Среди богов. Неизвестные страницы советской разведки - Юрий Колесников

Таким образом Германия обеспечила себе надёжное положение на случай вмешательства СССР или войны с ним, взяв под прицел морской путь из Мурманска и Архангельска к берегам Великобритании.

В Норвегии оккупационные власти тотчас же установили комендантский час, останавливали и проверяли транспорт, врывались в дома, проводили обыски. Ни перед чем не останавливались, никого не стеснялись, действовали напролом.

Под особый контроль были взяты пристани, погрузочные площадки, доки, склады, суда. Под пристальным вниманием службы безопасности (СД) и гестапо находились портовики, матросы, грузчики, крановщики. Все без исключения служащие транспортных средств. На этом участке немцы не доверяли им, а те из кожи вон лезли, чтобы доказать свою преданность национал-социализму. Подозрительных арестовывали. Доходило до абсурда.

Советские руководители, также понимали, что на полноценное партнёрство Англии и Франции надеяться не приходится.

Последняя попытка СССР образовать антигерманскую коалицию с Англией и Францией, продемонстировала абсолютную фальшь их лидеров, с одной стороны, и полную их бездарность в оценке обстановки – с другой.

Из поступавшей из-за рубежа информации со всей очевидностью следовало, что Советский Союз остаётся бельмом на глазу как немецких, так и английских правящих кругов. Приводимые в депешах факты, добытые разведывательной агентурой говорили сами за себя.

Ещё 31 октября 1939 года по указанию британского премьера Чемберлена Комитет начальников штабов британских вооружённых сил приступил к обсуждению плана объявления войны России под предлогом защиты скандинавских стран от советской агрессии. В одном из протоколов этого обсуждения записано: «Дальнейшее распространение большевизма является худшим злом, чем расширение гитлеровской экспансии, против которой мы вступили в войну».

На фоне событий, последовавших после гибели провидника Коновальца, в Советский Союз решил вернуться известный учёный Михаил Грушевский, украинский националист и эсер. Он был давним знакомым и в некоторой мере единомышленником Якова Серебрянского.

Разумеется, это были совершенно разные люди. Серебрянский – в прошлом боевик, чекист, коммунист, начальник Особой группы НКВД СССР. Грушевский – крупный учёный, автор десятитомного труда по истории Украины-Руси, бывший председатель Центральной рады, призывавший на Украину германские и австро-венгерские войска для борьбы против Советской власти. Впоследствии он эмигрировал за границу и хлебнул там немало горя, под конец разубедился в правильности ранее занятой позиции и своих поступков.

В период, когда в сознании Грушевского наметился перелом, он встретился в Праге со старым знакомым Серебрянским. После разговора с ним Грушевский призвал партию украинских эсеров прекратить борьбу против Советского государства. Это был поворот на сто восемьдесят градусов!

Вскоре вместе со всей семьёй Грушевский, при содействии руководителя Особой группы НКВД, возвратился в СССР. Без помощи этого ведомства приезд на родину был невозможен. И без гарантий, естественно, никто не осмелился бы вернуться. Заверения были даны бывшим российским эсером бывшему украинскому эсеру. Слово было дороже жизни. Так они привыкли. Потому Грушевский и поверил.

Уже в самое ближайшее время его избрали членом Академии Наук СССР. Это было признание его научных трудов. С ним носились, о нём писали много лестного, его работы печатались. В период НЭПа он вложил много труда и усилий в возглавляемое им Семёновское движение, благодаря чему в СССР вернулись из-за рубежа более четырёх тысяч украинцев.

Но после смерти Грушевского, последовавшей в тридцать третьем году в Кисловодске, вернувшихся на родину украинцев, к величайшему огорчению Серебрянского, постигла общая трагедия: все были или высланы, или уничтожены.

Репрессиям подверглись и чекисты, занимавшиеся репатриированными эмигрантами, их трудоустройством, налаживанием быта, а заодно, как было принято, и вербовкой осведомителей. Теперь им инкриминировалось пособничество антисоветчикам в заговоре против социалистического строя и Советского государства.

Очередная репрессивная акция очень дорого обошлась всем. Особенно украинцам, поверившим Грушевскому, который, конечно, не мог предвидеть такой трагический исход для своих соотечественников.

Собственно, никто и помыслить не мог, что с вернувшимися в родные края людьми, готовыми вместе со всем народом строить социалистическое общество, обойдутся так жестоко.

Трагедия наложила тяжёлый отпечаток на умонастроение всего украинского народа, снизила престиж советского строя, вселила разочарование и недоверие к нему, взывала к отмщению.

Значительная часть зарубежной агентуры, насаждённая Особой группой в период Гражданской войны в Испании для активных действий против нацистской Германии, к концу тридцать девятого года освободилась от иллюзий в отношении происходивших в СССР репрессий.

Но эти люди именно в данный период начали на собственный страх и риск проводить подрывные акции на судах, вывозивших необходимое Германии сырьё для немецких заводов, работавших круглосуточно на войну с Англией и Францией, против целого ряда стран, намеченных к вторжению. Разумеется, и против СССР.

Несмотря на отсутствие координации, малоутешительные прогнозы и растущую обеспокоенность участью своего руководителя, боевики бывшей агентуры Особой группы НКВД перешли к активным действиям.

Первая серьёзная акция произошла на польском грузовом судне «Стефан Баторий», трюмы которого были заполнены в Нарвике рудой и оловом. Корабль держал курс на Гамбург. Ночью в открытом море прогремел мощный взрыв. На судне возник пожар. Через считанные минуты корабль перевернулся и скрылся в водной пучине.

Вслед за ним два крупнотоннажных немецких судна, гружённые цветными металлами в портах Норвегии и рудой в Швеции, на пути в Германию взорвались и затонули.

Многочисленная контрразведка нацистов, обосновавшаяся в этих странах и пользовавшаяся поддержкой местных сыскных служб, была бессильна против таинственных диверсантов. Гестапо и служба безопасности рейха тотчас же разослали своих специалистов по скандинавским странам. Они рыскали в портах, устанавливали наблюдение за погрузочными работами, обыскивали грузчиков, следили за матросами, засылали в их команды агентов, обследовали трюмы. Ничего не нашли.

Диверсии, конечно, приостановились.

По этому поводу возникло множество версий. По одной из них утверждалось о причине взрывов, что речь не может идти о диверсии. Скорее всего, это английская подводная лодка торпедировала корабли. Тем паче что пошли они ко дну ночью и в открытом море. В эту версию уже склонны были поверить, однако некоторое время спустя во время начавшейся ночью разгрузки вдруг одновременно взорвались два крупнотоннажных судна, пришвартовавшихся к одному из причалов Бремена.

Сразу завыли сирены, прожектора противовоздушной обороны устремили лучи в затянутое облаками небо, вышли в море тральщики, забегали по причалам эсэсовцы.