Странник поневоле - Борис Долинго

К счастью, нападающие внутрь замка ещё не добрались, а прислуга либо разбежалась, либо помогала оборонявшимся. Помещение бани оказалось пустым, только потрескивал огонь под котлами, где грелась вода.

Давид чуть осмелел и поманил Богдана в дальний угол, туда, где виднелась небольшая крепкая на вид дверь.

– Вот здесь, господин! – Давид указал на дверь. – Здесь есть выход к подземному ходу, через который иногда качают воду из родника…

– Качают? – удивился Богдан, но тут же вспомнил, что здесь уже придумали, судя по всему вполне приличные насосы. – Ах да, качают… А почему не из колодца?

– Ну, из колодца много не накачаешь – тут котлы-то большие: и для стирки воду греют, и для мытья людей. Да и удобнее качать из родника – там озерцо небольшое.

– Хорошо, а ход тогда зачем? – удивился Богдан. – Можно же было просто трубы проложить?

– Я не знаю… – растерялся парнишка.

– Ладно, – Богдан поправил мешок, всё время сползавший с плеча, – это не так важно сейчас. Открывай дверь!

Давид испуганно воззрился на Богдана:

– Но, господин, дверь заперта, а у меня же нет ключей!

– Так!..

Богдан в некотором напряжении оглянулся. На мгновение ему показалось, что слуга преднамеренно завёл его в ловушку – он же не мог знать, что у гостя замка имеется средство разрезать любую дверь. Но в помещении бани было тихо – сюда даже не долетали крики и лязг оружия во дворе.

– Так зачем же ты меня сюда тащил? – Он сделал нарочито злое лицо. – Дурака валяешь?

– Нет-нет, господин! – затараторил слуга. – Тут всегда висел ключ – вот, на этой полочке, а сейчас его нет…

– Да чёрт с тобой! – Богдан прогнал с лица совершенно не нужное сейчас гневное выражение. – У меня есть, чем её открыть…

Он махнул стволом лучёмёта вправо-влево, и дверь рухнула, срезанная с петель. Парнишка-слуга только глаза таращил.

За дверью открылось тёмное пространство довольно узкого подземного хода. Богдан посветил фонариком – хотя и низковатый, ход вполне позволял двигаться только слегка пригибаясь. Ширина его была тоже более чем достаточной: посередине прохода стояли толстые деревянные крепи, поддерживавшие свод. Стены прохода были укреплены деревянными щитами похоже, дубовыми.

Богдан хотел уже было сказать слуге «оревуар», но вовремя решил, что будет надёжнее послать его впереди: кто знает, куда может вывести ход, и правду ли говорил слуга?

Однако парнишка и сам взмолился не бросать его.

– Господин, господин, – затараторил он, – не оставляйте меня здесь! Я сослужу вам службу, только прикажите, я готов…

– Замолчи! – прервал его Богдан, всматриваясь в темноту подземного хода и одновременно прислушиваясь, не бежит ли кто-то тем же путём, что они пришли сюда.

Ясно было, что большой пользы от перепуганного парня не будет. С одной стороны, жалко было бросать человека, но не мог же Богдан выступать защитником всех, кого он будет встречать на своём долгом пути во дворец, куда ему очень хотелось добраться живым.

Правда, вставал вопрос о том, куда выведет ход. Здесь слуга может быть полезен, тем более что он и сам явно рад убраться из замка подальше, и значит, Богдан уже делает ему одолжение.

– Значит так, юноша, – заключил он. – Пойдёшь впереди, будешь показывать дорогу.

Давид неуверенно и с явной опаской посмотрел во мрак хода.

– Боишься темноты? – усмехнулся Богдан. – Я тебе посвечу, шагай!

И он подтолкнул парнишку вперёд.

Неожиданно из коридоров, откуда они пришли, раздались приближавшиеся вопли. Богдан выругался: зря он поторопился напрочь срезать дверь – путь их бегства стал слишком очевиден. Но делать было нечего, и Богдан, толкая Давида перед собой, вошёл в прохладную темноту, изредка подсвечивая фонариком.

Подземный ход слегка поворачивал, что было на руку Богдану. Быстро пройдя шагов десять-двенадцать между толстыми подпорками, так что освещённое на фоне мрака тоннеля отверстие входа стало скрываться за изгибом стены, он приказал Давиду затаиться, а сам, укрывшись за подпоркой, стал ждать развития событий.

Можно было бы бросить гравигранату и попробовать завалить проход, но Богдан не желал рисковать: кто знает, не вызовет ли обрушение в одном месте цепочку обрушений где-то ещё – либо впереди, либо непосредственно над его головой.

Минуту-другую ничего не происходило, затем в проёме что-то мелькнуло, и тут же раздались крики – визгливые женские и грубые мужские. Фигура в длинном платье заслонила собой отверстие и замерла, явно не решаясь кинуться в темноту. Даже отсюда было слышно тяжёлое дыхание и тихие причитания. Затем кто-то резко оттащил женщину от входа, раздались звуки борьбы, вскрик – и всё на время затихло.

В проёме возникло уже две фигуры, явно мужские – слабо поблёскивали клинки в руках.

– Ну, что ты думаешь? – спросил один. – Кто-то тут явно убежал. Как же дверь-то так срубили, не понятно?

– Темно там, ни черта не видно, – добавил второй. – Давай-ка отойдём от проёма, а саданут из арбалета – мы-то как на ладони на свету.

– Скорее всего, тот, кто тут был, уже убежал, – заметил его напарник. – Чего ему там сидеть, если ход этот куда-то ведёт?

– Пойдём, факел поищем?

– Зачем? Ну убежал – да и чёрт с ним! Нам-то что? Там во дворе, похоже, уже всех добивают, замок наш. Давай отдохнём – вон, и баба валяется…

– Да ты её убил, похоже! Так по башке дал!

– Ерунда! Баба – как кошка, оклемается, – засмеялся первый. – Вон там и лежаночка имеется, давай её туда. Позабавимся! Я, знаешь, как пару-тройку людей зарублю – так на баб тянет, удержу нет.

Фигуры исчезли, и донеслась приглушённая возня, снова закричала женщина.

– Спокойно, спокойно, – пробормотал Богдан. – Всех бед мира, что того, что этого, ты не изменишь…

Давид потянул его за рукав:

– Надо уходить, господин…

– Надо, надо, – чуть задумчиво кивнул Богдан.

Он сбросил с плеча поклажу к стенке тоннеля.

– Сиди здесь, не вздумай утащить мои вещи – из-под земли достану!

С этими словами Богдан осторожно пробежал к дверному проёму и выглянул в помещение «банно-прачечного комбината» замка. Он увидел то, что ожидал увидеть: двое вояк трудились над сопротивляющейся женщиной, которая, судя по одежде, относилась к знатному сословию.

Женщину повалили на широкую скамью, один из солдафонов рванул рукав платья, и лиф разошёлся, обнажая грудь дамы. На секунду мужчины замерли и загоготали.

– А цыпочка без нарядов ещё более хороша! – сально облизываясь, заметил один.

Женщина привстала и свободной рукой влепила говорившему пощёчину. В ответ мужчина наотмашь хлестнул её ладонью, да так, что дама шмякнулась головой о скамейку и обмякла.