Японо-китайская война 1894-1895 гг. Неуслышанная война - Михаил Александрович Кутузов

Снабжение армии осуществлялось следующим путем. Продовольствие, боеприпасы, фураж и амуниция доставлялись от Хиросимы до устья Тайтонга, где вываливались на едва оборудованное побережье. От этого места груз нужно было доставить до расположения войск — на расстояние от 120 до 200 километров. Надежда японской армии прокормить себя за счет корейцев оказалась тщетной: урожай был мизерным, брать было нечего. Поэтому следовало опасаться еще и «рисовых разбойников» — этаких корейских Робин Гудов, кормивших бедных крестьян за счет добычи на большой Пхеньянской дороге. Поэтому система доставки провизии к действующей армии была достаточно сложной и отнюдь не безопасной для тех, кто ее охранял на всем протяжении.

«Корейский обоз» был составлен из небольших ручных тележек, срочно доставленных из Японии. На таких тележках в Токио и Осаке возили на рынок рыбу. Каждую из них везли «на себе» три носильщика. Для выполнения этой повинности нанимались крестьяне, и каждую восьмую тележку провизии они получали в оплату за свой труд. Это несколько облегчило обстановку, и саботажников стало меньше. Вся дорога была разбита на несколько этапов с пунктами перевалки. Начальником «дистанции пути» был назначен генерал Епи Тодзио, при нем был создан специальный штаб тыла: начальник штаба, два офицера Генштаба (!), переводчики, доктор, несколько чиновников. Тыловому штабу была придана специальная команда ремонтников, которая каждый день исправляла тележки, получившие повреждения. Но даже дерево для ремонта приходилось доставлять из Японии! На каждом этапе был назначен комендантом штаб-офицер, которому подчинялись два помощника и писари. Вдоль этапов протягивали телеграфный провод. А для наблюдения и охраны телеграфных линий были назначены особые команды 3-го инженерного батальона.

Однако генерал Ямагата мог лишь досадовать на проблемы тылового обеспечения, а решать боевые задачи все равно было необходимо. К 4 октября генерал Нодзу вышел на линию корейско-китайской границы вдоль реки Ялу, с ходу выбив китайцев из Видзы — единственного населенного пункта, который они занимали на корейской стороне. Позиции заняли солдаты 18-го пехотного полка, охрану флангов обеспечивала приданная полку кавалерия. Столь длительный переход был вызван крайней медлительностью перемещения громадного обоза с продовольствием и фуражом. Особенно трудно было доставлять артиллерию и боезапас. В конечном счете, артиллерия, приданная Нодзу, прибыла на позиции одновременно с главными силами 1-й армии Ямагата — через две недели.

Первым делом генерал Нодзу разослал кавалеристов и инженеров вверх и вниз по реке для проведения тщательной рекогносцировки. Река была очень широкой, в некоторых местах — больше километра. Мостов не было ни одного. Правый китайский берег был крутым, все господствующие высоты были заняты китайскими наблюдателями. Малейшие перемещения японцев были видны как на ладони. Тем более в это время года погода стоит исключительно ясная. Все время, пока японцы сосредотачивались у Видзы и искали брод через реку, а на это ушло двадцать дней, китайцы имели возможность укреплять свои позиции.

Пометим на полях: много лет спустя, уже после Синьхайской революции, глава Китайского правительства Юань Шикай в беседе с ветеранами этой войны вскользь заметит, что именно позиция на реке Ялу могла переломить ход войны, если бы китайские войска не окапывались в ожидании японского наступления, а зная расположение бродов и особенности реки, могли наносить удары по немногочисленным японским частям. Именно Юань Шикай указал на самую сильный род войск китайской армии в той войне — кавалерию. Но… Поражения еще только подавляли боевой дух вместо того, чтобы укреплять его.

22 октября неизвестный японский кавалерийский унтер-офицер сумел переправиться на правый берег Ялу у деревни Сукочин, в 25 километрах от Видзы выше по течению реки, выведав путь у китайских контрабандистов. 24 октября ранним утром генерал Нодзу переправил на правый берег передовой отряд в три роты, который после непродолжительного боя выбил небольшой китайский гарнизон из близлежащей деревушки и занял оборону, прикрывая переправу. В тот же день вся 1 — я армия генерала Ямагата, состоявшая из 2-х дивизий, 28 тысяч человек, подошла к Видзы.

Занятая диспозиция выглядела следующим образом. Авангард — 18-й пехотный полк и кавалерия полковника Сато занимала собственно Видзы. Правая колонна — 3-я дивизия генерала Кацура и приданный ей 6-й пехотный полк расположились севернее Видзы, а левая колонна — 5-я дивизия генерала Нодзу — расположилась восточнее Видзы.

Особого выбора тактики боя у Ямагата не было: брод был разведан только в одном месте, река там была уже, что позволяло обеспечить поддержку наступавшим частям артиллерией. Кроме того, на правом берегу был захвачен плацдарм, что позволяло вводить части в бой без задержки на прорыв обороны.

Авангард армии переправляли на лодках, чтобы армия могла идти в бой в сухой обуви — в октябре вода уже холодная. В ночь с 24 на 25 передовой отряд перешел на плацдарм на правом берегу, ранее стоявшие там части выдвинулись на оборонительные рубежи, а переправившиеся силы начали наводить понтонный мост. 26 октября рано утром все войска японской армии совершенно беспрепятственно переправились на китайский берег. 1 — я армия сходу атаковала китайские позиции у Тюренчена, имея в виду не дать китайцам прижать японские части к реке. Куда там, — и в мыслях не было…

Японские части наступали стремительно, разворачиваясь по фронту и быстро удаляясь от реки вглубь китайской территории. Ямагата приказал дивизии генерала Кацура атаковать китайцев в лоб, а генералу Нодзу — атаковать с левого фланга. Все инструкции Ли Хунчжана были позабыты. Китайцы вели беспорядочный огонь, расстреливая боезапас. От такой стрельбы пулеметы закипели уже через десять минут, и солдатам ничего не оставалось, как идти врукопашную. Никакого «командования» при этом не осуществлялось. Солдаты дрались от отчаяния. Три часа длился ожесточенный бой, и китайцы были вынуждены отступить с позиций. К полудню Тюренчен был занят японцами, к вечеру они вошли в Цзулянь. Армия Сун Цина — вернее, то, что от нее осталось — откатилась к Фынхуаню и Сюяню, а потом — к Мотянлину, а отряд И Кэтана — в Куандянь. Путь во внутреннюю Маньчжурию был открыт.

Поражение китайцев на собственной территории, всего за три часа боя, к которому готовились двадцать дней — это было совершенным шоком не только в Пекине, но и в самой армии. Японцев начали панически бояться, они казались совершенно непобедимыми. Китайские солдаты, которые пошли воевать, чтобы немного заработать, начали дезертировать тысячами. Склоки в Пекине вокруг нового командующего принца Гуна и престарелой императрицы Цы Си продолжались, формировались новые группировки, которые сменяли прежние, каждый старался выгадать хоть какие-то возможности влияния на принятие решений. Офицерский корпус китайской армии начал роптать против высшего командования — их бездарность и невежество считали главной причиной столь серьезных поражений. Вдобавок ко всему, начались беспорядки в Монголии, и туда также пришлось посылать войска.

После поражения на реке Ялу в полный рост встал вопрос о защите Пекина, но никаких промежуточных рубежей обороны и войск для этого не было. Единственной надеждой китайских правителей была быстро приближающаяся осень: японцы считались людьми теплолюбивыми, к морозам неприспособленными.