Хроники Дождевых чащоб. Книга 3. Город драконов - Робин Хобб

Она повернула голову и посмотрела на него. Его лицо оказалось совсем рядом – настолько близко, что его дыхание касалось ее губ. Она решила, что благодаря теплой воде драконьей ванны его цвета тоже стали ярче. Сверкающий алый Рапскаль. Он был прекрасен. И она – тоже. Впервые в жизни она чувствовала себя красавицей. Его глаза были устремлены на ее лицо, и она вдруг смогла поверить тому, что в них читалось. Ее пьянила мысль о собственной привлекательности и тот восторг, который отражался в его взгляде. Более головокружительного чувства она еще никогда не испытывала. Она попробовала на нем свою улыбку. Его глаза широко распахнулись, и он громко сглотнул.

Она придвинулась к его губам и приняла его жадный поцелуй. Он казался одновременно знакомым и странным. Он передвинулся ближе.

– Ты просто мне желанна, – тихо сказал он. – Меня тянуло к тебе с самой первой нашей встречи, даже когда моя глупость не позволила мне понять, чего именно я хочу. Только тебя. Тимара. Пожалуйста!

Она не стала отвечать ему словами, даже не разрешила себе задуматься над ответом. Она приоткрыла рот навстречу его поцелую и не стала отталкивать его любопытные руки. Она приняла на себя его вес, а кровать Старших обволокла их обоих, возвращая им их тепло. Наступило то мгновение, когда она ожидала боли, но ее не было – было только сладкое блаженство. «Я была готова», – подумала она, а потом больше вообще ни о чем не думала.

* * *

– Я просто хочу отсюда уйти.

Вода все еще стекала по лицу Рэйна, и он едва успел отдышаться после того, как бежал всю дорогу до корабля. Рэйн добрался до «Смоляного» первым: по счастью, Хеннесси нашел первым именно его и сказал, что Малта и малыш в безопасности на борту живого корабля. Помощник капитана велел Рэйну спешить к ней, пообещав найти капитана Лефтрина и Скелли. Его сестра Тилламон тоже была с ними – она поспешила присоединиться к Скелли, и они заглядывали повсюду, куда Малта могла бы пойти в поисках помощи. Он посмотрел на жену, завернутую в грубое матросское одеяло: он стоял на камбузе у печки и смаргивал дождь с ресниц, пытаясь понять, что происходит. Наконец, он сумел сформулировать вопрос.

– А где ребенок? Хеннесси сказал, что ты родила малыша.

Малта посмотрела на него, и ее и без того бледное лицо побелело еще сильнее. Казалось, она вырезана из слоновой кости и украшена драгоценными камнями.

– На палубе на носу, – тихо сказала она. – «Смоляной» велел положить его там. Чтобы он мог ему помогать. Мне так хотелось есть и пить, что я пришла на камбуз. Я хотела взять малыша с собой, но корабль не разрешил. Ему нужно оставаться именно там. – Она помолчала, кусая губы, а потом хрипло добавила: – Но «Смоляной» говорит, что может сделать не так уж много, и что если мы хотим, чтобы он выжил, нам нужно найти дракона, который бы ему помог. И, Рэйн, я сегодня убила человека. Калсидийца. – Она произнесла эти слова и посмотрела на него – и его изумление тем, что она способна была совершить подобное, отразилось и в ее собственном взгляде. Нахмурив лоб, она добавила: – Кажется, это был тот шпион, который пытался устроить так, чтобы драконов убили, а их куски отправили в Калсиду на лекарства. Но остался еще один, и он по-прежнему здесь. Рэйн, он собирался убить меня и малыша и увезти куски нашей плоти в Калсиду. Чтобы выдать нашу плоть за драконью. Чтобы изготовить лекарство для исцеления герцога Калсиды.

Он ошеломленно воззрился на нее.

– Сядь, милая. Пей чай. Я совершенно не понимаю, о чем ты говоришь. Но прежде чем ты попробуешь обо всем этом говорить, я хочу увидеть нашего ребенка.

– Конечно. С ним Беллин. Я оставила его всего на минутку, чтобы отмыться и съесть чего-нибудь горячего. – Она опустила взгляд на свои чисто отдраенные руки, а потом снова посмотрела на Рэйна. – Я не стала бы его бросать. Ты это знаешь.

– Мне и в голову такого не пришло. Милая, я не понимаю, о чем ты говоришь. Мне кажется, что с тобой не все в порядке, но прежде чем мы станем это обсуждать, я намерен увидеть нашего малыша. Ты отдыхай, я быстро вернусь.

– Нет, я пойду с тобой. Нам сюда.

Она взяла со стола кружку и медленно двинулась к выходу из камбуза.

Он ошеломленно вышел за ней обратно под дождь и прошел мимо рубки, пробираясь сквозь дождь и темноту. «Смоляной» был не похож на все те живые корабли, на которых Рэйну случалось бывать. У него не было на форштевне фигуры, не было рта, чтобы говорить. Тем не менее Рэйн явно ощущал его присутствие, даже до того, как поднялся на борт этого судна из диводрева. Сознание пропитывало корабль целиком. На носовой части видно было мягкое сияние: оно исходило от установленного там полотняного укрытия. Рэйн поднырнул под клапан палатки и увидел крупную женщину, сидящую рядом с привернутым фонарем, и очень маленького младенца на деревянной палубе рядом с нею. Он безмолвно воззрился на него.

Малта вцепилась ему в плечо, задержав на месте.

– Я понимаю, – проговорила она сбивчиво, – он выглядит совсем не так, как мы думали. Он измененный, я вижу. Как меня и предупреждала повитуха. Как этого все опасались. Но он жив, Рэйн, и он наш… – На последних словах ее голос сорвался. – Ты разочарован, да?

– Я поражен. – Он осторожно опустился на колени и протянул дрожащую руку. Обернувшись к Малте, он спросил: – Мне можно его трогать? Можно взять на руки?

– Дотронься до него, – разрешила Малта, присаживаясь рядом с ним. Крупная женщина постепенно отодвигалась, чтобы им не мешать, медленно и осторожно. Она выскользнула из-под полотняного укрытия, оставив их вдвоем. Она не произнесла ни слова. Он приложил руку к груди сына. Его ладонь накрыла ее целиком. Малыш зашевелился, поворачивая лицо к Рэйну и устремляя на него темно-синие глаза. – Но не поднимай его, – предостерегла Малта.

– Я его не уроню!

Он невольно улыбнулся ее тревоге.

– Дело не в этом, – тихо объяснила она. – Ему необходимо оставаться близко от «Смоляного». «Смоляной» помогает ему дышать. И помогает его сердцу биться.

– Что?! – Рэйну показалось, будто его собственное дыхание замерло, будто его сердце замерло в груди. – Почему? В чем дело?

Ее изящная рука легла на грудь их сына поверх его руки, замыкая круг, в который теперь входили они втроем.

– Рэйн. Наш сын изменен Дождевыми чащобами. Очень сильно изменен. Вот что это означает, вот почему так много женщин отправляют своих детей прочь, пока их сердце не успело слишком к ним привязаться. Он борется за жизнь. Его тело стало другим. Он не человек, но он и не Старший. Он застрял посередине, и внутри у него что-то не так. Так объяснил «Смоляной». Он говорит, что сможет поддерживать в нашем малыше жизнь, но чтобы изменить его именно так, это нужно, чтобы он мог выжить, необходим дракон. Дракон может сделать нечто особенное, похожее на то, как нас изменила Тинталья. Что-то такое, что заставит его организм работать.

По палубе за их спинами протопали тяжелые шаги, полотняный полог был резко поднят.

– Мой корабль с тобой разговаривает? – вопросил Лефтрин.