Сибирская амазонка - Ирина Мельникова

— Ты имеешь в виду Шихан?

— Вполне возможно, это и есть то самое место, и я уже десять лет бьюсь, чтобы найти его.

— Не хочешь ли ты сказать, что ратники веры охраняют «Одигитрию»?

— Наверняка не только ее, но «Одигитрию» в первую очередь. — Константин снова взял в руки трубку, с тоской посмотрел на нее, затем перевел взгляд на Алексея. — Ты знаешь, по какому случаю оказался здесь Корнуэлл? Сам он известный английский путешественник, но все его экспедиции оплачивает хозяин, американский миллионер Дэвид Зиглер.

Он прослышал о чудодейственной силе «Одигитрии», решил непременно ее отыскать и всякими правдами-не правдами заполучить. Старый пень женился на молоденькой певичке, сам старше ее лет этак на пятьдесят, вот и решил вернуть себе былую резвость.

— Господи, что за ерунда? — скривился Алексей. — Это же древняя русская святыня! Как можно?

— Они все там без родины, без флага, — махнул рукой Константин. — Самое святое для них — деньги, а на чужие святыни как раз наплевать, лишь бы собственную выгоду поиметь.

— Выходит, ты с самого начала знал о целях Корнуэлла?

— Ты слишком преувеличиваешь мои возможности. Эта информация пришла от наших агентов в Париже и в Лондоне, а мы уж постарались с ней поработать как следует и по возможности ухватить два горошка на одной ложке: и Корнуэлла хлопнуть, чтоб неповадно было российские власти в заблуждение вводить, и до ратников добраться.

— Значит, в Североеланске ты определенно следил за Евпраксией?

— Я пытался помешать косорылым агентам Ольховского схватить ее раньше времени. Разве я мог предполагать, что вы с Иваном выскочите в самый неподходящий момент.

— Но откуда о ратниках узнала охранка?

— Насколько мне известно, кто-то подбросил Ольховскому письмо, где предупреждал его о скором ограблении Чурбанова бандой головорезов в черных балахонах.

— Я немного занимался этим ограблением, — сказал Алексей задумчиво, — и, сдается мне, уж не сам ли Чурбанов, а может, Усвятов, его секретарь, подбросили это письмо.

Они этих ратников, похоже, больше, чем черт ладана, боятся.

Книги и образа, которые хранятся в коллекции, явно из скитов и большей частью, несомненно, добыты не праведным путем. Усвятов в беседе со мной упоминал, что Чурбанову угрожали незадолго до ограбления его дома…

— Я с тобой согласен, Чурбанову есть что скрывать.

И если Евпраксия рискнула появиться в Североеланске, дел купец натворил нешуточных.

— Расскажи мне о ней все, что знаешь, — попросил Алексей. — Я теперь нисколько не сомневаюсь, что их привел сюда Паисий.

— Расскажу, — Константин положил ему здоровую руку на плечо, — но только позже… если получится. Смотри, они уже здесь!

Алексей поднял голову и замер, потрясенный увиденным.

Около десятка фигур в черных одеяниях с надвинутыми на лица капюшонами с красной каймой, с посохами в руках, образовав полукольцо, стояли на камнях. Сзади неприступная скала, впереди — ратники веры. Отступать было некуда.

Алексей посмотрел на пса. Ветер дул в сторону ратников, и Соболь не почувствовал их приближения. Но, заметив их, встопорщил шерсть на холке и, присев по-волчьи на задние лапы, изготовился к атаке на чужаков.

— Однако! — сказал Константин и спрятал пистолет за пояс. — Они пришли раньше, чем я ожидал.

— Я буду отстреливаться, — прошептал Алексей. — Не собираюсь погибать просто так.

— Не кипятись, — произнес сквозь зубы Константин, — оглянись и посмотри вверх.

Алексей оглянулся. На вершине скалы виднелись еще три ратника, вооруженные луками и короткими копьями.

— Ладно, я подчинюсь, — сказал Алексей и, затолкав по примеру бывшего офени револьвер в карман тужурки, взял пса за ошейник.

— И то дело, — посмотрел одобрительно Константин. — Возможно, они не сразу нас прикончат, если покажем свое смирение.

— Твоими бы устами да мед пить, — скептически хмыкнул Алексей и, пригнувшись к уху Соболька, приказал:

— Живо в камни, и чтоб духу твоего здесь не было!

И пес понял его. Посмотрел на Алексея почти по-человечьи умными глазами и юркнул в заросли.

Ивану казалось, что он видит кошмарный сон. Руки и ноги его ломило от боли, спина горела, словно по ней с десяток раз прошелся кнутом не в меру ретивый палач. Рот раздирала вонючая повязка. Колючая ткань царапала небо и язык, страшно хотелось пить. Из-за повязки ему никак не удавалось сглотнуть слюну, и она текла у него по подбородку длинной струйкой, как сопли у деревенского дурачка.

Иван попытался извернуться и принять более удобное положение, но веревки, которые стягивали его запястья и голени, не позволяли сделать этого. Он выругался и, только услышав вместо собственного голоса нечленораздельное мычание, понял, что все эти события происходят наяву. В темнице, где он сидел на корточках, привязанный за руки и ноги к деревянному столбу, было очень темно. К тому же его лицо почти вплотную притиснули к столбу кожаным ошейником с шипами, который не позволял ему посмотреть в сторону, откуда шел слабый, мерцающий, похожий на лунный, свет.

Поза, в которой он находился, была не просто неудобной.

Она была крайне унизительной. Впервые старший агент по особо важным делам Североеланского уголовного сыска Иван Вавилов оказался в таком положении, из которого, как ни прикидывал, выхода не находил. Он догадывался, кто мог его захватить и поместить в эту примитивную темницу. Но более всего он беспокоился о судьбе Алексея. С наступлением темноты Иван и близнецы принялись искать его вдоль ручья, где тот собирался ловить хариусов. Но Алексей исчез бесследно.

Возможно, в пылу азарта ушел дальше по берегу, хуже, если заблудился, и самый бесперспективный вариант — если его тоже захватили ратники.

Последнее, что хорошо помнил Иван, это громкий лай Белки, которая бежала в десятке шагов впереди него. Темнота в горах наступает быстро, поэтому они решили не рисковать и не уходить далеко друг от друга. Все это время он слышал голоса близнецов, которые пошли вверх по ручью в поисках Алексея, и весело перекликались. С собой они взяли Соболька, поэтому Иван не слишком беспокоился, что ребята потеряются.

Самому же Вавилову досталась Белка, вздорная и драчливая лайка, которая вечно задирала своего братца. Поэтому, когда она вдруг залаяла, Иван подумал, что вернулся Соболь.

Он окликнул собаку, но та не двигалась с места и продолжала лаять на темные заросли, не обращая на его окрики никакого внимания. Иван сделал шаг, другой, потянул с плеча карабин… И вдруг что-то резко рвануло его за ногу. Он совершил полный кувырок в воздухе, почувствовал, что взлетает вверх, и в следующее мгновение уже болтался головой вниз, раскачиваясь в воздухе, как гигантский маятник.