Девушка с пистолетом «ТТ» - Роман Каретников

- Мы должны сообщить, - медленно сказала она и ещё медленнее протянула руку к телефону.

Рачек подумал, что, наверное, в этом промежутке ей обычно сообщали, что звонить никуда не нужно и подкрепляли сообщение весомой купюрой.

- Сообщайте, - так же безразлично сказал Соломин и добавил. – Только сначала вызовите врача, а потом звоните хоть во все колокола.

- Дежурный врач на обходе, - заученно произнесла медсестра.

- В третьем часу ночи? Я сейчас буду смеяться, - зловеще пообещал Соломин и немного добавил в свой тон бандитской нагловатости пополам с нетерпением. – Ну-ка, пулей за коновалом! Я сказал! Живо!

Подобная манера обращения несколько проняла дежурную, и она, кудахча себе под нос, выползла из-за стола и отправилась на поиски врача в необозримые дебри больницы.

Соломин постоял, выстукивая пальцами по крышке стола, и повернулся к Рачеку.

- Ты как? – спросил он.

- Ерунда, - ответил Рачек.

Действительно, кровь уже почти не текла, ранение и впрямь оказалось пустяковым.

- Ну-ну, - сказал Соломин, - держись. Недолго тебе осталось… Да и мне тоже.

- Что, хозяина боишься? – спросил Рачек.

- Я не боюсь, - спокойно сказал Соломин, - я знаю. Впрочем, ты то ещё, может, и проскочишь, а вот мне придётся за всё ответить.

Он посмотрел на Рачека так, будто хотел что-то добавить, но промолчал и лишь махнул рукой.

Рачек тоже молча смотрел на него. Говорить было нечего. Соломин прав. У них оставалось чуть больше суток до возвращения Гриценко, а там начнётся… И, чем всё это кончится для Соломина, неизвестно. Хорошо, если он просто вылетит с места без каких-либо других последствий. В запале Гриценко может натворить дел и похуже. Хотя, виноватым следует считать его, Рачека, поскольку именно он отвечал за безопасность девочки. Рачек не сомневался, что ему тоже придётся столкнуться с разъярённым папашей-магнатом, но он уже и так лишился всего, и больше терять ему было нечего.

Поэтому, сейчас он не мог сказать Соломину ничего утешительного и только грустно улыбнулся ему, прищурив левый глаз и зажав посильнее рану на боку.

- Ну, всё. Время идёт, мне ехать пора, - сказал Соломин, порылся в карманах и вывернул на стол дежурной свою визитку. – Если будут проблемы, скажешь, пусть свяжутся со мной.

Он направился к дверям и уже у самого выхода оглянулся:

- Удачи тебе, Вадим Петрович, не желаю. Ты, похоже, и так везунчик.

С этими словами он вышел, а Рачек откинулся к стене и закрыл глаза. Гулкие звуки ночной больницы окружили его, обволакивая и увлекая за собой вниз, в чёрный вертящийся водоворот.

Похоже, он отключился, потому что, встрепенувшись, Рачек увидел над собой склонившихся дежурную медсестру и врача. Лицо доктора было таким же сонным, помятым и бесстрастным, как и у его напарницы, а лёгкий запах спирта отчасти объяснял и эту помятость, и его долгое отсутствие.

Дальнейшее Рачек помнил смутно, как будто видел всё это со стороны, на экране телевизора, когда ты уже спишь, и, поэтому, сюжет, то и дело, от тебя ускользает. Его отвели в операционную, помогли раздеться, затем доктор долго рассматривал рану, ковыряясь в ней различными инструментами, причём боли Рачек не чувствовал совершенно, будто ему вкатили лошадиную дозу ледокаина.

- Сколько раз стреляли? – спросил его врач.

- Два, - ответил ему Рачек.

- Гм…, счастливчик вы, должен признать, - покачал головой доктор.

- Счастливчик, - не стал спорить с ним Рачек.

И вот именно эта фраза, почти полностью совпавшая с той, что сказал ему на прощание Соломин, крутившаяся в голове всю дорогу, пока ему обрабатывали рану, кололи антисептик, делали переливание крови и позже, когда подоспевшие опера из райотдела задавали свои стандартные вопросы, закончившиеся, как только Рачек заявил, что произошёл самострел и предоставил соответствующие документы на право ношения оружия, так вот, эта фраза вернула его уже на больничной койке к жизни, высветив в голове простой и вместе с тем логичный вопрос: «С чего бы это?».

Вопрос возник столь резко и неожиданно, что Рачек чуть, было, не вскочил, опрокидывая на пол штатив капельницы с установленной на нём ёмкостью. Ведь, действительно, стрелявший находился в пяти, от силы шести, шагах от них. Промахнуться на таком расстоянии, даже учитывая неудобное положение стрелявшего по отношению к Рачеку, очень трудно. Если только…

Если только его решили не просто вывести из игры, но и представить в качестве скрытого виновника всего происшедшего. Ведь события можно повернуть таким образом, будто он специально привёл Алину к людям из «Мидаса», а пальба по нему – всего лишь разыгранный спектакль. И, более того, Рачек знал, что именно к этому заключению и придут все заинтересованные лица. И сам Владимир Фёдорович Гриценко в том числе.

А, следовательно, всё это сделано для того, чтобы прикрыть их человека, который непосредственно и слил всю информацию «Мидасу». Человек, который является сейчас единственной ниточкой, ведущей к этому концерну, и единственным шансом спасти Алину, пока это ещё возможно.

В палату заглянула медсестра. Не та, что дежурила в приёмном отделении, а другая, по всему, ночная сиделка, женщина преклонных лет с морщинистым и добрым лицом черепахи Тортилы.

- Ну, как вы себя чувствуете? – участливо спросила она, подходя к его койке.

- Отлично, - проворчал Рачек, садясь на кровати и выдёргивая из вены иглу капельницы. По его руке побежала тонкая струйка крови.

- Что вы! Что вы! – заполошно всплеснула руками сиделка. – Лежите, вам нельзя вставать!

- Да можно, - отмахнулся от неё Рачек и сполз на пол.

Он посмотрел на свои бугристые, поросшие рыжим волосом, ноги и опять почувствовал приступ слабости, который заставил его пошатнуться.

- Как же так? – беспомощно сказала сиделка. – Ведь нельзя же. Доктор сказал: «Нельзя».

Она бессознательно начала поправлять постель на койке Рачека. Лицо её при этом было воплощением оскорблённой добродетели, и Рачеку показалось, что она сейчас вот-вот заплачет.

- Сестра, - серьёзно сказал он, подходя к ней, - где мои вещи? В шкафчике?

Милосердная сестра кивнула, подозрительно шмыгая носом. Рачек неожиданно наклонился и чмокнул её в щёку, а затем направился к шкафу с одеждой, оставив за спиной совершенно обалдевшую женщину.

Одеваться он не стал, а, порыскав по карманам, достал мобильник, выданный накануне в «Ягуаре», и набрал нужный номер, радуясь тому, что его бывшие работодатели хоть чем-то оказались ему полезны.

Пока шли гудки, он опустился на старый фанерный стул с металлическими ножками. Выглядел сейчас он столь колоритно в длинных, до колен, боксёрских трусах, белоснежной тугой повязке на полгруди, со всклокоченными волосами и мобильным телефоном в руке, что медсестра окончательно забыла о своих протестах и даже перестала поправлять постель.