Опоздавшая невеста - Карен Хокинс

Она густо покраснела.

– Я допустила логическую ошибку. Всякий, кто знает моего брата, подумал бы то же самое. Он всегда был настроен против брака, и необъяснимо, почему он вдруг женился, если только его не вынудили.

– Никто его не вынуждал.

– Я до сих пор не могу понять, почему он пошел на эту уловку.

– Потому что моя сестра иначе не соглашалась выйти за него, а он решил получить ее во что бы то ни стало. Он влюблен в нее, хотя я сомневаюсь, что сознает это.

– Я не верю.

– Не веришь? Тогда объясни, почему он не сводит с нее глаз, стараясь поймать малейшую перемену в ее лице. Почему он хмурится, когда хмурится она? Улыбается, когда она улыбается? Почему он делает все, что может, чтобы облегчить ношу, которую она на себя взвалила?

– Может быть, он чувствует себя обязанным...

– Черт тебя побери, Лайза, прислушайся к рассудку. – Он повернул свое кресло и подкатил на расстояние вытянутой руки от нее. – Ты так хорошо знаешь своего брата. Ты когда-нибудь замечала, чтобы он делал то, чего не хочет? Неужели ты, зная, как он относится к браку, думаешь, что кто бы то ни было смог бы насильно привести его к алтарю?

У Лайзы упало сердце. Сколько раз она слышала причитания их тети по поводу того, что Люсьен отказывается ее слушать? Люсьен годами делал то, что хотел. Неужели он и в самом деле любит Арабеллу?

Лайза видела, как брат старается скрыть давние раны, которые оставила в его душе женитьба на Сабрине. Люсьен все принимал близко к сердцу, включая свои обязанности. Когда его жена погибла, он замкнулся в себе, возлагая на себя ответственность за необузданное, безрассудное поведение Сабрины и думая, мог ли он что-нибудь сделать, чтобы предотвратить то, что все остальные считали неизбежным концом.

Никакие доводы не могли облегчить его боль. В то время Лайза была убеждена, что брат больше не принесет себя в жертву. Но на этот раз, похоже, все было иначе. Возможно, Люсьен был действительно влюблен в Арабеллу.

И вот теперь она сама все разрушила одним язвительным замечанием. Крупная слеза покатилась по щеке Лайзы. Больше всего она желала Люсьену счастья. Она прижала руку ко рту, чтобы сдержать рыдания. Надо немедленно идти в свою комнату и укладывать вещи: Люсьен по возвращении обязательно отошлет ее прочь, и на этот раз она того заслуживала.

Слезы текли все быстрее, и она стала искать носовой платок. Наконец нашла заткнутый в рукав клочок кружев. Если ее брат пошел на такой безрассудный поступок, чтобы завоевать Арабеллу, значит, он был глубоко, безоглядно в нее влюблен. Лайзе оставалось только надеяться, что она не разрушила его счастье.

Когда рыдания все-таки прорвались наружу, сильная рука обхватила ее за талию, и она оказалась на коленях у Роберта. Он прижал ее к своему плечу и гневно смотрел на нее.

Несколько секунд она сидела неподвижно, платочек полетел на пол. Впервые мужчина держал ее таким образом.

– Получилось неуклюже, не так ли? – спросил он без тени сочувствия и достал из кармана свой носовой платок. – Я, должно быть, одного роста с тобой. Тебе кто-нибудь говорил, что ты слишком высокая?

Она вытерла лицо.

– Только в детстве, хотя тетя считает, что это избавит меня от излишних притязаний.

– Она ошибается. Мне нравятся высокие женщины. – Его лицо смягчилось, а губы изогнулись в улыбке. – Если бы я стоял, мы были бы одного роста.

Она фыркнула, изо всех сил стараясь сдержать слезы.

– Правда? – тихо спросила она.

Он кивнул, неотрывно глядя на ее дрожащие губы:

– Мне не нужно было бы даже наклоняться, чтобы поцеловать тебя.

Лайза смотрела на него как зачарованная. Он флиртует с ней? Трудно сказать. У них друг к другу было какое-то влечение, она заметила это с самого начала. Но не мог же он считать ее привлекательной. Она была огромного роста, почти великанша. Неуклюжее создание с носом, которому место на римской статуе. Но пока она сидела в его объятиях и видела, как он улыбается, глядя на нее почти с нежностью, она ощутила, как внутри у нее поднимается волна тепла. Забавно: за прожитые восемнадцать лет никто не дал ей почувствовать себя хоть чуточку хорошенькой. До этой минуты. Роберт улыбнулся:

– Если ты перестала рыдать, я тебе кое-что скажу.

– Что? – спросила она, смахивая слезы. Он наклонился вперед и прошептал:

– Кажется, я знаю, где спрятано сокровище капитана. Лайза слышала о сокровище; тетя Эмма успела рассказать обо всех местах, где его не было.

– Н-но твоя сестра...

– Теперь слишком поздно сожалеть о ней. Только Люсьен может исправить то, что вы натворили вместе с этим смешным Эдмундом.

Она кивнула, от вновь подступивших слез задрожали губы. Роберт пристально смотрел на ее рот, и в какой-то момент она испуганно подумала, что он ее сейчас поцелует.

Однако он этого не сделал. Так же быстро, как он усадил ее к себе на колени, он снова поставил ее на ноги.

– Прекрати.

– Не могу, – запричитала она, вытирая щеки. – Я все испортила.

– Глупости. – Когда ее рыдания перешли в тихую икоту, он повернул свое кресло в сторону библиотеки. – Как только прекратишь свои трели, приходи мне помочь.

– Помочь в чем? – спросила она, заинтригованная его загадочным видом.

– Помочь раскрыть самый большой секрет Роузмонта. – Он улыбнулся ей через плечо загадочной улыбкой, взгляд его скользнул по ее бедрам вниз. – Слава Богу, что у тебя длинные ноги.

С этим непонятным замечанием он скрылся за дверью библиотеки.

Охваченная любопытством, Лайза последовала за ним. Она надеялась, что сможет быть полезной Роберту в большей мере, чем его сестре.

Арабелла распахнула ворота и захлопнула их за собой.

– Мисс Хад... То есть ваша светлость, – позвал Эдмунд.

Арабелла ускорила шаг.

Ворота скрипнули за ее спиной, и полный молодой человек, поравнявшись с ней, споткнулся. Лицо его блестело от пота.

– Послушайте, мисс... ваша светлость... куда... может быть, мне следует... вы не думаете...

– Пожалуйста, не беспокойтесь больше за меня, я предпочла бы остаться одна.

– Одна? Вы имеете в виду в одиночестве? Я не думаю, что это разумно.

Она распахнула дверь конюшни и влетела в нее, сразу начав седлать Себастьяна.

Эдмунд стоял и осторожно наблюдал за ней, как будто его ничуть не удивило бы, если бы у нее вдруг выросли рога и клыки.

– Позвольте спросить, куда вы отправляетесь?

– Прочь отсюда.

– И надолго?

Она смерила его долгим тяжелым взглядом, потом собрала юбки на одну сторону и села на лошадь. Вдев ноги в стремена, она повернула Себастьяна к открытым воротам и выехала.