на глазах у нее выступили слезы. Ей вдруг показалось, что прошли годы с тех пор, как кто-то держал ее за руку. Она ощутила его дрожь; ладонь была гладкой и мягкой, такая могла принадлежать только принцу.

– Я не человек, – простонал он. – Я много меньше, чем человек.

У Элис защемило сердце; она попыталась высвободить руку, но Чейсо лишь крепче сжал ее пальцы.

– Я не ухожу, – сказала Элис. – Просто хотела коснуться вашего лица.

– У меня больше нет лица, – возразил он, но выпустил ее ладонь.

Она осторожно подняла руку и вскоре нащупала заросшую щетиной щеку, а потом ее пальцы коснулись путаницы шрамов.

Столько боли… Она снова потянулась к кинжалу. Одно короткое движение, лезвие войдет в глазницу, и несчастный забудет о пережитых муках, о потерянной любви. Элис чувствовала по его голосу и хватке, что дух его сломлен. Несмотря на браваду и разговоры о мести, от него почти ничего не осталось.

Но она ничего ему не должна. Элис поклялась защищать Мюриель и ее детей – и, в некотором смысле, несчастного покойного Уильяма. Она по-своему любила короля; он оставался достойным человеком в положении, не подобающем достойному человеку.

Как и этот принц из Сафнии.

– Принц Чейсо, – прошептала она.

– Я был им, – ответил он.

– И остаетесь, – настаивала Элис – Послушайте меня. Я освобожу вас из камеры, и вместе мы выберемся отсюда.

– И убьем его, – сказал Чейсо. – Убьем короля. Она вдруг поняла, что он имеет в виду Уильяма.

– Король Уильям уже мертв, – пояснила Элис. – Не он ваш враг. Ваш враг – Роберт. Вы меня понимаете? Вас предал принц Роберт. Потом он убил своего брата, короля, а вас оставил гнить в темнице. Вероятно, он попросту забыл о вашем существовании. Но вы ведь напомните ему, верно?

Последовало долгое молчание, а когда Чейсо заговорил, его голос прозвучал на удивление ровно и бесстрастно.

– Да. Я напомню ему о себе.

Элис вытащила отмычки и принялась за работу.

Энни несколько раз глубоко вздохнула и закрыла глаза, чтобы не видеть палатки и скромной обстановки внутри. Она отослала Остру, и девушка ушла – как показалось Энни, с облегчением.

Что двигало маленькой кокеткой – стремление убраться подальше от Энни или желание увидеться с Казио?

«Помолчи, – сказала себе Энни. – Помолчи. Ты просто недовольна собой. Неудивительно, что Остра предпочла бы провести время с кем-то другим».

Энни уставилась в темноту, пытаясь заглянуть глубже, чтобы найти путь к Верам и спросить у них совета. В прошлом беседы с ними вызывали у нее страх, но сейчас она нуждалась в помощи – в руководстве тех, кто знает гораздо больше о сложном и запутанном мире, в котором она живет.

Вспыхнул слабый свет, и Энни сосредоточилась на нем, стараясь приблизиться, но он все время ускользал, оставаясь мучительно недоступным.

Энни попыталась расслабиться, приманить его назад, но чем сильнее она старалась, тем дальше он уходил. Тогда Энни овладел гнев, и она с яростью рванулась к свету, но мрак, в свою оче редь, сгустился, не давая ей дышать.

Что-то шершавое сжало ее тело, пальцы рук и ног онемели от холода. Нахлынула ледяная волна, прогнав все ощущения, пока не осталось лишь биение ее сердца, пугающе сильное. Не в силах вздохнуть или произнести хоть звук, она слышала смех, ощущала губы возле уха, губы, тепло шепчущие слова, смысла которых она не понимала.